– Ты один его? – спросил Ангел.

– Да, такое лучше никому не доверять. Я и так уже жалею, что привез тебя сюда. Просто растерян был после твоих новостей, – Валеев неприязненно посмотрел на Марка.

Скорее всего, у него уже мелькнули в голове мысли, что теперь адвоката тоже нужно устранить.

Марк понурил голову. Иногда его опять передергивало, но в целом он находился в более спокойном сосредоточенном состоянии, чем до этого. Он медленно и очень тихо произнес:

– Страшно жить в мире, где совершаются такие преступления. Еще страшнее, что люди, их совершающие, относятся к этому так спокойно, словно это обыденное дело… А другие люди их защищают, прикрываясь законом…

– Чего? – спросил Валеев, который не расслышал монолог Ангела.

– Ничего, – ответил Марк.

– Ну что, найдут? – спросил через некоторое время предприниматель. Ему ужасно не нравилось, что они стоят здесь. Он не думал, что когда–нибудь ему придется вернуться сюда. Находится тут оказалось даже противно. Почему? Тут вопрос психологии, криминологии.

Адвокат стоял спиной к своему клиенту. Он не сразу ответил на вопрос Валеева. Ангел засунул руку за пазуху, затем развернулся к клиенту и сказал:

– Да.

Валеев не успел понять, как, за что и почему он оказался убит. После громкого выстрела он вдруг обмяк и повалился на землю, недалеко от могилы своего конкурента.

Ангел положил пистолет обратно во внутренний карман пиджака. Он внимательно посмотрел на мертвое тело своего клиента, убеждаясь, что он отправился в последний путь. Затем Ангелу стало невыносимо противно, и он быстрым шагом отправился назад к машине. По пути он думал, видел ли кто–то, как он приехал сюда, слышал ли кто–нибудь грохот выстрела. Но больше всего ему хотелось тысячный раз убедить себя, что он все делает правильно, доказывая свою невиновность в убийстве Валеева. Последнее правило защиты – адвокат должен быть честным человеком.

–– Шоссе. 03 сентября. 14.18 –

«Все, – думал про себя Ангел, – я уже еле мог себя сдерживать. Я думал, они уже поймут. У меня трясутся руки, и, кажется, на допросе тряслись тоже. Все–таки я выбрал не самый простой путь. Убивать людей не только противозаконно, но и противоестественно. Хотя для зверей это нормально, а люди тоже своего рода звери. Имею ли я право лишать их жизни? Хотя этот вопрос я уже давно для себя решил, зачем задавать себе его вновь и вновь. Думал, второе будет проще… Но нет. Я уже весь дрожу, как в лихорадке. Все же трудно взять на себя эту ответственность. Возможно кому–то и проще. Только другие не делают это. Я же могу это вынести, хотя второй раз почти впадаю в безумие… Но разве можно назвать это чем–то, кроме как безумием?».

Ангел стал выбираться из леса к машине. Шел он машинально и часто спотыкался. Его губы все чаще размыкались, обнажая подобие звериного оскала. В глазах отражалось внутреннее безумие. Он уже плохо соображал. Он слышал зловещий смех. Этот смех становился все громче. Его теперь это не пугало, это было не первый раз. Он ждал этого. Ангел знал, что этот смех догонит его здесь, после убийства. Он сдерживал его весь день.

Марк остановился и как–то противоестественно изогнулся. В этот момент смех прорвался наружу. Это был действительно зловеще. Ангел сдержал себя, но через несколько секунд смех вырвался снова. Так продолжалось несколько раз, пока наконец Ангел ни дал волю этому выйти из себя целиком. Он упал на землю и дико хохотал. В этот момент в его голове не было ничего, кроме этого все заполняющего смеха. Немного погодя он, обессиленный, поднялся на ноги и поплелся дальше к автомобилю.

«Зачем я это делаю. Давай, пятитысячный раз вспомни и убеди себя. Я учился на юридическом, меня учили праву. Говорили про справедливость. Нет, все вокруг призывают к добру. Но никто не собирается действительно быть добрым и справедливым. Каждый хочет призвать к этому окружающих, кроме самого себя. Я стал работать, и что же. Все проблемы кругом, все страдания человечества происходят из-за несправедливости, противозаконности людских действий. Но это первая часть проблемы. Есть и вторая, которая меня и привела сюда, в этот лес. Кто призван наказывать тех, кто отступил от закона? От закона в широком смысле. Это общество или государство. Общество слишком разрозненно и тупо в своей массе. Государственный механизм отстаивает свои интересы. Если должностные лица государства заражены беззаконием, то все государство разлагается в нем. Таким образом, нет никого, кто нормально сможет решить проблему зла в мире. Сажают мелких воров, а коррупционеры, убийцы, насильники, слишком богатые и влиятельные, остаются на свободе. Кто разберется с ними? И еще: нужно точно установить их виновность, чтобы можно было принять решение о привлечении их к ответственности. Нет, я не мог стать ни следователем, ни прокурором. Их воля слишком скована начальством, а обвиняемый не будет откровенным. Тогда остался другой путь. Я буду адвокатом. Да, тем человеком, которому преступник расскажет все. Я буду знать, что и как он совершил. И мне решать, время защищать или время карать виновного. А кто подумает, что к смерти обвиняемого причастен его адвокат, который только что защитил его? Только вот в первый раз они подошли близко к правде, и пришлось возвращаться сюда. Нет, я сделал все правильно».

Марк уже ехал в машине обратно в Город. Очередной раз убедив себя в своей правоте, он теперь размышлял: оставил ли он улики или нет. Как казалось, нет. Никто не видел, что Валеев сел именно в его машину. Безусловно, Ангела допросят в первую очередь, как только решат, что его доверитель пропал. Если тело найдут раньше, чем спохватятся, то возбудят уголовное дело по факту убийства. Если нет, то решат, что Валеев скрылся от следствия. Марк не стал прятать труп – в этом не было смысла. Пусть все знают, что Валеев не пропал, а именно убит. Пусть знают, что он виновен в смерти Кравцова, если им хватит ума найти его тело рядом и провести причинно–следственную связь.

«Я не хотел так скоро после того дела в столице совершать что-нибудь здесь… Кто-нибудь может заподозрить связь между той смертью и этой… Заметят, что меня окружает некий ореол смерти. Ангел смерти. Это все мать Кравцова. Как она только узнала, что я стал защищать интересы Валеева? Откуда она только достала мой телефон? Она позвонила и давай меня убеждать в виновности моего клиента. Главное, зачем она мне звонила? Чего хотела добиться? Чтобы я бросил защищать его? Не знаю… Скорее всего, она сама этого не знала. Просто ее сердце обливалось кровью, и она хотела сделать хоть что-нибудь. Как можно бездействовать, когда твой родной сын пропадает бесследно? Она сердцем чувствовала, что во всем виноват Равиль. Она проклинала его по телефону, заклинала меня бросить дело. В этот момент я разделял ее боль. Я в тот же миг решил, что если Валеев виновен в смерти сына этой женщины, то я сотру его с лица земли. В этом мире не должно быть людей, которые могут себе позволить угнетать других, лишать их жизни. Только тогда настанет прекрасный мир будущего, когда все они исчезнут. А я… я не убиваю их, с юридической точки зрения. Я просто прекращаю их право на существование. Все же есть институт смертной казни. Почему он считается правильным, а мои действия нет? Я всего лишь устраняю ненужные стадии. Разве я поступил не также, как и поступило бы государство по их закону? Я узнал о преступлении, собрал доказательства, даже лучше тех, что собрали бы они, установил личность виновного, все предусмотрел и перепроверил, чтобы не осталось ни одного шанса на судебную ошибку, наконец, вынес приговор и привел в исполнение. Причем самым гуманным образом. Что тот, что Валеев – они совсем не страдали. Они умерли мгновенно, не ощутив мук перед смертью, как их жертвы. Разве это не идеальный судебный процесс?».

Телефон с сим-картой Ангела лежал в почтовом ящике его дома, куда его доставил курьер. Если его отследят по номеру, то докажут лишь то, что в момент преступления он направился из следственного отдела к себе. Сейчас он поедет в бар рядом с домом, покажется на глаза нескольким работникам заведения, которые запомнили его, так как он специально до этого появился там несколько раз и оставлял хорошие чаевые. Если будут подозревать его, то они ничего не докажут. А подозревать, скорее всего, будут. В столице несколько месяцев назад он так чуть не попался…