Олег громко свистнул сидящем в доме.

Он всегда так делал, когда работая на стропилах у него заканчивались шурупы или гвозд, а дети, позабыв о своей обязанности ему их подавать, играли в комнате.

Сразу же распахнулась дверь дома. Высунулись личики: удивленные сначала, мгновенно сделались восторженными.

Как горох высыпали ребятишки на улицу. Кто в чем был, не надевая сапог, в одних футболочках. Буся тоже вышла и, подрагивая лапка , засеменила к столу. Уселась повыше и стала наблюдать за происходящим, широко позёвывая, как будто улыбаясь.

Дружище от радости стал запрыгивать на детей, лизать руки, щеки и валить их в лужи. Веселый гогот разливался по округе и стряхивал крупные капли с деревьев, а солнце расцвечивало их радужными красками.

Вторую половину воскресенья мы репетировали посадку Абама в машину. Раскладывали хрустящие собачьи вкусняшки в салоне и заставляли до них самостоятельно добираться питомцу. Стало получаться даже с заведённым мотором.

Вечер был изумительный: ярко-оранжевый тёплый закат – без единого облачка! Семья светилась от счастья.

Смолик или Смайлик

Расцеловали соседских бабушек, поблагодарив за очень щедрые обеды для бездомного. И приняв обратно с очень настойчивыми уговорами упаковку овсяных хлопьев, со словами «вам ещё пригодится», все уселись в минивен и в непривычном для нас составе тронулись в путь. Бусю разместили в переноске. Как оказалось, в ней киске было ездить комфортнее и спокойнее: не возникало шальных мыслей залезть под педаль. И никто не станет шипеть за эту выходку.

На этот раз машина содрогалась от веселья и немного напоминала шапито.

Папа, не откладывая на потом, заговорил об имени шерстяного подопечного.

– С такой кличкой у нас будут одни неприятности. Начнём воспитывать Абама: не обругать, не похвалить прилюдно. Пёс чёрный как смоль. Назовем Смолом.

– О, мистер Смол, – обрадовалась я. – И к тому же он резвится и боится всего как маленький.

Доехали без эксцессов. Наступил момент высадки. У самого подъезда распахнули двери. Но Смол выходить не торопился. Он упёрся лапами в пол, и при попытке вытянуть его за ошейник, высвободился из него. Пришлось обхватить его бока и буквально вывинчивать из машины. Он цеплялся за кресла когтями, снова и снова выкручивал голову из ошейника. Со стороны наши действия напоминали растягивание пружины, которая нас самих то отбрасывала, то сжимала и втягивала в салон.

Отстранили малышей, и вдвоем с Олегом вытянули паникера. Но на четыре ноги он так и не встал. Наскоро, побросав всю кладь, стали вносить пострадавшего в заранее открытую Антошкой подъездную дверь. Отрывисто визжа, Смол протестовал. В лифт в такой позе мы не поместились. Поставив мистера на ноги, вертикально удерживали в лифте. В квартиру он вбежал сам, но у зеркала в коридоре ощетинился и стал долбиться оскаленной пастью в отражение.

Отвели невежу в комнату. Погладили, успокаивающе заговорили с ним. Дали покушать. Показали место для сна у нашего разобранного дивана.

Ночь прошла спокойно. Гулять Смола утром торжественно повели на поводке. К такому он не привык. Его мотало из стороны в сторону. Пёс резко стартовал после внезапной остановки у деревьев и неудержимо тянул к детворе, идущей в школу.

Он как будто со всеми пытался перезнакомиться. Школьники, вопреки угрозам родителей, протягивали руки, и он облизывал их, улыбаясь во всю собачью пасть. Я для приличия тянула на себя лямку и подзывала:

– Смолик, Смолик, ко мне!

– Смайлик, его зовут Смайлик, – воскликнула первоклассница с большими белыми бантами в косичках.

Не плохо, ему это «имя к лицу».

Для детворы он так и остаётся по сей день веселым Смайликом.

Город. Неделя первая

Смол стал постепенно привыкать к городской жизни. В квартире он часто пытался заглянуть в большое окно гостиной, всю площадь которого заполняли листья-весла фикуса. Ночью, благодаря фонарям стадиона, расположенного во дворе нашего дома, с другими комнатными цветами они отбрасывали красивую каллиграфическую тень на противоположную стену. Смайлик, забравшись на диван просовывал влажный нос сквозь растения и иногда опрокидывал тропического гиганта. Земля и лейка сваливались на светлую обивку. Однажды на Спину Тимошки упал колючий молочай. Чувствительная кожа сына покраснела и стали заметны ссадинки. Слезы прыснули из его глаз, лицо исказилось от боли. Цирковая арена мигом превратилась в медпункт. Дети дружно, не дожидаясь маминых назначений, подносили ватные палочки, зеленку, мазь.

– Перекись водорода, ой, на донце! Звоним бабушке, она ещё не успела далеко от дома уйти, – скомандовала доктор Юля.

– Не надо пугать Людмилу Николаевну, – строго посоветовал папа, – сам сбегаю!

И я посмотрела на мужа с благодарностью.

Через пять минут пузырёк с антисептиком стоял на столе.

Параллельно Настенька волокла уборочный инвентарь. Олег, зажмурившись, выносил совками вату и землю в мусорное ведро.

В этой суете не сразу заметили, как Смол затеял игру с черепахами в кёрлинг. Он прищипывал зубами костяные рубашки и, мотнув головой, раскрывал пасть так, что они вылетали и тут же приземлялись со стуком на пол, продолжая скользить по нему. Обиженные ЧерриПаша достаточно быстро удирали от азартного игрока и прятались, втыкаясь передом в бабушкины тапочки. И ползли так, пугая пса.

– Все, идем гулять!

На привези водить зверя не получалось. Поэтому, создавали видимость заботы о ближнем: нацепили намордник. Но во дворе Смола быстро все зауважали за солидную внешность и добрый нрав. Жалели и просили снять этот «подстаканник». Особенно, после того как он им поймался на отогнутые прутья подвальной кошачьей лазейки, намереваясь выцедить обед, явно не для него приготовленный. Не сразу я нашла исчезнувшего из вида любимца.

– Ну, что же вы не следите за своей собакой! – объявила выговор пенсионерка. – Мы с мужем на свою скромную пенсию кормим бездомных кошечек. Их в нашем дворе около сорока. А ваш кабель всё съедает.

Я стала оправдываться, одновременно освобождая беднягу. Рассказала, как Смол появился у нас. Объяснила, почему он без поводка. И что намордник служит ещё для защиты кошек.

– Это хорошо, что вы его подобрали. Знаете, можно на словах учить детей любить животных. А можно просто взять с улицы дворнягу и это будет уроком на всю жизнь. – поглаживая Смола, мягко проговаривала каждое слово женщина. – Я сама работала долгое время кинологом. Когда состарилась моя собственная собака, решила больше не заводить четвероногих друзей. У самой разболелись ноги: артроз суставов плохо лечится. Но все-таки не удержалась, привела в дом немолодого пса. Каждый день приходилось подниматься и спускаться по ступенькам для выгула питомца: у мужа давление – помочь сложно. И вы, понимаете, стало ногам легче. Вес сбросила. Повлияла вынужденная ежедневная гимнастика!

Собеседница провела пальцами от носа к темечку собаки:

– У вашего кабеля есть шишка мудрости. Дрессируйте, не ленитесь!

– Хорошо, спасибо, за совет! До свидания!

Вернулись к обрадованным ребятишкам. Смайлик сел как сторожевой пес на углу детской площадки. Его никто не гнал. По сей день родительской общественностью разрешено занимать ему смотровую позицию рядом с малышами.

Неожиданные весточки из прошлого

Наступило бабье лето. Днём на солнце стала опять согреваться земля. Ребятишки вылетали из школы не застегнутыми, распустив края курточек как крылья.

Мы взяли Смола встречать старшеньких с занятий. Сразу домой не пошли. Заглянули в соседний двор. Он славился своим пустырем, что в мегаполисе редкость. Когда-то через него протекала речка. Сейчас она в трубе, но низина сохранилась. Строить дома нельзя. Для нас это – парковая зона.

На траве расположилась компания неопрятно одетых подвыпивших людей. Смайлик рванул к ним. Я за ним – спасать несчастных. Какого же было наше удивление, когда пёс, повалив собутыльников, стал вылизывать их.