ОНУФРИЙ ВЕЛИКИЙ, преподобный (IV в.). Один персидский царь, не имея потомства, молился Богу о даровании ему сына - и Бог услышал его. Тут отца стал искушать демон, убеждая, что ребенок зачат не им, а прелюбодеем, пусть он бросит новорожденного в огонь, и если все сказанное - ложь, то Господь сохранит его. Царь так и поступил. Но Бог поругаем не бывает: пламень разделился надвое и оставил младенца невредимым. Между тем отцу явился Ангел Божий, изобличил его в безрассудстве и повелел отнести сына, куда укажет Бог. Дитя совсем не принимало материнского молока, и царь поспешил в путь, исполняя повеление ангельское. В пустыне к ним подошла лань и, накормив младенца своим молоком, побежала вперед, как бы указывая дорогу. Так они достигли одного монастыря, игумен которого, извещенный свыше, взял ребенка к себе на воспитание. В десятилетнем возрасте Онуфрий ушел в пустыню, желая подражать свв. Илии Пророку и Иоанну Крестителю. Луч света привел его к старцу, обучившему юного подвижника правилам пустынножительства. Через несколько лет старец скончался, и прп. Онуфрий остался в полном одиночестве. Много скорбей и искушений претерпел он за это время. Когда истлела его одежда и он сильно страдал от зноя и холода, Господь одел его густым покровом волос на голове, бороде и теле. Тридцать лет Ангел Божий ежедневно приносил ему хлеб и воду, а последние тридцать лет подвижник питался от выросшей возле его пещеры финиковой пальмы и брал воду из появившегося рядом источника. Только однажды за эти шестьдесят лет подвижника посетил человек. Это был Пафнутий, составитель житий фиваидских пустынников, посланный Господом свидетельствовать перед людьми о подвигах прп. Онуфрия, принять его последний вздох и предать погребению.
Русские люди молили св. Онуфрия об избавлении от внезапной смерти. На этот счет существовала особая молитва.
Память прп. Онуфрию отмечается 12/25 июня.
ОПАХИВАНИЕ, широко распространенный языческий обряд, имевший целью прогнать злое существо, именуемое Коровьей Смертью, которое, по древним поверьям, вызывало падеж скота. Обряд этот обычно совершался в полночь группой старых женщин, вооруженных дубинами и кочергами. При свете лучин эти женщины обходили вокруг всей деревни, а одна из них, наиболее опытная, опахивала деревню сохой. Крестьяне верили, что после опахивания Коровья Смерть покинет эти места, а их скот будет спасен.
ОПОЧКА, город в Псковской обл., центр Опочецкого р-на. Расположен на р. Великой. Население 15,8 тыс. чел.
Основан в 1414 псковичами в излучине Великой как новая южная крепость для защиты Пскова вместо крепости Коложа, разрушенной в 1406 войсками литовского кн. Витовта. В 1426 Опочка выдержала осаду литовских войск, в 1427 - немецких. В годы Ливонской войны 1558-83 в Опочке размещался многочисленный стрелецкий гарнизон. Город с 1772. В XVIII-XIX вв. один из ведущих торгово-ремесленных центров Псковской губ. (славились Опочецкие ярмарки).
ОПРИЧНИНА, опришнина (др.-рус. опричный - особый), в XIV-XV вв. опришниной называли особое владение, выделенное членам великокняжеской семьи. 1) Название государева удела в 1565-72 (его территорий, войска, учреждений). 2) Внутренняя политика Иоанна IV Васильевича Грозного в те же годы.
Историки неоднократно сетовали на "загадочность" и даже на "великую загадочность" опричнины. Между тем ничего загадочного в ней нет, если рассматривать опричнину в свете веками складывавшихся на Руси отношений народа и власти, общества и Царя. Эти "неправовые" отношения, основанные на разделении обязанностей, свойственных скорее семейному, чем государственному быту, наложили отпечаток на весь строй русской жизни.
Так, русское сословное деление, например, имело в своем основании мысль об особенном служении каждого сословия. Сословные обязанности мыслились как религиозные, а сами сословия - как разные формы общего для всех христианского дела: спасения души. И царь Иоанн IV все силы отдал тому, чтобы "настроить" этот сословный организм Руси, как настраивают музыкальный инструмент, по камертону православного вероучения. Орудием, послужившим для этой нелегкой работы, стала опричнина. Глядя на нее так, все можно понять и объяснить. Вот что действительно невозможно, так это понимание действий Иоанна IV (в том числе и опричнины) с точки зрения примитивно-утилитарной, во всем видящей лишь "интересы", "выгоду", "соотношение сил", странным образом сочетающей это с приверженностью "объективным историческим закономерностям".
Для того чтобы "настроить" русское общество в унисон с требованиями христианского мировоззрения, прежде всего надо было покончить с понятиями "взаимных обязательств" как между сословиями, так и внутри них. Взаимные обязательства порождают упреки в их несоблюдении, взаимные претензии, обиды и склоки - и это ярче всего проявилось в таком уродливом явлении, как боярское местничество. Безобидная, на первый взгляд, мысль о взаимной ответственности порождает ощущение самоценности участников этой взаимосвязи, ведет к обособлению, разделению, противопоставлению интересов и, в конечном итоге, к сословной или классовой вражде, по живому рассекающей народное тело.
Не разъединяющая народ ответственность "друг перед другом", неизбежно рождающая требования "прав" и забвение обязанностей, а общая, соборная ответственность перед Богом должна стать, по мысли Грозного, основой русской жизни. Эта общая ответственность уравнивает всех в едином церковном служении, едином понятии долга, единой вере и взаимной любви, заповеданной Самим Господом в словах: "Возлюби ближнего своего как самого себя". Перед Богом у человека нет прав, есть лишь обязанности, общие всем, и это объединяет народ в единую соборную личность, "едиными усты и единым сердцем", по слову Церкви, взывающую к Богу в горячей сыновней молитве.
В таком всенародном предстоянии Богу царь находится на особом положении. Помазанник Божий, он свидетельствует собой богоугодность государственной жизни народа, является той точкой, в которой символически соединяются небо и земля, Царствие Божие и человеческое. В своем царском служении он "не от мира сего", и поэтому перед ним, как перед Богом, все равны, и никто не имеет ни привилегий, ни особых прав. "Естеством телесным царь подобен всякому человеку. Властию же сана подобен... Богу. Не имеет бо на земли выщша себе. Подобает убо (царю), яко смертну, не возноситися и, яко Богу, не гневатися... Егда князь беспорочен будет всем нравом, то может... и мучити, и прощати всех людей со всякою кротостию", - говорится в одном из сборников второй пол. XVI в. К такому пониманию царской власти и старался привести Россию Иоанн Васильевич. Но на его пути встало боярство.
