Несмотря на невысокую оценку лекторских способностей Незнамова, Шапошников «был благодарен ему и за знания по тактике, полученные на младшем курсе академии, и за лекции по стратегии, которые для меня были ясны и понятны».
Во время Первой мировой многие молодые офицеры Генерального штаба уже были знакомы с германской военной доктриной, о которой они слышали в академии из уст Незнамова.
Кстати, с 1918 года А.А. Незнамов вновь преподавал в Академии Генерального штаба. В тот год произошла его встреча со своим воспитанником Шапошниковым, возглавлявшим тогда Оперативное управление Полевого штаба Реввоенсовета Советской России.
Общую военную статистику Германии, Австро-Венгрии, Румынии и Турции читал профессор генерал Г.Г. Христиани[36].
Инженерную оборону государства читал профессор военно-инженерной академии генерал-майор Н.А. Буйницкий[37]. Лекции знаменитого генерала инженера Кюи, преподававшего ранее в академии, Шапошников уже не застал. Зато, как он признавался, видел его в партере Мариинского театра.
Лекции о довольствии войск в военное время и об устройстве тыла действующих армий читал помощник начальника канцелярии военного министерства генерал Н.Н. Янушкевич, впоследствии начальник академии и начальник штаба Верховного главнокомандующего.
Как видим, преподавательский состав Академии Генерального штаба по качеству даваемых знаний был очень внушителен.
Домашним заданием курсантов было вычерчивание карт вероятных театров военных действий. Такое черчение карт на дому приносило большую пользу для будущей штабной работы.
Ещё одним видом домашних заданий было составление докладов: начальника штаба дивизии, корпуса, начальника рода войск, а также планы снабжения дивизии и корпуса.
На групповых занятиях по тактике прорабатывались действия дивизии в различной боевой обстановке. Самостоятельно требовалось решить тактическую задачу действий армейского корпуса.
Дополнительный курс Академии значительно расширял теоретический кругозор офицеров и приучал мыслить самостоятельно. В последние месяцы обучения курсант должен был разработать две темы: по истории военного искусства и по теории военного искусства. При этом требовалось сдать письменные работы строго в срок. Это дисциплинировало и заставляло правильно рассчитывать своё время.
Получив тему, курсант начинал подбирать литературу в академической библиотеке, в которой собирались книги по военной тематике со дня основания самой академии. Библиотекарем был сын профессора-историка генерала Масловского. Борис Михайлович писал о нём: «Молодой Масловский[38] был культурным и грамотным военным библиографом. Каждый слушатель приходил к нему на консультацию по подбору источников, как к попу на исповедь. Масловский знал все книги и по истории, и по теории военного искусства, различные школы и направления в теории. …Но оказалось, что Масловский эсер. …Военную литературу из-за границы академия получала без досмотра в таможне. Этим воспользовался Масловский для выписки из-за границы бесцензурной литературы. …С началом Февральской революции слышал о его участии в Совете депутатов. Я не знал, что романы и пьесы некоего Мстиславского («На крови» в театре Вахтангова) написаны не кем иным, как Масловским».
Следует добавить, что во время Февральской революции Масловский участвовал в работе штаба восстания, но после ареста Николая Второго и его семьи отказался от должности комиссара по содержанию под стражей членов императорской фамилии. Со временем он переключился с политической работы на литературную. Написал книгу «Грач – птица весенняя», руководил творческой кафедрой в Литературном институте Союза писателей СССР. Поддержал Николая Островского, сподвигнув его к написанию книги «Как закалялась сталь».
Первый экзаменационный доклад Шапошникова был посвящён действиям Восьмого армейского корпуса под Сандепу во время Русско-японской войны[39]. Причём во время подготовки он обнаружил ошибку на карте, которая повлияла на ход сражения.
В экзаменационную комиссию входили начальник академии Щербачев, профессор Данилов и полковник из Генерального штаба. «Профессор Данилов предложил мне модный по тем временам вопрос: где был резерв маневренный и резерв старшего начальника (для парирования случайностей)? Я ответил, что маневренным резервом (для развития успеха) был 1‐й Сибирский корпус, чем удовлетворил Данилова. Никто, конечно, не подозревал, что мне приходилось докладывать о своих однополчанах – генералах Куропаткине и Гриппенберге. …Комиссия оценила мой доклад в 11 баллов. Нечего и говорить, что по Русско-японской войне, да ещё у «рыжего» Данилова получить 11 баллов было достижением».
Второй выпускной доклад Шапошникова назывался «Шевардинский редут у Толстого в романе «Война и мир».
Этот доклад Борис Михайлович тоже описал подробно. «Беляев внимательно смотрел на схемы, которые были неплохо выполнены. По-видимому, его взяло сомнение, сам ли я их чертил и нет ли ошибки, к которой можно было бы придраться. …Добрынин не предложил дополнительных вопросов и признал доклад отличным. Беляев, признав доклад очень хорошим, предложил дополнительно ответить: 1) считал ли я Шевардинский редут передовым опорным пунктом или левым флангом русской позиции; 2) почему я не дал принципиальной схемы, как нужно подходить к полю сражения. На первый вопрос я ответил, что у Толстого Шевардино толкуется как левый фланг позиции, в источниках же Шевардино представлено как передовой опорный пункт».
По второму вопросу Шапошников ответил, что нельзя давать принципиальную схему, так как всё зависит от расположения противника, положения своих войск, местности. В итоге и за второй доклад он получил 11 баллов.
Разработку Шапошниковым «наступления двухдивизионного армейского корпуса через Карпаты от Стрыя на Мукачево» оценили в 10,5 балла. Таким образом, за все три работы дополнительного курса он получил 32,5 балла и десятое место среди всех слушателей, что по значению приравнивалось к первому разряду, то есть с отличием.
На экзамене по верховой езде произошло недоразумение. Во время учёбы каждый слушатель объезжал молодую лошадь. Однако лошадь, которую объездил Шапошников, передали другому. Пришлось сдавать на незнакомой. «При команде на галоп «кругом» мой конь заупрямился и не захотел поворачиваться. Я рассвирепел, взяв его в шенкеля, поднял на дыбы и повернул кругом. Злой слез с коня после взятия барьеров. Подошел к поручику Менжинскому и говорю: «Я был прав, что испорчу смену на незнакомой лошади». На это он возразил: «Конь делал всё, что вы хотели». От сердца отлегло».
Приказом по военному ведомству от 26 мая 1910 года Борис Михайлович Шапошников был признан окончившим дополнительный курс и за отличные успехи в науках произведен в штабс-капитаны[40] со старшинством[41].
Выпускников Академии Генерального штаба приветствовал император Николай Второй. Вот как описал новоиспечённый штабс-капитан посещение императорского дворца: «Но вот скомандовали: «Смирно, господа офицеры» – и в зал вошел, расправляя усы, Николай II. Подойдя к правому флангу, он выслушал рапорт начальника академии, вручившего ему книгу трудов слушателей нашего курса. Николай II стал обходить слушателей, здороваясь за руку и задавая всем один вопрос: «Какой части и где она стоит?». …Увидев Кульнева, очевидно лично ему знакомого, Николай II довольно долго с ним разговаривал, а затем, обратившись… поздравил с переводом в Генеральный штаб.
Этим и закончилось наше представление. Николай II ушёл, нам предложили позавтракать в соседних комнатах. Выпив по рюмке водки и немного закусив, мы поспешили вернуться в Петергоф, а затем и в Петербург».
