На Рождество 1980-го она выбрала популярную настольную игру «Невеста». Она быстро стала ее любимой, оттеснив «Что бы мне надеть?» и другую, от организаторов конкурса «Мисс Америка», где от двух до четырех девочек 8–12 лет соревновались за корону. Клаудия знала об этих играх исключительно благодаря Джастин Уэбстер, которая жила на холме и которую Клаудия считала богатой, потому что у нее были все три.

Игры учили, чего нужно хотеть.

Она делилась этими знаниями в «Дэмзел». Сделайте укладку в салоне, сходите на профессиональное отбеливание зубов и занятие по пилатесу на реформере. Низкоуглеводная диета помогает избежать вздутия, предменструальных высыпаний, перепадов настроения, экзистенциальных мук. Низкоуглеводная диета – твой лучший друг.

Она вела колонку «Спроси Девицу», где ведущие бьюти-эксперты отвечали на вопросы читательниц, а поскольку те упорно отказывались задавать вопросы, выгодные рекламодателям журнала, Клаудия придумывала вопросы сама.

Попросите в салоне осветлить вам пряди, попросите затемнить пряди. Сделайте маникюр-педикюр, массаж головы, бразильскую эпиляцию. Сколько денег можно потратить на усовершенствование, уход и поддержание одного женского туловища? Предельной суммы нет.

Ты учишь их, чего хотеть, и они этого хотят.

Сделайте чистку лица, обертывание водорослями, парочку разрядов лазером для фотоомоложения. Проведите пятидневный детокс на соках. Сделайте промывание кишечника.

Предельная сумма примерно равнялась ВВП небольшого островного государства.

Предельная сумма была иллюзией. Предела не существовало. Всегда оставалось что-то, что еще можно сделать. Теоретически женщина могла бы потратить каждую минуту бодрствования на то, чтобы усовершенствовать свою внешность, что и демонстрирует один процент из всех: модели, актрисы, певицы и небольшая горстка элитных проституток. И декоративных жен, которые никак не могут – не осмеливаются – успокоиться.

Попросите осветлить вам пряди, попросите затемнить пряди. Клаудия знала, что эта работа – хрень на постном масле, но долгое время ее это не волновало. Она сбежала из материнского трейлера. Она разыгрывала более привлекательную версию собственной жизни.

Она проработала в «Дэмзел» дольше, чем следовало. Когда она уволилась, ей в ту же минуту нашли замену. Двадцать лет спустя работа все еще делалась, а кем именно, не имело совершенно никакого значения.

Она ПЕРЕБРАЛАСЬ В БОСТОН – МЕСТО, КУДА ЖИТЕЛИ Мэна ездили, когда появлялась какая-нибудь убедительная причина наведаться в город, например пересадка почки. В Бостоне она обслуживала столики в «Лигал сифуд». В свободное время она ходила на магистерские занятия. Еще учась в университете она начала работать волонтером в колл-центре, где не нужно было придумывать вопросы. Там вопросы не иссякали.

К зиме 2015 года она проработала на Мерси-стрит уже девять лет. Как консультант-координатор она делала ту же самую работу, которую когда-то делала бесплатно – отвечала на звонки горячей линии, – но теперь у нее были пенсионные отчисления, медстраховка и то, что в мире некоммерческих организаций могло сойти за зарплату. Она проводила в колл-центре большую часть дня, отвечая на звонки, а также обучая и контролируя волонтеров. Несколько раз в неделю она проводила личные консультации с пациентами, у которых были особые обстоятельства: несовершеннолетние, которым требовалось согласие родителей, женщины с проблемами здоровья, усложняющими процедуру прерывания, пропустившие или почти пропустившие легальный срок для проведения процедуры.

Прерывание. Аборт называли именно так. Они старались по возможности избегать этого слова.

Ее предшественница, Эвелин Додд, проработала в центре двадцать лет и уволилась только после серии микроинсультов. Как она смогла продержаться так долго, было загадкой на миллион, потому что эта должность изматывала. Клаудия питала симпатию к несовершеннолетним и не имела ничего против женщин со слабым здоровьем, но вот опоздавшие ее просто убивали. В Массачусетсе прерывание было разрешено только до двадцать четвертой недели, и, если пациентка проходила эту процедуру в последнюю минуту, этому обычно предшествовали зловещие результаты обследования, выявившие опухоль мозга зародыша или новообразование в легком.

Опоздавших было просто невозможно консультировать: им не нужно было ничего прерывать, им были нужны малыши. Беременность была их осознанным решением, многие для этого прошли очень длинный и дорогостоящий путь. Многим из них было уже за сорок, и они с горечью понимали, что это был их последний шанс. К моменту встречи с Клаудией они были уже морально истощены, как заключенные, которых пытали утоплением. Одни плакали, другие находились в кататоническом ступоре. Некоторые пребывали в пламенной ярости. Ни одно из таких проявлений эмоций ее не удивляло – она встречала этих женщин в самый херовый день их жизни.

К двадцать третьей неделе уже были выбраны имена, куплены кроватки, запланированы вечеринки по случаю определения пола.

С несовершеннолетними было проще. Сначала Клаудия встречалась с девочками наедине, а потом с их родителями или опекунами, которые должны были подписать бумаги. В Массачусетсе, чтобы сделать прерывание до восемнадцати лет, необходимо получить согласие родителей, в том случае, конечно, если ты не замужем. В глазах Содружества наличие мужа делает тебя взрослой.

Согласие должно было быть подписано лично. Ситуация сильно осложнялась, если родитель считался без вести пропавшим, был заключен под стражу или расквартирован за границей и не в состоянии метнуться из Афганистана, чтобы подписать бумажку. В других случаях родители были в наличии, но девочки по тем или иным причинам отказывались рассказывать им о беременности. Для таких, как они, штат Массачусетс предлагал еще один, не менее убогий вариант – судебное решение; постановление, подписанное судьей.

По тем или иным причинам для некоторых девочек дом был опасным местом.

Получить судебное решение было непросто. Не всем подросткам доставало хладнокровия предстать перед судьей, который почти всегда был старым белым мужчиной, и умолять разрешить ей поступать со своей собственной жизнью, как она хочет. Тем не менее перспективе признаться родителям, на удивление, многие предпочитали рассказать обо всем судье.

«Разрешенкам» обычно было лет шестнадцать-семнадцать. Это не значит, что девочки младшего возраста не беременели, просто им вряд ли достало бы смелости появиться перед судьей.

Для одних судей интервью было простой формальностью, другие же задавали дополнительные вопросы: какое образование девочка собиралась получать, почему хочет прервать беременность, бывала ли она беременна прежде, какими средствами контрацепции она планирует пользоваться в будущем. По сути, они могли задать какой угодно вопрос, и ответ «Не ваше собачье дело» на любой из них едва ли был приемлем.

Важное замечание: девочки младше в самом деле беременели. В зависимости от территории и ближайшего окружения тринадцатилетняя девочка, по подсчетам Клаудии, имела шансы нажить проблемы от средних до высоких.

С разрешенками она ограничивала себя, сдерживала свои порывы начать нянчиться с ними, распекать или наставлять. Не бросай школу. Умей постоять за себя. Думай о будущем. Не пускай все на самотек. Если ты родилась девочкой и особенно если ты была бедной, это был единственный способ распоряжаться своей жизнью.

Ничего этого Клаудия не говорила. Вместо этого она нанимала им адвокатов (для них бесплатных – услуги юристов оплачивало Содружество). Когда дата слушания была назначена, она организовывала им транспорт и справку для школы от доктора Гурвитч, с объяснением отсутствия. После этого она готовила пациентку к интервью у судьи.

Некоторые сопротивлялись. Несколько лет назад она готовила разрешенку, чьим главным карьерным устремлением было играть в женской НБА. Клаудия не была уверена, что судье понравится такой ответ, поэтому она посоветовала сделать упор на других вещах, – что девушка на полставки работала в обувном магазине, могла бы поступить в муниципальный колледж. Но Ана Ф. – потрясающая девочка-доминиканка из Дорчестера, тощая, как супермодель, – на такое не подписывалась. Она безучастно сидела в кабинете Клаудии, сложив руки на груди.