Сейчас-то я понимаю, почему это их так шокировало. Им жалко было не денег. Рушился сверкающий мир. Это не был звон стекла! Это был звон разбившейся мечты.

Глава 2

Пума

Свою любовь я продаю,

Скажите: кто меж вами купит

Ценою жизни ночь мою?

«Египетские ночи». Пушкин.

Зазвенел телефон. Пума чуть вздрогнула и посмотрела на часы. До условленного времени оставалось 5 минут. Немного помедлив, сняла трубку, через паузу услышала сиплый голос:

– Пума?

– Да, – она не выказала страха. – Кто это?

– Валет, – голос хрипло рассмеялся. – Помнишь такого?

Пума закусила нижнюю губу. Однажды летом четверо молодчиков окружили ее и бритвами срезали одежду. Платье, бюстгальтер, трусики, все подчистую. Сели в машину и уехали. И было это среди бела дня, прямо на проспекте Ленина. В одних модальных туфлях голосовать пришлось.

– Опять исподнее понадобилось?

– Не остри, киска! Поговорить надо.

– Все стрелки на Драму.

– На два слова, киска, всего на два слова, – уговаривал Валет. – Спустись на пять минут, я внизу дожидаюсь.

– У киски кот, а у меня полон рот. Некогда мне!

– Хана твоему коту, Пума, – просипела трубка. – Хочешь, сам к тебе поднимусь? Хуже будет.

– Усохни, Валет! Не такие пугали, – Пума презрительно рассмеялась. – Один звонок, и тебя перьями набьют, под завязку. Понял?

Трубка умолкла. Пума уже хотела положить ее, как послышался свистящий шепот:

– Тебе привет от Федора Ильича.

– От кого? – автоматически переспросила она, однако руки и ноги начали цепенеть. – Что же ты сразу не сказал.

– Спускайся! Жду тебя в фойе, – развязным тоном заключил Валет и повесил трубку…

Гостиничное фойе было немноголюдно. Несколько человек томились в низеньких креслах, расставленных по периметру вестибюля, несколько сгрудились возле стойки, преданно заглядывая в глаза рыжей администраторше. Красная табличка с надписью – «мест нет» – намекала, что взятка норма жизни и без нее тут никак не обойтись. Видимо, из соображений экономии в фойе царил печальный полумрак. Время от времени стеклянная дверь, завешанная с обратной стороны бархатной портьерой, приоткрывалась. В фойе врывался ресторанный шум, музыка и оживленные парочки, которые, сладострастно смеясь, устремлялись на этажи. Этот предвкушающий фантастические удовольствия смех вызывал естественное раздражение и зависть у гостиничных неудачников, тщетно ожидающих поселения. Впрочем, скука и уныние скоро вновь овладевали кроткими, бесправными душами, глаза тускнели.

Створки одного из трех лифтов раздвинулись и в ярко освещенном проеме показался силуэт Пумы в роскошной шубке, незамедлительно привлекший к себе рассеянное внимание присутствующих. Парень лет тридцати незамедлительно покинул кресло и валкой походкой двинулся навстречу Пуме, остановившейся в самом центре фойе.

– А ты ништяк телочка! – одобрил он, приблизившись вплотную, и мотнул головой в сторону выхода. – Пойдем.

Пума не подчинилась.

– Здесь говори, я слушаю.

Валет, криво усмехнувшись, повел глазами. Они находились под перекрестными и неравнодушными взглядами.

– Пойдем! Нечего тут базар устраивать. Федор Ильич в тачке ждет.

– Если нужно, пусть сюда зайдет, без тебя договоримся.

Пума стояла, как вкопанная, посреди фойе. Валет придвинулся и ощерил рот, показав при этом целый ряд золотых зубов. Брызгая слюной, он злобно зашипел:

– Хиляй за мной, шалава! А то на месте замочу.

Пума отшатнулась, но Валет не выпустил жертву, собираясь силой тащить ее к выходу.

– Эй! Супермен. Отпусти девушку, – негромко сказал чей-то уверенный голос.

Валет лениво повернул голову. Рядом с ними стоял мужчина в клетчатом пальто с дипломатом в руке, очевидно, командировочный. Валет покосил взглядом, небрежно процедил:

– Продерни, козел. До трех считаю. Раз! – и сунул руку в карман.

Напряженная сцена, разыгравшаяся в гостиничном фойе, завладела всеобщим вниманием. Хотя действующие лица говорили негромко, зрители чувствовали, происходит нечто любопытное, а чего тут еще делать. Какое-никакое развлечение! Все видели, как «клетчатый» примирительным жестом положил ладонь на плечо хулигану, как тот резко дернулся навстречу, на мгновение замер, и вдруг неловко завалился набок, и рухнул. Никто не понял, что произошло, только Пума, стоявшая в непосредственной близости, успела заметить, как Валет, разворачиваясь, наткнулся на палец незнакомца, который угодил ему куда-то пониже уха. Бандит упал и лежал неподвижно.

Самые отчаянные поднялись с мест.

– Смотрите, нож! – храбро воскликнул один.

– Не трогайте, – предостерег другой, видимо, более опытный. – Всем оставаться на местах, до прибытия милиции.

Не обращая внимания на попутные комментарии, мужчина в клетчатом пальто протянул Пуме свой дипломат и ободряюще улыбнулся.

– Будьте добры. Подержите мой кейс. Хорошо?

Пума подчинилась, а ее спаситель ухватил лежащего в беспамятстве парня под мышки, оттащил к ближайшему креслу и усадил, вернее, уложил в горизонтальном положении. Голова в спортивной шапочке безжизненно откинулась на спинку, на лице застыл золой оскал, ноги в белых кроссовках вытянулись, вывернувшись носами врозь. Пока зрители разглядывали поверженного бандита и делились сомнениями, защитник Пумы подошел к стойке и обратился к рыжей администраторше.

– У вас найдется нашатырный спирт?

– Зачем вам, – подозрительно спросила та, но тут же сообразила, достала аптечку, подала пузырек и, поджав губы, посмотрела сердито. – Милицию вызывать?

Оглянувшись, он заметил, как Пума отрицательно мотнула головой, пожал плечами.

– Думаю, не стоит, – открутив на ходу колпачок, он вернулся к нокаутированному противнику, одну руку запустил Валету под затылок и приподнял голову, другой рукой приставил открытый флакончик к носу и стал им массировать верхнюю губу. Зрители затихли. Через пару мистических пассов Валет встрепенулся, ошалевшими глазами уставился на своего врачевателя. Тот отступил на пару шагов.

– Живой? А теперь считаю до трех, – передразнил он хулигана. – Раз…

Валет подскочил в кресле, словно его пнули из преисподней, и кинулся к выходу. Зеваки запоздало переглянулись.

– А нож-то забыл! – растерянно заметил один.

– Администратору отдать, – откликнулся второй. – Милиции не дождались. Зачем вы его отпустили? Мы бы в свидетели пошли! Правда, товарищи?

– Милиция занята, – прокомментировал третий. – Мало дел у них? Борьба с пьянством, виноградники вон рубят. Рэкетиры голову подняли…

Публика рассосалась по окраинам полутемного фойе, обсуждая происшествие, нож остался лежать на полу, никто к нему не притронулся, все были умными: мало ли кого этим ножом резали, пришьют отпечатки, не отмоешься.

– Спасибо вам большое! – от пережитого волнения на глазах Пумы выступили слезы, кажется, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

– Не стоит благодарности, – герой инцидента смутился. – Все хорошо, правда? Подождите, я сейчас.

Он подошел к стойке, вернул нашатырь администраторше, вернулся обратно. Ножа на полу уже не было. Пума платочком как раз промокнула слезы. Он с любопытством глянул на нее и молча протянул руку за дипломатом. Она неправильно истолковала его жест и всунула свою хрупкую ладошку.

– Илона, – дрогнувшим голоском представилась она.

– Сергей Петрович. Можно Серж, – неуклюже пожав дамскую ручку, он смущенно улыбнулся. – А кейс вы мне все-таки отдайте, а то неудобно получается. Вас проводить?

– Нет, спасибо, я… в порядке, – она одарила его улыбкой, рассчитанной на роман с продолжением.

– Тогда всего хорошего, – попрощался новый знакомый и на секунду задержался. – И все же вам не мешает в милицию обратиться. До свидания!

– До свидания, – упавшим эхом откликнулась Пума вслед своему спасителю, который откланялся с нетактичной торопливостью и убежал по лестнице вверх, хотя имелись целых три лифта. Проводив его клетчатую фигуру взглядом, исполненным сожаления, она повернулась и, ступая с цокотом на высоких каблучках, под алчущими взглядами горящих в полумраке мужских глаз направилась к выходу.