А теперь еще и привидение… Старый дом. Кто знает, какие тайны он хранит? Он просуществовал более ста лет, видел и слышал многое. Дом пережил революцию, блокаду, перестройку… По ночам он скрипит половицами, шуршит ставнями и внутренними перекрытиями и словно слегка вздыхает.
Миша смотрит несчастными глазами. Оно и понятно: кто же хочет жить бок о бок с привидением? Даже питерским. Питерское привидение хотя наверняка интеллигентное, но все же…
Комментарий Руслана
Центр Петербурга находится под охраной ЮНЕСКО, поэтому строить новые здания здесь запрещено. Вот и получается, что жить нужно либо на окраине (где, впрочем, есть метро), либо все-таки в центре, но в условиях, близких к постапокалипсису – большинство домов не подвергалось ремонту очень давно.
Вика между тем активно доедает большую порцию курицы с рисом. Несмотря на миниатюрный внешний вид, аппетит у нее будь здоров.
– А я сделала себе финскую визу, – жизнерадостно объявляет она, явно надумав сменить грустную тему, – теперь раздумываю, куда бы съездить.
Для информации: всем жителям Петербурга, имеющим местную прописку, как особенно привилегированным счастливчикам, при желании быстро и нетрудно оформляется финская виза, являющаяся своеобразным пропуском в Европу.
– И какие варианты? – снова чихаю я.
– Можно съездить на выходные в Таллин, например. Или в Финку.
«Финка» на петербургском наречии означает Финляндия. В «Финку» ездят закупать продукты и одежду, да и просто развеяться. Знакомые Руслана по работе с придыханием говорят, что товары и продукты там гораздо качественней, причем любые, вплоть до стиральных порошков и моющих средств. Приходится верить на слово.
Комментарий Руслана
Для коренных жителей действует специальная программа – они получают шенгенские визы на основании постоянной регистрации. Сделать заветный пропуск можно в Едином центре документов (ул. Красного Текстильщика, 12). А так как поездка до Лаппенранты – ближайшего финского городка с международным аэропортом и бюджетными рейсами (можно ухватить билет за 25 евро, ryanair.com до Милана, Брюсселя и Дюссельдорфа) – обходится примерно в 600-800 рублей (маршрутное такси), то желающих повидать мир хватает.
Наш обед на этом заканчивается. Забираем в местном гардеробе одежду и выходим на улицу. Стихия тут же норовит сбить нас с ног. Рядом со школой яростно колышутся на ветру Андреевский флаг – белый с двумя диагональными полосами синего цвета, образующими наклонный крест, – и флаг Петербурга – красное полотнище с двумя скрещенными белыми якорями. Дорога до офиса проходит по Ремесленной улице, мимо безликого здания гардинно-кружевного объединения, красивым у которого является только название. Напротив, через дорогу, высится странное краснокирпичное жилое здание, очень напоминающее корпуса фабрики «Красное знамя». У дома есть небольшой мезонин, а летом возле его подвальных окон любят посиживать коты разнообразных возрастов и расцветок. Самое интересное, что нам ни разу не встретился хотя бы один житель этого дома.
В офисе сразу же бегу в туалетную комнату – прокашляться и погреть руки под краном с горячей водой. Заходит Ника из соседнего отдела и оглушительно чихает. Мы улыбаемся друг другу, как две заговорщицы. Нашего – простывшего и болеющего народу – везде много.
В таком режиме я работаю вплоть до 22 февраля, за которым следует день, священный для всего мужского населения нашей страны. Сегодня в головном офисе устраивается нечто вроде праздника, куда приглашаются все желающие. Я праздник игнорирую по причине своего плохого самочувствия и лишь радуюсь тому, что рабочий день сокращен на час и можно уйти пораньше, что и делаю.
Весь следующий день я лежу дома и болею. Грипп настиг меня и захватил с ног до головы, не пошевелиться. Пью лекарства, ем лимон и наивно полагаю, что завтра выйду на работу. Тем более что у меня есть замечательный аргумент в пользу проведения полноценного активного дня: у нас куплены на вечер билеты в Молодежный театр на Фонтанке. Спектакль «Лев зимой» по Джеймсу Голдмену о взаимоотношениях родителей короля Ричарда Львиное Сердце. Играют замечательные актеры, в том числе любимая нами легкая и обаятельная Ольга Медынич.
Назавтра я пытаюсь подняться, но не тут-то было. Организм будто мстит за наплевательское отношение к нему, бессильно падает обратно на диван, приходя в горизонтальное положение, и даже чуть ли не впервые в жизни подает голос:
– В следующий раз будешь, как белый человек, брать больничный, а не гонять меня туда-сюда по городу. Да еще и в такой холод!
– Но поход в больницу – это более плохой вариант, – пытаюсь я с ним договориться, – там куча бактерий витает в воздухе. Тебе было бы еще хуже!
– Ничего не знаю, – упорствует мой организм, – хуже, чем сейчас, мне быть уже не может! Посмотри, на кого я стал похож: кожа да кости, вылитый Кощей.
– Какие кости? – возмущаюсь я. – Ты в зеркале-то себя давно видел? А эти огромные розовые щеки на лице – тоже как у Кощея?
– Да хоть как у Марьи Искусницы, – язвит организм, – мне по фигу. Главное, одно – ты сегодня не идешь ни на какую работу. Быстренько отпрашиваешься у начальницы Леры – говоришь, что заболела и все такое, и ложишься обратно. Понятно?
– Понятно, – вздыхаю я, но тут же подпрыгиваю на месте, – а как же театр сегодня вечером? Это же Молодежный на Фонтанке!
– Насчет театра – посмотрим, до вечера еще дожить надо. – Организм уже злится: ему хочется лежать и отдыхать, а я ставлю перед ним препоны.
Вздыхаю, отправляю эсэмэску Лере с грустным сообщением о болезни, на всякий случай набираю Вику и дублирую ей голосовое сообщение, а потом падаю обратно. Организм наконец-то успокаивается и благодушно пристраивается вздремнуть, ведь сон – лучшее лекарство.
Так он пребывает в покое довольно долго, пока я не вспоминаю про театр.
– Ну что, пустишь меня в театр? – упрашиваю я организм.
Он выспался, чувствует себя лучше, но тем не менее настроен неоптимистично:
– Тебе на улице станет хуже. Ты вон как кашляешь. И в театре будешь кашлять, мешать другим зрителям.
– Да, но как же я пропущу такую постановку! Мы с Русланом давно хотим посмотреть «Лев зимой», вот купили наконец билеты…
Я всхлипываю.
– Эгоистка! – припечатывает организм, но умолкает – видимо, устал со мной бороться. Я некоторое время лежу как мышь, прислушиваясь, потом пытаюсь приподняться – организм молчит. Сдался наконец.
Кое-как одевшись и прихватив с собой аптечку, шатаясь, топаю до метро. Руслан будет ожидать меня на станции «Сенная площадь». Я немного трушу: а вдруг меня увидит кто-нибудь из коллег? Поди, объясни им потом про плохое самочувствие и мой прогул на работе. Потому двигаюсь короткими перебежками. Ну а февральская вечерняя темнота мне на руку.
Руслан при встрече тоже окидывает суровым взглядом: вид у меня неважнецкий. Кашель то и дело схватывает горло, глаза воспаленные. Он крепко берет меня за руку и ведет к Фонтанке: теперь уже ничего не поделать, идем смотреть спектакль, коли уж я приехала.
Вот и знакомый любимый Измайловский сад… Малая сцена… На двери, однако, замечаем неожиданное объявление: «Спектакль „Лев зимой“ отменен по техническим причинам. Приносим извинения». Как??? Слезы разочарования брызжут из моих воспаленных глаз. Я приехала… больная… а тут… Но все же заходим с Русланом внутрь. Там нас встречают, как обычно, билетерши, спокойные и предусмотрительные, одним своим видом внушающие доверие. И сразу сообщают, что взамен отмененного спектакля состоится другой – «Ночь ошибок» по пьесе англичанина Оливера Голдсмита. Я сразу воспаряю духом. Жаль, конечно, что долгожданный «Лев» вновь отложен на неопределенный срок, но все же…
Спектакль оказывается чудесным, как и все ранее виденные нами постановки театра. Легкий, игривый, сыгранный как по нотам, с крепким актерским составом и добротной режиссурой. Хороший юмор, отсутствие пошлости и цинизма – все поднимает настроение и учит ценить прекрасное. А уж эти костюмы, призванные отображать стиль XVIII века: комичные камзолы, шляпки, платья, перья…
