Но, говорят, такие картинки стоят бешеных денег, а в кабинете торгаша должно присутствовать что-то неприлично дорогое. Картинки, лишенные сюжета, в наше время выглядят неприлично дорого. Хотя век назад их без сожаления выбросили бы на свалку, а автора забили бы камнями. Возможно, наши потомки будут поступать так же, как поступали наши предки. Однако эффект картинки производят, этого у них не отнимешь. Помню, я и сам вздрогнул и ослаб желудком, когда впервые увидел одно из таких творений. И не удивительно, ведь едва войдя в кабинет, узрел, что из стены тянется бледная обнаженная нога. И тут же инстинктивно принял стойку каратиста, подсмотренную в фильмах Брюса Ли. Витек объяснил, что автор специально добивался такого эффекта. Сюжет картинки, сказал он с видом тонкого ценителя высокого искусства, заключается в том, что тощая бледная нога любовницы автора с потаенной целью высовывается из-за черного куба, который непросто разглядеть в общем мраке картины. Наверное, пытается его соблазнить, в смысле, любовница при помощи бледной ноги пытается покорить сердце автора картинки.

Ноги, руки, клювы, кубы, круги и конусы присутствовали в кабинете Витька в изобилии и тянулись к посетителю со всех сторон. С непривычки непосвященного и неподготовленного человека вполне может пробрать дрожь. Возникает ощущение, будто участвуешь в съемках фильма ужасов. Но Витек в такой атмосфере чувствует себя прекрасно. Возможно, даже не замечает, что картинки на нормальную психику действуют угнетающе.

Когда я вошел, он мирно дремал за столом, сидя в уютном кожаном кресле с высокой спинкой и положив ноги на стол. Его глаза скрывали темные очки, вроде тех, что носят герои американских боевиков – ну, те хорошие парни, что без суда и следствия сотнями убивают плохих парней. А потом объявляют перепуганному мирному населению, мол, они хорошие парни только потому, что убили плохих парней. И в доказательство украшают грудь шерифскими звездами, снятыми с плохих парней. Мирное население, конечно, им верит. Как не поверить, когда из ствола кольта хорошего парня еще вьется дымок, а в барабане осталась пара неразряженных патронов? Стать плохим парнем не так уж и трудно – достаточно не понравиться парню, считающему себя хорошим.

Обычно Витек солнцезащитные очки не носит даже при ярком свете дня, и потому меня охватили подозрения.

– Привет, мой друг, привет! – возликовал я от порога, узрев воочию парня, которому мне было, что сказать; слова так и рвались наружу, и далеко не все были приятными. – Что я вижу – темные очки! По какому поводу? У Даши закончились вазы, и она атаковала тебя врукопашную?

– Что? Кто? – от звука моего голоса, подобного звукам горна, поднимающего войска в атаку, Витек вздрогнул и пришел в себя.

Он опустил ноги на пол, выпрямился в скрипнувшем кресле и взглянул на меня, однако очки даже не подумал снимать. Еще более сильные подозрения овладели мною.

– Ах, ты об этом, – он понимающе тронул рукой дужку, когда пришел в себя и сообразил, что перед ним находится не фаланга злобных спартанцев, а скромный музейный работник.

– Прячешь фингал? – предположил я.

– Нет, что ты, старик, – рассмеялся Витек, но смех прозвучал натужно – так смеется в лицо судьбе человек, потерявший выигрышный лотерейный билет. – Нет никакого фингала. Да что там, сам посмотри.

Он стянул очки, и моему взору предстали его глаза. То были глаза уставшего человека, не спавшего ночь, испещренные красными жилками. Фингала, однако, не было. Поймав мой вопросительный взгляд, Витек устало махнул рукой, как древний боян, которому осточертело рассказывать одну и ту же былину.

– Не выспался. Последствия ночи, полной буйных страстей.

– Не ври, – спокойно ответил я, вытаскивая козырь из рукава. – Меня не проведешь. Я тебя давно знаю.

– Ты о чем?

– О том, что не было у тебя ночи, полной буйных страстей. После буйных страстей ты выглядишь не так.

– Это как же я выгляжу?

– Как?! Приходишь ко мне на работу или домой, тут все зависит от дня недели и времени суток, приносишь бутылку виски. Говоришь, что впервые влюбился. Потом начинаешь нести чушь, вроде того, что, наконец, нашел спутницу жизни. Ну и за разговором в одиночку уговариваешь бутылку виски. После чего уходишь в магазин за другой бутылкой и не возвращаешься.

– Да?..

– Да. А спустя какое-то время приходишь с бутылкой водки и заявляешь, что любовь умерла, а ты разочаровался в женщинах. Рассказываешь о разводе, говоришь, что отдашь этой дряни все, что имеешь, потому что ты благородный человек, выпиваешь водку и уходишь за другой бутылкой. А в следующий раз вновь стучишь в мою дверь бутылкой виски. Такой вот круговорот спиртного и любви в природе. Так что я знаю, когда у тебя есть буйные страсти, а когда их нет.

– Хм… – глубокомысленно промычал он, словно корова, наткнувшаяся на лугу на редкий вид травы и застывшая в раздумье, проглотить ее и забыть или поголодать, но передать траву науке. – Ладно, признаюсь. Ночь, действительно, была полна буйных страстей, только это были не те страсти, к которым я привык.

И Витек рассказал душераздирающую историю. Оказывается, накануне во время бурной встречи в номере, где теснится Анютка, нам с Витьком так и не удалось усыпить подозрения Даши. Ей бы сыщиком работать. В машине, по дороге домой, она пришла в себя и поразмыслила немного. Свела концы с концами, что-то у нее не сошлось, и она учинила Витьку такой допрос с пристрастием, что он мгновенно похудел из-за резкого обезвоживания организма и был близок к тому, чтобы седина скоропостижно тронула его виски. Бедняга отбивался, как мог. Но что может поделать такой мужичок, как Витек, с разъяренной фурией, вроде Даши? Ему пришлось, так сказать, пролить масло на бушующие волны, чтобы утихомирить разбушевавшиеся страсти. Иначе до дома он бы не доехал с неповрежденным лицом и не выпитой кровью. Витек практически всегда находит, что сказать в стрессовой ситуации, хотя слова в такие мгновения редко идут от разума. Вот он и ляпнул, что собирается сделать Даше предложение руки и сердца. Мы-то, конечно, знаем, что никакого предложения Даше он делать пока не собирался. Но когда жизнь висит на волоске, скажешь и не такое.

Даша – тоже женщина. И как любой женщине, слова о браке ей пришлись по душе. Они пролили бальзам на ее компактные розовые ушки и живительным снадобьем разлились по ее стройному тельцу, достигнув кончиков ногтей на пальцах ног. Гневные страсти сменились страстями воркующими. Витек быстро сообразил, что попал из огня в полымя, и прикусил губу. Но обратный путь уже был закрыт. Даша обрадовалась и сменила тему, да так удачно, что до утра не давала Витьку заснуть. Она ворковала и грезила о будущей совместной жизни, а Витек понуро и молчаливо грезил о том, чтобы она перестала грезить и дала ему поспать. Под утро Даша заявила, что устала от разговоров и устраивает себе выходной. Она, конечно, уснула, а Витек отправился на работу. Устроился в кресле и дремал до тех пор, пока я не нарушил его тревожный сон, полный криков «Горько!».

– Теперь твоя очередь, – печально выдохнул он, закончив рассказ на самой минорной ноте, какую только можно себе представить.

– Моя?

– Конечно. Рассказывай, как провел ночь с тем борцом сумо, которого вчера ты пытался выдать за Анютку.

– Ах да, Анютка. Кстати, за этим я и пришел. Позволь выразить глубочайшее возмущение. Иными словами, ты гад последний, потому что подставил лучшего друга. Наверное, в мире бизнеса это в порядке вещей, и людей, которые регулярно не подставляют друзей, просто вышвыривают из вашего круга. Но в нашем кругу…

– В кругу музейных крыс?..

– Нет, в кругу добропорядочных людей. Так вот, в нашем кругу не принято…

– Прости, в кругу или в круге?

– Что? – растерялся я и зло воззрился на друга. Умеет же вести диалог, негодяй.

– Ладно, не кипятись, – сказал он и миролюбиво поднял вверх руки. – Ты должен меня понять, ведь я оказался на пороге гибели. Еще бы чуть-чуть, и Даша сняла бы с меня скальп. Можешь считать, что спас мою жизнь.