Как дирижер, он дал знак рукой. Все сели на табуреты. Одна Нора всё так же неподвижно стояла; шевелился только ее взгляд. Он медленно перетекал с одного человека на другого по очереди, туда- обратно, туда-обратно. Элис вцепилась в края стула, чтобы найти опору.

– Доброе, доброе утро! – начал профессор, – Вижу, что все собрались. Рад буду поприветствовать каждого из вас.

Томас Рот смотрел в глаза каждому, когда произносил имя, и, если кто-то из молодых людей не отвечал взглядом, терпеливый наставник по-дружески ждал.

– Дэвид… Гейл… Рик… Ли… Кейт… Вирджиния… Хелен… Эрик… Вилли…

Сара… Элис… Пол… Вот что я хотел бы вам сегодня рассказать. Все мы здесь объеди- нены одним желанием. Быть счастливыми. У каждого свое понятие об этом загадочном состоянии. Например, вы, Дэвид, как понимаете для себя счастье?

– …перестать угождать окружающим и быть свободным от их правил.

– Хорошо, – улыбнувшись, ответил профессор. – А для вас, Гейл?

– Я? – немного нервно парень хихикнул и суетливо посмотрел на своего брата Рика.

– А он не знает, – сказал за него Рик.

– Всё же хотелось бы услышать мнение Гейла, – сохраняя выдержку, продолжал доктор Рот.

– В детстве я мечтал быть футболистом.

– Ха, потом он сломал ногу, когда прыгал с забора, и его уложили на полгода в лазарет, – не унимался Рик.

Гейл дал быстрый подзатыльник брату. Профессор молчал и не вмешивался в состязание юношей. Выждав паузу, он прервал этот кратковременный хаос сухим взмахом руки.

– А ты, Рик, тебе что нужно для счастья?

– Я хочу быть главным. Чтобы у меня было много слуг, еды. И делал всё, что мне

хочется.

– Хорошо. Ли, с тобой всё хорошо? Как себя чувствуешь? – мягко спросил Томас Рот.

Его интонация была похожа на интонацию дрессировщика.

– Как ты понимаешь для себя счастье?

– Я в норме. Быть первым во всём, – азиат говорил четко, как бы бросая вызов каждым словом.

– Кейт, – вкрадчиво произнес доктор, – что тебя сделает счастливой?

– Трудно ответить. Если я думаю о том, что делает меня счастливой, в каждом ответе всегда есть недостаток. Каждый раз нужно что-то еще. Сейчас, например, я буду довольна, если буду такой же кра- сивой, как Вирджиния…

Девушка слегка покраснела от собственного откровения, но быстро взяла в себя в руки. Вирджиния внимательно посмотрела на Кейт и почти неуловимой улыбкой одобрительно отреагировала.

Секунду длилось ее величие, пока она не услышала вопрос, обращенный к ней:

– Ну а вам, Вирджиния, что нужно для счастья?

Дерзость вспыхнула в ее глазах. Она

расслабила губы и широко распахнула серо-зеленые глаза, которые вонзились в зрелого мужчину в халате.

– Любовь мужчины…

Сара, хрупкая девушка, похожая на молодую старушку, отвела глаза в сторону и ухмыльнулась тонкими губами. Казалось, ее тело сжалось, а маленькая голова погрузилась в плечи.

– Дорогая Хелен, что вы думаете о своем счастье?

– Счастье, когда не болит моя спина и я сплю по ночам, – очень просто и спокойно проговорила Хелен.

Она отрешенно смотрела на Нору.

– Эрик?…

– Я здесь нахожусь, как раз чтобы понять это, Профессор. Пока не знаю.

– Отлично, – ответил Томас Рот и перевел свое внимание на Вилли, красивого и мужественного парня с широкими плечами и ровной осанкой.

– Я хочу уехать на остров и просто ловить рыбу для местных жителей, не помня прошлого.

– Сара, а вы что скажете?

– Я была бы счастлива, если бы меня

не было на этой земле.

– Да, понятия о своем счастье у всех очень разные и зависят от накопленного опыта, – голосом ласкового отца поддержал Томас Рот. Каким бережным был тембр голоса у доктора, он обволакивал и убаюкивал. Да, этот человек мог быть очень человечным, когда речь шла о его счастье.

– Элис, – Элис только вчера присоединилась к нам – есть ли у тебя мысли, которыми ты хотела бы с нами поделиться?

Это был тот случай, когда Элис не знала, как поступить: искренне рассказать о своих желаниях или озвучить формальные представления о счастье, принятые в обществе. Первый вариант делал ее сильной и уверенной в собственных желаниях и целях. А второй вариант был безопасен для ее ранимой души, защищая от критики, осуждения и сравнения. Она выбрала нейтральный ответ. При этом ее сердце колотилось так, что немели колени.

– Сейчас мне для счастья нужен просто отдых и сон.

– Пол, ты заключительный в этом «круге счастливых людей». Мы слушаем тебя.

– Я счастлив. У меня появилось здесь всё, что мне нужно для этого.

Пол лучисто улыбнулся и посмотрел на рядом сидящую Элис, но тут же отвел глаза.

– Хорошо. Нора, будь добра, раздай соглашения. Внимательно прочтите его. Помните, что мы с вами просто люди, из крови и плоти, наделенные неведомыми жела- ниями. Миллионы желаний хотят исполниться, вырваться наружу из тюрьмы ограничений, правил и страхов. Только кризис может быть кувалдой, разбивающей преграды для свободы воплощения. И кризис должен наступить от крови и плоти, через муки тела, так как мы просто люди. Я уже повторяюсь, – Томас Рот сделал паузу.

Его уверенность и хозяйская мощь фонтанировали. Он любил этот момент выбора. В его жилах закипела кровь от предвкушения победы. Это походило на состязание, в котором должен быть только один победитель, один доминирующий.

Они сидели молча. Каждый погруженный в последние слова профессора. «От крови и плоти…» Неужели всё так просто и всё так страшно? Нора незаметно раздала всем лист с карандашом.

Вздрогнув, Элис опустила вниз глаза и прочла первые строки договора:

«Я, Элис Нортон, в трезвом уме и ясной памяти даю свое согласие на проведение манипуляций в госпитале профессора Томаса Рота. Настоящий договор ограничен во времени. Сроки определяет профессор индивидуально с каждым пациентом в отдельности. Договор прекращает свое действие при условии полного восстановления здоровья пациента и удовлетворения профессора от проделанной работы. С условиями договора ознакомлена.

Согласна        Подпись»

– Друзья мои, это формальность. Каждый из вас может сейчас встать и уйти, если не согласен. Сегодня вы можете стать на шаг ближе к чувству полного счастья или сделать шаг в неизвестность, из которой пришли, – седовласый мужчина старался произнести эти слова как можно мягче, с интонацией понимания и любви.

– Я оставляю вас сегодня. Надеюсь, вы сделаете верный шаг, – профессор бесшумно вышел из кабинета, оставив двенадцать молодых людей один на один со своими страхами и надеждами.

– Всё равно мне некуда идти, – сказала Хелен, худая девушка мрачного вида, лет двадцати двух, с узким лицом и водянистыми глазами.

– Я слышал, что после пребывания здесь люди меняются, – робко произнес полноватый молодой мужчина с добрым лицом, обрамленным волнистыми волосами до плеч. Это был Дэвид.

– В лучшую или худшую сторону? – язвительно засмеялись два брата-близнеца. Они были худыми и жилистыми. Движения их тел раздражали резкостью. Глуповатые, хитрые бегающие глаза ловили каждую эмоцию и слово от окружающих людей.

– Рик, успокой своего брата. Не то место для таких нападок, – очень внятно и жестко сказал Вилли, девятнадцатилетний юноша с каштановыми волнистыми волосами, карими глазами и по-мужски притягательной внешностью. Он держался очень ровно и спокойно, как человек с военной выправкой.

– По-разному… по-разному здесь бывает, – протяжно ответила в пустоту Сара. Маленького роста, щупленькая, с мелкими чертами лица девушка была похожа на умненькую мышку, забившуюся в угол комнаты.

– Да мне вообще всё равно где и с кем, – зло улыбаясь, процедил сквозь зубы азиатский парень. Его темные близко посаженные глаза смотрели впереди себя. Как-то по-звериному он медленно перевел взгляд на высокую рыжеволосую девушку с пухлыми губами и красивым классическим лицом, как с полотен Рафаэля. Вирджиния, поймав на себе этот животный взгляд, еще больше выпрямилась и дерзко вздернула идеальной формы подбородок.