Лора Нуриж возлежит на кушетке, застеленной на сей раз не шёлком, а простой плотной серой тканью, в усиленном свете направленных ламп неестественно бледная по контрасту с ярким халатом. Я с горечью думаю о том, что ещё вчера в это время она была жива, изводила кроткую Аману, наводила ужас на сотрудников. Всю свою жизнь она, как нарочно, вызывала злость и ненависть, даже её последняя любовь оказалась фальшью.

Сэриж приносит стулья — для себя и Гэрзэ. Принёс бы и мне, но Алэйн опять сделал меня невидимой. Глядишь, так и привыкну. Вейзах с побледневшим лицом настраивает рамку на запись. Да, за эти сутки сотрудники Службы с лихвой восполнили пробел в ужасных происшествиях, будет теперь что рассказать детям и внукам — конечно, убрав детальные описания.

— Приступайте, господин Гэрзэ, прошу вас, — очень уважительно произносит Гарлен.

Если окружающие ждали красочных эффектов, они разочарованы. Нет ни леденящих душу порывов ветра, ни таинственного мигания светильников, ни потусторонних завываний. Просто Лора Нуриж резко садится на кушетке, неестественно сгибаясь под прямым углом, и открывает глаза — мутные, белесоватые. Руки Вейзаха, направляющие рамку, дрожат.

— Имя и возраст.

Алэйн спокоен. Сколько мертвецов он поднял за семьдесят лет? То, что для других — кошмар и дикость, для него — повседневная работа.

— Лора Нуриж, девяносто шесть лет и одиннадцать месяцев.

Желание молодиться и после смерти раньше вызвало бы во мне ухмылку. Сейчас — только жалость.

— Семейное положение.

— Замужем за Оушэном Нурижом, пятый год.

— Вы счастливы в браке, госпожа Нуриж?

— Да. Оушэн юн, красив, умён.

— Он в курсе ваших долгов?

Лицо покойной меняется. Если бы речь шла о живом человеке, я бы сказала, что тот волнуется.

— Нет. Оушэн ничего не подозревает. Я всем говорю о своих миллионах. Глупцы… верят мне.

— Как вы выплачивали проценты по кредитам?

— Драгоценности. Я понемногу продаю их и заменяю копиями.

— Зачем вы вообще взяли второе обязательство? Первого вам вполне хватало на жизнь.

— Из-за Оушэна. Он молод. Я стара. Поддерживать внешность всё сложнее и дороже. Ещё муж должен думать, что я по-прежнему богата. Иначе у него могут возникнуть недопустимые мысли. Раз я застала его любезничающим с Селли. Ему нравятся такие бесцеремонные нахалки.

— Вроде Марлены Рейш?

Я затаиваю дыхание. Вот Алэйн молодец!

— Да. Эту гадину я собираюсь уволить. Льстит мне, а сама строит Оушэну глазки. Шепчется с ним за моей спиной.

— Значит, госпожа Рейш знакома с вашим мужем?

— Марлена приходила ко мне домой. Якобы по работе. Я сама представила их друг другу.

Торжествующий взгляд Гэрзэ в мою сторону и следующий вопрос:

— Вы знали, что Вельшен Норик вернулся в Дэйнор?

— Знала. Оушэн по моей просьбе спустил его с крыльца. Кому нужен этот старый дурак?

Жду, что сейчас мой некромант скажет что-то вроде: «Этот дурак вас убил». Но, видимо, подобные вольности не допустимы или Алэйн уважает мёртвых так же, как и живых.

— Это произошло давно?

— Шесть месяцев назад.

Гэрзэ ненадолго замолкает. Всё? Допрос окончен?

— Госпожа Нуриж, вы верите, что муж вас любит?

Гарлен недоумённо переглядывается с Сэрижем.

— Я обеспечила ему роскошную жизнь. Он обязан любить меня.

Алэйн на миг склоняет голову, пряча эмоции. Затем вновь поворачивается к Нуриж.

— Покойтесь с миром.

То, как умершая послушно откидывается и застывает трупом, опять вызывает у присутствующих вздох — на сей раз облегчения.

— Её можно готовить к погребению, — замечает Гэрзэ. — Прощаться, я так понимаю, с ней никто не придёт.

— Как? — изумляется Гарлен. — А её муж?

— Оушэн Нуриж убийца Марлены Рейш и Вельшена Норика. Правда, — Алэйн сурово сдвигает брови, — у нас нет доказательств. Он маг и маскирует ауру, а без слепка ауры я не могу связать его с убийствами.

Сэриж подходит вплотную.

— Так что, этому мерзавцу всё сойдёт с рук?

— Вы обо мне плохого мнения, господа. — Усмешка некроманта наконец-таки соответствует образу, сложившемуся о магах смерти, — ехидная и злобная. — Я обещал господину Нурижу предъявить преступника — а я всегда выполняю свои обещания.

Он направляется к выходу, на пороге оборачивается к присутствующим.

— Готовьте камеру и предупредите судью.

— Вам не нужна помощь? — неуверенно предлагает начальник Службы.

Судя по дерзкому взмаху головы, Алэйн собирается бросить что-то вроде «обойдусь», но потом вспоминает о правилах хорошего тона.

— Благодарю вас, не стоит. Я привык работать один.

Конечно, «один» Алэйн не уходит. Скромно следую в полушаге позади, тщательно обходя спешащих прочь свидетелей. Госпожа Сумеш то и дело осеняет себя знаками, отгоняющими зло. Интересно, а некроманты — люди верующие?

— Ты веришь во Всевышнего? — негромко спрашиваю я, едва мы оказываемся с Гэрзэ на улице.

— Верю, — тихо отвечает он. — В моей практике полно случаев, которые я не могу объяснить иначе, чем вмешательством высшей силы… Вэл, я не хочу, чтобы ты присутствовала при разговоре с Оушэном.

— Прошлый раз ты не возражал.

— Тогда я был уверен, что беседую со свидетелем, более того — с пострадавшим. Теперь, убедившись в его подлости, понимаю, что он опасен. Гораздо опаснее, чем Норик, заколовший мирно спящую женщину.

— Именно поэтому я должна быть рядом. В том числе как свидетель.

Трогательная улыбка.

— Ты лишена страха, Вэл.

— Это хорошо или плохо?

— Это означает, что мне придётся всю жизнь оберегать тебя.

— Ты маг высшего уровня. — Улыбаюсь краешком губ. — Великий могущественный некромант. Справишься.

Алэйн нащупывает мою ладонь и ободряюще сжимает пальцы. Мы подходим к особняку Нуриж — подозреваю, этот розовый кошмар скоро будет мне сниться. В дверях для разнообразия нас встречает Люсиль, её унылое лицо скривилось в непередаваемой гримасе.

— Вы к хозяину? Обождите, я доложу. Он велел не беспокоить.

«Велел не беспокоить». Быстро осваивается безутешный вдовец! При жизни Лоры вряд ли он позволял себе приказывать слугам.

— Не извольте утруждаться, — несмотря на вежливость, в голосе Гэрзэ лёд, — мои полномочия позволяют входить без доклада в любой дом Скрэйтара, включая дворец её Величества.

Предъявленный чёрный жетон повергает Люсиль в трепет, она сгибается почти пополам. Алэйн взлетает вверх по лестнице так стремительно, что я еле за ним успеваю. Ещё в коридоре мы слышим смех, доносящийся из гостиной — той самой, роскошной, бордовой, где произошло убийство. Шаги некроманта бесшумны, я тоже стараюсь не топать. Дверь в комнату приоткрыта, стучать нет необходимости, мы просто входим — вернее, для присутствующих заходит один Гэрзэ, спокойно, без суеты и желания напугать. Только парочка, обнимающаяся на диване, всё равно испуганно вскакивает.

— Прошу прощения, — сухо бросает Алэйн, но в тоне больше брезгливости, нежели извинения.

Потешно пытаясь поправить рубашку, Оушэн быстро переходит от растерянности к раздражению.

— В чём дело, господин Гэрзэ? Вроде, вы выяснили всё, что вам было необходимо.

Агнес, застёгивая пуговицы на блузке, боком выскальзывает из гостиной. Провожаю её ухмылкой. Ай да Мышка! Времени зря не теряет.

— Если вы помните, я обещал вам поймать преступника. — Алэйн скрещивает руки на груди. — А я привык не откладывать свои обещания.

— Но это не повод врываться столь бесцеремонно!

— У меня есть оправдание, господин Нуриж. Я обнаружил убийцу — наглого, коварного и уверенного, что он останется безнаказанным. Кстати, вы в курсе, что за применение запретных заклинаний положено пожизненное заключение? Или Норик вас не предупредил?

Злость на лице Оушэна сменяется искренним удивлением — до того правдоподобным, что я начинаю сомневаться в том, что он виновен. Может, Алэйн ошибся? И то, что молодой человек тискает симпатичную служанку через день после смерти жены, говорит лишь о его желании забыться?