К полудню группа солдат, включая Эрика и его отца, выдвинулась для очистки заданного квадрата местности. Задание командования заключалось в уничтожении укреплений ополченцев, занятия их позиций.
Эрик за эти пять дней, долгих и безжалостных, уже сто раз пожалел, что напросился с отцом. А главная ошибка, что он прибыл на Украину хоть и как журналист, но и как солдат, а значит должен убивать. Но Эрик не мог выстрелить в человека, тем более в безоружного. Он не хотел становиться убийцей в своих глазах…
Перед тем, как уехать на «войну» Эрик миллион раз прокручивал, что может случиться и, как он себя будет вести. Представлял, как наставляет на человека дуло автомата и, не поколебавшись ни секунды, нажимает на курок. Но это были всего лишь фантазии, а жизнь куда страшнее. Теперь, после ста четырёх часов, он мог доказать любому, что и смерть имеет свой запах, что, когда направляешь оружие на беззащитного человека, начинаешь ненавидеть себя под громогласные удары сердцебиения. И так происходит каждую минуту на бессмысленной войне: когда одна сторона устраивает геноцид народа, а вторая – пытается защитить каждого человека.
Когда группа, в составе которой находились Эрик и Кристоф Силверы, прибыла в отмеченный квадрат, они не увидели ополченцев, не их укреплений. Перед ними была школа: все окна были выбиты, в двух местах были пробоины, очень похожие от системы «Град».
После того как Эрик увидел перед собой школу, его охватил лёгкий страх: неужели им придётся атаковать школу?! Неужели погибло мало детей и их матерей?! Неужели у отцов поднимется рука на ребёнка? Неужели Эрику придётся в этом участвовать?
Как только на пяточке у школы появились американские солдаты, одетые в украинскую униформу, все люди попрятались по домам, в окнах задёрнули шторы, а в подвалах люди молились, чтобы их прошли стороной, чтобы дети увидели будущее, а не умерли в грязи и холоде, как подвальные крысы.
Эрик двигался позади всех, когда его отец возглавлял шествие. Только благодаря репутации отца Эрику было разрешено фотографировать поле сражения для последующего фотоотчета для военачальников.
Война очень меняет людей: одни прячутся по углам, а другие в отчаяние бегут на смерть…
Матери погибших детей или внуков, всегда объяты отчаянием. Их жизни не находят дальнейшего пути для существования. Они начинают искать смерть, как способ облегчения страданий.
После некоторого затишья атака последовала на замыкающего. В отчаяние находилась женщина, потерявшая всех: двоих детей и троих внуков. Она набросилась на Эрика, бив и крича на него. С её уст срывались все проклятья убийцам своих детей. Она ненавидела каждого, кто носил украинскую форму, будь то нацгвардия или отряды ополченцев. Она ненавидела себя, что не уберегла своих малышей, не увезла подальше от смерти. Эта женщина плакала, нанося каждый удар, выкрикивая каждое слово. А её глаза, Эрику никогда не забыть: наполненные такой ненавистью, такой жуткой болью, раздирающее на мелкие слезинки доброе материнское сердце… Её глаза, когда-то счастливые, осерели от пыли и безутешного горя. Её руки постарели и огрубели. Её жизнь закончилась, а осталось лишь одинокое страдание…
Эрик не мог защищаться, не мог атаковать. Не мог смотреть он и на то, как эту женщину отвели от него в сторону, кинули на грязный асфальт и всадили пулю в сердце, не приняв никакие способы остановить или успокоить её. Женщина издала последний стон и полегла навзничь; руки её больше не сжимались в кулаки, губы не открывались, а глаза застыли в одиноком проникновении холодом, глаза, которые никогда не исчезнут из памяти молодого солдата…
**********
– Эрик, сынок – послышался голос из соседней комнаты.
– Да, мам, – мгновенно вскочив, отреагировал Эрик.
– Сынок, принеси мне стакан воды.
– Да, мам, сейчас принесу, – с едва заметной улыбкой, Эрик пошёл исполнять просьбу мамы.
Он хорошо знал свою единственную родную, поэтому спускал воду, пока та не стала ледяной. Эрик всеми силами пытался напоминать маме о прошлой жизни, до болезни. Он надеялся, каждый день он ждал, что его дверь откроется и она позовёт его на кухню, кушать омлет и пить ледяное коровье молоко…
– Вот, мам, я принес тебе воды, как ты любишь, – зайдя в комнату, промолвил Эрик, но мама уже спала, к счастью или к несчастью.
«Какие же у тебя были красивые волосы: длинные, непослушные, немного кудрявые; нетронутые ни каплей краски. Я помню, мама, ты садилась передо мной и давала расчёску…– с этими мыслями у Эрика проступили слёзы, – и я аккуратно начинал расплетать мощную шоколадную кипу волос, а блаженствовала, кроме тех моментов, когда я дёргал спутанные комки…»
Наверное, только эти простые воспоминания до сих пор поддерживали одинокого Эрика. Они хранили своё тепло, свою искренность, которой так дорожил он.
Удостоверившись, что мама спокойно спит, Эрик аккуратно слез с кровати и вышел из комнаты. Получив немного свободного времени, он хотел провести с пользой, т.е. глянуть новости на Украине и починить крышу, которая начала понемногу протекать.
Читая строчку за строчкой, Эрик никак не мог понять тех людей, которые могут убивать своих, которые подчиняются приказам, в слепую веря, что это всё во благо Родине…что всё это во спасение, опуская тот факт, что люди начинали складывать оружие и искать убежище в России. А уходили обыкновенные граждане, которых обязали воевать под страхом смерти дезертирства. И все верили, все сражались и умирали, но когда-то правда должна была проявиться. Когда военные Украины не ели по пять дней, когда их бросали без продовольствия и снаряжения, как животных, предоставленных самим себе, чтобы выжить, тогда у людей открывались глаза. Тогда все приказы стали казаться глупым смехотворным пустотрёпством, без единого честного слова. Вот после этого солдаты поняли, что подняли оружие против своих…против своего народа…
И только два города отстаивали свою свободу, это – Донецк и Луганск, два города героя. Там сражались высокие духом люди, чтившие патриотизм и любовь к своей стране. Люди, которые понимали, что нацизм должен искореняться, а не размножаться. Это обычные люди: рабочие, сварщики, водители и т.д. Только этим людям должны быть до сих пор благодарны в существование страны Украина…
Прочитав последние новости, Эрик чувствовал сдвоенное чувство горести и радости; огорчало, что до сих пор погибали люди, в том числе и женщины, и дети; а радовало мужество этих людей, способность противостоять большинству – это поражало Эрика.
В остаток времени наш герой полез на крышу – попытаться устранить протечку. Выйдя на свежий воздух, Эрик закурил и направился к проблемному месту. Этого и следовало ожидать, дом был старый, поэтому в черепице появилась трещина, куда сливалась вся вода.
Эрик слабо представлял себе, как правильно заделать щель, поэтому накрыл её куском оцинковки, лежащим рядом. «Посмотрим, что будет» – подумал про себя молодой «плотник».
На улице до сих пор было серо, не было надежды на единый проблеск солнечных лучей. А как в нём нуждались люди… Когда на улице дождливо, ты чувствуешь себя, как кусок пластилина: вязкий, тягучий и не подъемный. Но только стоит выглянуть солнышку, как сразу и дышится легче, и настроение куда лучше, как будто человек черствый и грубый становится мягким и подвижным. Смеяться и смешить, и видеть радостные отблески в глазах родного человека или простого прохожего… Ведь что может помочь в дни беспросветного горя, в дни, когда сам Бог не хочет смотреть, что могут люди на самом деле, только улыбка. Она способна подарить надежду, способна подарить тепло и согреть околевшего, способна облегчить дорогу сбившемуся, способна накормить маленькими кусочками счастья изголодавшее осиротевшее сердце…
В нашем Мире люди забыли, что такое мир. Брат способен убить брата, и кровь пролившаяся способна разжечь пламя раздора, чёрный костёр войны. Люди забыли, что вопросы нужно решать без смерти, а за столом переговоров. Но нет, кругом война, кругом истребление. Израиль, Ирак, Иран, Ливия подвержены атакам чёрного знамени террористов. А Украина тонет в изувеченных трупах на городских площадях, от рук своих же «мужей», задыхается от зловония тел ни в чём неповинных детей, которые мечтали когда-то пойти в школу: девочки – одеть белый бант, мальчики – чёрный пиджачок; мечтали жить, а не умереть, даже не получив шанса на спасенье. Почему должны умирать люди? Почему матери должны проливать слёзы? С такими вопросами сейчас живут люди, им плевать на политический сумасброд американских подстрекателей, им не важно, кто будет завозить рыбу на рынок, им просто хочется, чтобы их не убивали… просто они хотят жить!
