Валентин Пламенов

Полуночный разговор с нерожденным сыном

Как давно, мой мальчик, я собирался поговорить с тобой по-мужски, да все откладывал. Меня всегда тянет поговорить с тобой именно в это время когда стрелка часов перевалит за полночь. Тогда я иду в кухню, сажусь за стол, будто собираюсь ужинать, и смотрю на холодильник. И вот тогда ты возникаешь предо мной - крохотный, пухленький. Но иногда сон одолевает меня. И нет сил дотащиться до кухни. А иногда та, что родит тебя, чувствует, как я собираюсь осуществить свою ночную вылазку, и хватает меня за шиворот. Ее бесят мои полуночные размышления в кухне.

А иногда я просто-напросто боюсь тебя. Знаешь, я припрятал пузырек в корзине для грязного белья. Пропущу глоточек-другой для храбрости, и меня тут же развозит. Ясное дело. Ну, а ты, дай бог, сумеешь останавливаться на одном глотке для поднятия настроения. Не то что я: стоит мне начать - и пошло - поехало... а по утрам маюсь.

Но время не терпит, мой мальчик. Смотрю я, как бежит жизнь, и говорю себе: когда ты начнешь подрастать, у тебя будет намного меньше причин уважать меня, чем сейчас, когда ты все еще моя розовая мечта. Пока мы все еще равноправные собеседники. Потом все будет иначе.

Во-первых, о той, что тебя родит. Ты, понятное дело, должен ее любить, потому что мать у человека только одна. Но мне хочется рассказать тебе и о другой - той, которую я люблю. Она тоже немножечко приходится тебе матерью, потому что помогла мне почувствовать себя мужчиной. И так бывает, что тут поделаешь? Та, которую я люблю, не могла родить тебя, потому что мы с ней не расписаны. Тебе это покажется странным. Но когда ты родишься, все поймешь. С той, которую я люблю, нам негде было жить. А с той, что тебя родит, - есть. То есть - у нее есть. В том-то и все дело. А что я, по-твоему, должен был предпочесть: твою обеспеченность или свою любовь? Мне уже за тридцать пять, толстею, на лестнице мучает одышка. Скоро облысею. Так что со мной все ясно. Любовь - кто спорит - самое прекрасное чувство на свете, но и самое преходящее. На нее нельзя рассчитывать, глядишь, в самый ответственный момент ее и след простыл.

Конечно, есть и такие мужчины, что пускаются за ней в погоню, а потом рвут на себе волосы, а это уже никуда не годится. Естественно, сейчас я не встречаю после работы ту, что тебя родит, с букетом цветов. И не просыпаюсь на час раньше только затем, чтобы полюбоваться на нее спящую. А вот она будит меня... когда я храплю. Зато какую комнатку я тебе соорудил, сынок. Тебе непременно понравится, вот увидишь. Что, что?

Я рисковал? С какой стати, что я автогонщик? Ты думаешь, чтоя не говорил всего этогоитой, которую люблю, а сейчас вот распинаюсь у нее за спиной? Слушай, мой мальчик, мужчина может соврать кому угодно, но не любимой или своему сыну! Ну, ладно, хватит тебе морщиться! Я не желаю, чтобы ты в один прекрасный день начал обвинять меня, как я своего отца, что он не обеспечил мне отдельной комнаты! Если хочешь знать, мой отец даже не научил меня драться! И от пацанов во дворе мне всегда доставалось по первое число вечно ходил с расквашенным носом! Я был самым классным футболистом, а всегда киснул в воротах! Стоило мне только открыть рот, как я тут же получал кулаком по носу! Так что, сынок, как только ты начнешь передвигаться на своих двоих, я мигом отдам тебя в школу дзюдо. Ты никогда не будешь вратарем в своих первых детских матчах, в своих самых важных матчах! И к скрипке я не дам тебе даже прикоснуться! Зато зимой повезу тебя в горы - реви не реви ты у меня научишься кататься на лыжах. А летом - на море! Сиди хоть до посинения в воде! И научись плавать, сынок, потому что я до сих пор плаваю топором! Мой отец не давал мне и шагу ступить к воде, когда он целыми днями резался на пляже в карты. А на песке пловцом не станешь. А когда твое лицо покроется юношескими прыщами, я буду давать тебе деньги. Я не допущу, чтобы ты мусолил журнальчиками с откровенными картинками, в то время как другие ходят с девчонками. Куска хлеба себя лишу, но ты в свои двадцать пять лет не будешь восторженным рохлей, которому любая девчонка, стоит ей обратить на тебя свое благосклонное внимание, покажется феей. Я научу тебя распознавать породистых фей! Потому что, когда ты доживешь до моих лет, тебе уже будет не до фей. В мои годы мужчина довольствуется счастьем провести несколько денечков в командировке с какой-нибудь бывшей феей. А уж на другое у него нет ни воли, ни денег, и уже, конечно, ради этого он не пожертвует каким-нибудь телесериалом.

Как? Сам сориентируешься? До чего я дожил! И в кого ты такой пошел? Да ты вместо того, чтобы вертеть носом, должен меня благодарить, что я ценой таких унижений зацепился в Софии! Чтобы ты мог родиться здесь, а не тратил ценные годочки в погоне за столичной пропиской. С моим-то дипломом в провинции меня бы встретили с распростертыми объятиями. Ты еще не родился, не сталкивался со всякими там распоряжениями, постановлениями и прочими буквами закона, поэтому и рассуждаешь так. Жизненного опыта еще не набрался. Ничего, и это придет. А когда, сынок, тебе скажут, что твой отец был пешкой и шмакодявкой, ты высокомерно вздерни подбородок и скажи: "Подумаешь! У ваших папаш все было с малолетства, а моему пришлось вгрызаться в жизнь зубами, чтобы я сейчас был наравне с вами". Так-то, сынок, лучше тебе не заблуждаться насчет своего происхождения. Другим можешь вешать лапшу на уши, но себе - не лги.

А как здорово, сынок, иметь собственное мнение! С комнатой, которая у тебя имеется, ты просто обязан быть честным! Когда сильный попробует скрутить тебя в бараний рог, ты держись, сынок! И не бойся! Чем сильнее будет отпор, тем больше тебя зауважают. А вот я из-за своей слабохарактерности и с тобой опоздал. Сам увидишь: у моих товарищей дети давно в школу ходят, а ты еще лепетать не можешь. Чего только я не передумал о тебе, мой мальчик. Сколько раз собирался плюнуть подлецу в физиономию, да каждый раз плевок замерзал на губах, стоило мне подумать о тебе! Пока тебя женю, наверное, вся слюна высохнет. И не держись так надменно со своим отцом, а то я подумаю, что все было напрасно. Что зря я расстался с той, которую люблю, ради такой неблагодарной личности, как ты. Знаешь, как я себя чувствовал, когда она ушла?! Будто грудь мне засыпали могильной землицей.. . Да, сырой землицей, засыпали мою собственную могилу...