Как подозрительно.

– Зачем?

Руби просто махнула рукой. Мои отточенные навыки детектива сочли это странным, но у меня не было ни времени, ни энергии разбираться.

Я запрыгнул в Серебряную Пулю^[2] и покатил в магазин Дюрана за упаковкой пива из шести бутылок. Официальные лица не должны полностью потакать вредным привычкам Боба Барнса, поэтому я открыл одну и сделал глоток. Ах, горная свежесть. Мне придется проехать мимо Вик и выслушать, насколько сильно она на меня злится, и вот я вырулил на главную дорогу, встроился в ряд из трех машин и уставился на вытянутую ладонь заместителя шерифа Виктории Мориетти.

Вик родилась в большой семье профессиональных патрульных из Южной Филадельфии. Ее отец был копом, ее дяди были копами, ее братья были копами. Проблема только в том, что ее муж не был копом. Он был полевым инженером в корпорации «Консолидейтед Коул», и его перевели в Вайоминг, чтобы он работал на шахте примерно на полпути отсюда до границы с Монтаной. Когда он согласился на новую должность чуть меньше двух лет назад, Вик все бросила и уехала с ним. Около двух недель она сидела дома и строила из себя домохозяйку, а потом приехала в офис, чтобы подать заявление.

Вик не была похожа на полицейского, по крайней мере, на здешних – точно. Я решил, что она одна из тех ребятишек, что получили гранты от Фонда Кроссроудс и скачут по окружным дорогам в кроссовках за 150 баксов и бейсболках «Янки Нью-Йорка». Дорожный патруль забрал у меня одного из постоянных помощников, Ленни Роуэлла. Я мог бы вернуть Терка из Паудера, но хуже этой идеи было только бриться тупым лезвием. Дело не в том, что Терк плохой помощник; просто вся эта ковбойская чушь меня выматывает, как и его подростковый нрав. Никто другой не просился на эту работу, поэтому я и позволил Вик заполнить заявление.

Я читал «Дюран Курант», пока она сидела в приемной и полчаса царапала что-то на этой чертовой бумажке. Рука с ручкой начала дрожать, и под конец лицо Вик стало веселого цвета асфальта. Она бросила листок на стол Руби, прошипела «Ну на хрен» и ушла. Кому мы только не звонили, чтобы получить рекомендации – от следователей по баллистике до начальника полиции Филадельфии. С такими успехами пришлось считаться: одна из лучших выпускниц академии, степень бакалавра в области правоохранительных органов в университете Темпл, отсидела курс в магистратуре по баллистике, две благодарности и четыре года службы. Она быстро продвигалась по карьерной лестнице и в следующем году уже стала бы детективом. Я бы тоже психанул.

Я приехал по адресу, который оставила Вик, – к маленькому домику на колесах рядом с пересечением шоссе, вокруг которого не было ничего кроме грязи и голых кустов полыни. У домика стояла «субару» с пенсильванским номерным знаком и наклейкой флоридской футбольной команды, так что ошибки быть не могло. Когда я поднимался по ступенькам, Вик уже открыла дверь и смотрела на меня через сетку.

– Что?

Я был женат четверть века, а еще у меня есть дочь, так что я знаю, как вести себя в таких ситуациях: не отходить от сути, говорить только по фактам. Я скрестил руки, прислонился к перилам и слушал, как они скрипят, пока металлические винты силились вырваться из обшивки.

– Тебе нужна эта работа?

– Нет.

Вик смотрела сквозь меня в сторону шоссе. На ней не было обуви, и пальцы ее ног словно кошачьи когти цеплялись за старый ковер, чтобы Вик не растворилась в эфире. Она была немного ниже и тоньше среднего, с оливковой кожей и короткими черными волосами, которые будто встали дыбом от унижения. Вик явно плакала, ее глаза были цвета потертого золота, и мне так хотелось открыть сетчатую дверь и обнять ее. В последнее время на меня тоже навалилась куча проблем, так что мы оба могли бы просто постоять и вместе поплакать.

Я опустил глаза на свои коричневые ботинки и наблюдал, как на крыльце появляются полоски грязи.

– Сегодня хорошая погода. – Она не ответила. – А моя работа тебе нужна?

Вик рассмеялась.

– Возможно.

Мы оба улыбнулись.

– Она будет твоей где-то через четыре года, но сейчас мне нужен заместитель. – Вик снова перевела взгляд на шоссе. – Причем такой, который не убежит в Питтсбург через две недели.

Это сразу же привлекло ее внимание.

– В Филадельфию.

– Да пофиг. – После этого потемневшее золото одарило меня всем вниманием, с которым я едва мог справиться.

– А мне придется носить такую же дурацкую шляпу, как у тебя?

Я нарочито поднял взгляд на края шляпы, а потом снова опустил.

– Только если захочешь.

Вик посмотрела мне за спину и кивнула в сторону Пули.

– А мне дадут такой же Бэтмобиль?

– Еще бы.

С тех пор я врал еще не раз.

Я сделал большой глоток, допил первую бутылку и засунул ее обратно в упаковку. Желваки Вик заиграли, как бицепсы. Ей пришлось постучать по моему окну перед тем, как я его опустил.

– Какие-то проблемы, патрульный?

Она наигранно опустила взгляд на часы.

– Сейчас 16:37, куда, черт возьми, ты собрался?

Я откинулся на широкую спинку сиденья.

– Черт меня не взял, но ты близка. Я еду домой. – Вик просто стояла и ждала. У нее это отлично получалось – спрашивать и просто стоять и ждать, пока ей ответят. – Ну ладно, позвонил Боб Барнс, говорит, они нашли труп между участком Джима Келлера и Бюро по управлению земельными ресурсами.

Она откинула голову назад и оскалилась.

– Труп они нашли. Тогда я хренов камикадзе.

– Ага, похоже, это тот самый овцецид, которого мы все боялись.

День подходил к концу, и бутылка пива помогла поднять мне настроение. Небо было все еще идеально голубым, но с северо-запада шел целый ряд облаков, который только начал заслонять горы. Ближайшие облака были белыми и пушистыми, но сзади виднелись более темные, от которых на большой высоте точно появится рассеянный снег.

– Выглядишь отстойно.

Я искоса на нее посмотрел.

– Хочешь сама поехать?

– Тебе же по пути.

– Нет, еще дальше, на 137-ю.

– Все равно тебе ближе, тем более, раз уж ты ушел пораньше…

Ветер становился все сильнее. А разговор все затягивался.

– Ну, раз ты не хочешь…

Вик снова на меня зыркнула.

– Ты весь день протирал штаны в кабинете.

– Мне нехорошо, кажется, у меня грипп или типа того.

– Может, иногда надо выходить и заниматься? Сколько ты уже весишь? Сто двадцать?

– Какая ты злая. – Она продолжала на меня смотреть. – Сто тринадцать.

Звучало намного лучше, чем сто пятнадцать.

Вик сосредоточенно уставилась на мое левое плечо, видимо, обдумывая планы на вечер.

– Глен приедет домой поздно. – Она взглянула на себя в зеркало заднего вида и сразу же отвернулась. – Где они?

– 137-я, где-то в километре от старого моста Хадсон, – кажется, разговор налаживался. – В машине Билли.

Вик уже собиралась уходить, но я добавил:

– Они просили захватить с собой пиво.

Она повернулась и постучала по моему пассажирскому окну.

– Если бы я повезла ему пиво, то захватила бы вашу вскрытую упаковку, мистер. Вообще-то у нас в штате действует закон об открытой таре.

Я наблюдал, как от ее размашистой походки от бедра отскакивал пистолет шестнадцатого калибра.

– У меня почти всегда с собой открытый контейнер, независимо от моего состояния.

Она улыбалась, когда захлопывала дверь своей пятилетней патрульной машины. Приятно, когда ты можешь осчастливить коллегу. Я направил свою огромную машину к западной части города, но Вик обогнала с сиреной и мигалками. Она показала мне средний палец, когда проезжала мимо.

Я не мог не улыбнуться. Сегодня пятница, у меня с собой пять бутылок пива, и вечером мне позвонит дочь. Я проехал мимо долины Волф, не обращая внимание на незаконно припаркованные у дороги машины с номерными знаками других штатов. Под конец охотничьего сезона эта сторона равнин превращается в Диснейленд для всех мальчиков с большими игрушками. Но я просто наблюдал, как облака медленно закрывали горы Бигхорн. На верхушках лежал первый снег, и заходящее солнце окрашивало его в лиловый вместо ледяного голубого. Я прожил здесь всю жизнь, не считая учебы в Калифорнии и службы во флоте во Вьетнаме. Во время отъезда я постоянно думал об этих горах и поклялся, что буду смотреть на них каждый день, когда вернусь. По большей части так и происходило.