А еще она была влюблена в «Фэлкон». Благодаря почтенному возрасту и первозданному виду его держали в закрытом помещении, и однажды, когда парни были заняты в основном зале, она дернула за ручку двери, и та оказалась открытой. Внутри пахло смазкой, бензином и каким-то мужским средством вроде дезодоранта или лосьона после бритья.
Она не стала садиться на водительское сиденье. Вместо этого она устроилась сзади, как девочки по телевизору. Любимая дочь, которую куда-то везут, – мама на пассажирском сиденье, а отец за рулем.
ТО, ЧТО КЛАУДИЯ – НЕЗАКОННОРОЖДЕННЫЙ РЕБЕНОК, было в семье Бёрчей общепризнанным фактом. В их части Мэна это выражение употребляли без всякой иронии, даже ее мать сама его использовала. Клаудия помнила, как та по телефону обсуждала какое-то объявление о свадьбе в «Клэйборн Стар» с тетей Дарлин. Деб знала, что у невесты уже был ребенок. Незаконнорожденный.
Незаконнорожденный. Это слово звучало зловеще, преступно, как-то по-средневековому. Похоже на «междоусобицу» – слово, которое Клаудия знала из матчей по рестлингу, – неизменного развлечения всех приемышей, что мальчишек, что девчонок.
Главным атрибутом детства Клаудии был телефон: небольшой аппарат «Принцесса», прикрученный к стене в кухне и соединявшийся с трубкой длинным проводом. Растянутый во всю длину провод доставал до любого угла комнаты, так что Деб могла висеть на телефоне буквально каждую минуту своей жизни, как, наверное, и полагалось принцессе. Она грызлась с матерью или сплетничала с Дарлин, смеясь отрывистым, каркающим смехом, пока готовила ужин, меняла подгузники, мыла посуду или сидела на унитазе. Вися на проводе, она была гораздо счастливее, и кто мог ее в этом упрекнуть? Большинство других людей, окажись они заперты в трейлере с кучкой гиперактивных детей, сотворили бы что-нибудь похуже.
Об обстоятельствах собственного зачатия Клаудия знала немного, потому что ее мать по жизни была скрытной ханжой. Деб родила в семнадцать, а это означало, что она не окончила школу. Ее родители – суровые янки, строго убежденные в том, что любители кататься должны любить возить санки, – не собирались решать ее проблемы. Человек, от которого она забеременела, был старше и к тому же женат, и, как бы Деб того ни хотела, с женой он в итоге так и не развелся.
Человек, от которого она забеременела. Именно так Клаудия о нем думала. Им он, в сущности, и был.
Ее мать была скрытной, поэтому Клаудии приходилось искать ответы на свои вопросы в других местах. По словам ее дяди Рики, тот мужчина работал линейным электриком, и мать познакомилась с ним, когда он пришел восстанавливать провода после бури. Ни жену, ни детей Рики не упомянул. Они его не особо заботили – у него самого было по паре и тех и других, совершенно одинаково его не интересовавших.
Тетка Дарлин рассказала ей другую историю. По ее версии, Деб за небольшие деньги присматривала за ребенком одной местной семьи, а по вечерам, когда ее смена заканчивалась, хозяин дома – который мог работать, а мог и не работать в электросетях – подвозил ее до дома.
А ты разве не хотела бы его найти? Клаудии не раз задавали этот вопрос – обычно на втором или третьем свидании, и обычно мужчины, которые сами уже были отцами. Этот вопрос, пожалуй, гораздо больше говорил о них самих, нежели о ней.
Она была зачата в мае 1971 года, когда ее мать только перешла в старшую школу. Возраст согласия в Мэне наступал в шестнадцать лет. По мнению государства, не было ничего такого в том, чтобы девочка-подросток залетела от взрослого мужчины, девочка, которая все еще собирала плюшевые игрушки, а вместо точек над буквой Ё рисовала сердечки. Дебби Бёрч.
(Нет, отвечала Клаудия своим кавалерам, я бы не хотела его найти.)
Весной 1971 года аборты в Мэне все еще были незаконны. Если бы Клаудию зачали годом позже, существовала бы она вообще? Она никогда не задавала матери этот вопрос. Это было не ее дело, и знать ответ она в любом случае не хотела.
Тот мужчина, кем бы он ни был, в итоге переехал вместе с женой и детьми куда-то в Северную или Южную Каролину. Не исключено, что он пошел на это, чтобы скрыться от Деб, близко к сердцу принявшей предательство и – Клаудия в этом почти не сомневалась – доставившей ему немало неприятностей.
(С чего бы ей хотеть его найти?)
Ежегодная посылка из магазина. Клаудия всегда пыталась представить, как это происходило. Ее мать звонила ему? Говорила: «Вот что Клаудия хочет на Рождество»? Ее отец вообще знал, как ее зовут?
Спрашивать не было смысла. Во всем, что касалось этого вопроса, да и многих других, Деб была могилой. Клаудия обращалась ко многим источникам разной степени надежности и сделала некоторые предположения, а из этих кусочков собрала историю, которая звучала довольно убедительно и вполне могла быть правдой.
КЛЕЙБОРН ПРЕДСТАВЛЯЛ СОБОЙ ГОРОДОК НА ЧЕТЫРЕТЫСЯЧИ ЖИТЕЛЕЙ. Там были одна соборная церковь, одна заправка, один магазин «Дэйри Куинн» и один супермаркет «Ханнафорд». Ближайшим достойным упоминания городком был Фармингтон, где располагался кампус Массачусетского университета и который был известен как родина изобретателя зимних наушников. Проведя детство в этих краях, Клаудия и ее подруга Джастин Уэбстер испытывали к этому месту нахальное пренебрежение, словно они были путешественниками, проезжающими мимо по пути в местечко поинтересней. Клаудия верила в это, особенно в отношении Джастин. И плевать, что Уэбстеры и Бёрчи поколениями отбывали пожизненное наказание в этой несчастной стране сурков и что их предки были настолько ленивы и лишены воображения, что никто, ни один из них, так и не придумал, как оттуда вырваться.
Как именно вырваться, оставалось не совсем понятным. Сорок процентов учеников из класса Клаудии пошли получать «дальнейшее образование» в весьма размытую категорию заведений, которая включала в себя всякие мутные коммерческие колледжи и захудалые училища, размещавшие свою рекламу на спичечных коробках. Девчонки поступали в Академию косметологии на востоке штата, устраивались работать в торговые центры или беременели. Парни водили грузовики, шли в армию, устраивались дорожными рабочими или садились в тюрьму. Джастин и ее муж на двоих перебрали почти все эти безрадостные варианты, словно колоду, состоящую из одних лишь проигрышных карт.
Ее лучшая подруга. Все ее детство. Когда им было восемь и десять, Клаудия увидела, как Джастин у себя в саду подбрасывает гимнастический жезл, и ей сразу же понадобился такой же. Так у них было заведено: Джастин впереди, а Клаудия на пару шагов отстает, повторяет то, что делает подруга, и хочет того, что у той уже есть. Для таких отношений, для такой обожествляющей любви маленькой девочки к более взрослой подруге должно быть отдельное слово. Так Клаудия никого никогда не любила.
Джастин могла подбросить жезл, дважды крутануться и успеть его поймать. Она могла крутить его вокруг запястья, отрицая законы гравитации, – трюк, который даже за много часов практики Клаудия так и не смогла освоить.
Сотни и сотни часов.
В колледже она встречала людей, которые умели то, что она даже представить себе не могла. Их детские годы курировались озабоченными их развитием взрослыми. Уроки фортепиано, балетные занятия. Летом они ездили в лагерь, где инструкторы за деньги учили их играть в теннис, кататься на лошади, ходить под парусом и работать веслами. Если то, чем ты занимался в детстве, определяло, кем ты в итоге станешь, подбрасывание жезла в значительной степени характеризовало их детство – ее и Джастин – бесчисленные часы, потраченные на оттачивание совершенно бесполезного умения.
Их детство никто не курировал. В дождливые летние дни они мастерили сережки из стеблей одуванчиков. Разрываешь трубчатый стебель на волокна, но не до конца, а потом опускаешь его в лужу, и волокна тут же магическим образом закручиваются в спиральки. Позже они воровали настоящие сережки из киоска в торговом центре: дешевые металлические колечки, оставлявшие на коже зеленые следы. Они все время воровали – батончики из «Ханнафорда», помаду и духи у матери Джастин, которая распространяла косметику «Эйвон» и держала под кроватью сумку с пробниками. Они выуживали старые свитеры из платяного шкафа Уэбстеров – в то время «Эл-Эл Бин» давали пожизненную гарантию на все свои товары. Любую древность, все, на чем была фирменная этикетка, можно было вернуть и получить деньги обратно без всяких вопросов.
