– Дядька Бор, а примет мою челобитную князь Андрей? Гож ли я во кметы?

Бор не успел и рта раскрыть, как из-за угла избы к ним сделал шаг высокий воин с начинающей седеть бородой:

– Нет, отроче, во кметы ты не гож!

"Воевода Курган!" – шумком пронеслось над зрителями-дружинными, и повисла полная тишина. А воин тем временем подошёл ближе.

– Как же так, Пров Никитич? – едва не заплакал от обиды Клим. Он узнал княжьего воеводу и бросился к нему в ноги кланяться. Мечта всей его жизни готова была вот-вот рухнуть, не успев сделать и первый шаг! Воевода внимательно посмотрел на Клима и поднял его на ноги:

– Как, как? – передразнил он парня – а вот так! Не годишься ты во кметы, и всё тут!!

Клим скис лицом, по щекам покатились непрошенные слёзы. Он остатками воли давил всхлипывания, которые прямо рвались из груди. И в ту минуту не было на Руси несчастнее отрока, чем он. Парень развернулся и медленно пошёл прочь с глаз, глотая слёзы и сдерживая рыдания. Но сзади раздался оклик воеводы:

–Эй, малой! Куда ты пошёл? Разговор не закончен!

Клим обернулся: не послышалось ли ему? Нет, Пров Никитич, посмотрел на него из-под насупленных бровей, и кивком головы подозвал обратно.

– Нечего тебе во кметях делать. Одной шуйцей* там всех за пояс заткнёшь. Беру тя во дружину княжеску!!..

*сулица – короткое метательное копье,

*шуйца – левая рука.

3 часть

Клим от неожиданности сначала застыл, как истукан, зато дружинные загомонили все разом! Приветственно затолкались, захлопали его по плечам и по спине своими ручищами:

–Ай, молодец, малой! Сокол! Добрый ратник будет! Добёр, добёр!!..

Парень снова низко поклонился воеводе. А тот продолжил, как ни в чём не бывало:

– Запомни, малой! В миру я Пров Никитич, а для своих я Курган. Это моё боевое имя, так и называй! Сейчас топай до дому, порадуй родичей. А завтра раненько тута будь, князю тебя покажу! Оружие, доспех и снаряжение получить надобно, да с конём определиться. Ну, и другие дела.

Домой Клим летел, как на крыльях, ему улыбался весь мир! А едва рассвело утро, как он уж бегал по княжьему двору в поисках Кургана… Клим невольно улыбнулся своим воспоминаниям пятилетней давности. Тогда Бор его к себе в десяток взял. Учил мечом и боевым топором владети. Да и другу науку перенял у него Клим: унять боль, когда невмоготу, терпеть голод и жажду, а главное – всегда защищать слабого, помогать обездоленному и без пощады карать зло да лихо, под каким бы обличьем оно не скрывалось… А ныне Клим уж сам в десятниках ходит. Бор его вместо себя поставил, когда стал сотником. И всё по старой привычке кличет его "Малой", да "Малой". А этот "Малой" и ростом Бора почти догнал, и статью-крепостью немного уступит! В сечах, бывало, бок о бок бились, кашу в походах из одного котла хлебали, да одним корзном* укрывались у костра в холодные осенние ночи. Стали с Бором как братья названные!.. От воспоминаний Клима отвлёк посторонний звук. Его чуткое ухо уловило далёкий железный лязг. Кому бы чего понадобилось ночью на дороге? Клим был в дозоре, хоронился в кроне высокой придорожной сосны, внизу караулил Вышата, дружинник из его десятка. Купеческий обоз, который они охраняли, направлялся в Кафу, богатый и портовый генуэзский город на Русском море*, славившийся своими базарами, на которых купить и продать можно было абсолютно всё! Узнав, что князь Андрей и местное купечество собирают обоз в Кафу, с ними выпросились и молодые купцы Иван со Петром, друзья детства Клима. Им было интересно побывать и повидать другие места, узнать другую жизнь. А у князя Андрея был свой интерес. По его заказу грек Цартас, всеми многоуважаемый купец, должен был доставить в свою лавку в Кафе сотню клинков булатной стали, изготовленных мастерами в славном граде Дамаске. И во что бы то ни стало раздобыть рецепт их изготовления! Страшно сказать, сколько злата отвалил князь купцу Цартасу, но тот обещал в точности исполнить волю княжеску! И сотня Бора из княжьей дружины отправилась в дальний путь в качестве боевого охранения купеческому обозу с товарами, пользовавшимися устойчивым спросом на Юге, – кожи, меха, воск, холсты, сёдла…

– Вышата! Слышал, железо звякнуло? – вполголоса спросил Клим, посмотрев вниз. Не услышав сразу ответ, добавил громче – Вышата, ты спишь, что ли?!

– Не сплю, старшой! Не слыхал я ничего! – отозвался Вышата.

– Наготове будь! – отрезал Клим – кто-то движется в нашу сторону!

Полная луна висела низко, едва не задевая острые верхушки ёлок, и чистое ночное небо уже начало чуть-чуть светлеть на востоке. Безветренная и тихая погода, когда любой звук очень далеко слышно, была на руку Климу. Он снова услыхал, на этот раз короткое и приглушённое лошадиное ржание.

– Либо тати, либо, кто похуже! – пробормотал Клим, вынимая из колчана сигнальную стрелу с глиняным наконечником. Ордынское изобретение! Такая в полёте не свистит, а лютым демоном воет! Если кто не слыхал раньше, то испугаться можно запросто! Клим затаился, весь обратился в слух, и до рези в глазах всматривался во тьму, слегка разбавленную призрачным лунным светом. И вот из-за поворота дороги показались первые всадники. Низкие, косматые лошадёнки были явно монгольских кровей. При всей внешней неказистости, это были довольно резвые и выносливые животные. Ночные гости подъехали чуть ближе, и Клим понял, что не ошибся. Это был монгольский разъезд! Нукеры не спешили, но и не таились особо, на вид их было около трёх десятков. Это значит, что в драку они вряд ли полезут, но своих предупредить всё равно надобно! И Клим пустил сигнальную стрелу над головами нукеров. Монголы от неожиданного громкого воя в ночной тиши пригнулись в сёдлах. Этого времени Климу хвалило, чтобы соскользнуть вниз по ровному стволу сосны, вместе с Вышатой вскочить на коней – и намётом в лагерь! Бор встретил их у передового дозора:

– Малой, что у тебя?

– Степняки, человек тридцать видел. Едут сюда. – спрыгнул с коня Клим – коли мало их, думаю, не нападут! Хотя… Кто их знает?!

– Сотня, подъём!! По коням!! – рявкнул Бор на весь лагерь, мгновенно закопошившийся, как потревоженный муравейник.

– Малой, с полусотней ратников схоронитесь в лесу за дорогой напротив лагеря. Если оне полезут к нам, ударите им в спину! Скоро велю!! – Бор ткнул концом нагайки в направлении задуманной им засады. Клим и сам понимал, что счёт идет на минуты. Вскочил на коня и, на ходу выкрикивая имена пятерых десятников, поскакал в лагерь. И через несколько минут русичи были полностью готовы к встрече с неприятелем… А ордынцы быстро поняли, в чём дело! Услышав Климову стрелу и слегка опешив поначалу, они приготовились было отражать атаку врага. Но видя, что никто атаковать их не собирается, быстрым маршем двинулись дальше по дороге. Увидев тихий купеческий лагерь на ночлеге, татарский асаул выхватил свой кривой меч и что-то гортанно крикнул своим, тыча им в направлении русского обоза. Нукеры также обнажили мечи, и с воплями пустили коней в галоп, в атаку на русских. Монголов оказалось больше, чем видел Клим. Часть из них ехала с небольшим отставанием, и не была им замечена в дозоре. Но и это их не спасло. Жадность плохой советчик в любых делах, а в ратных – и тем паче!.. Навстречу ордынцам выехала полусотня, ведомая Бором. И едва они сшиблись, и началась рубка, как в спину степнякам ударил Клим со второй полусотней дружинников. И в считанные минуты всё было кончено…

*Кафа – генуэзская колония, крупный торговый центр того времени;

*Русское (Скифское) море – Чёрное море.

4 часть

Ночная стычка с монголами обошлась без потерь, не считая нескольких легкораненых. Десяток сдавшихся в плен нукеров было решено взять с собой и продать на невольничьем рынке в Кафе. Велели им собрать целое оружие и неповреждённый доспех – не пропадать же добру – да захоронить своих погибших соплеменников. Отпустить с миром восвояси этих полоняников, значило, облечь их на неминуемую гибель. Или перебьют их русичи в дальней дороге, или казнят за трусость свои же в Орде. Они и сами это знали. Коней ордынцев, как трофеи, тоже взяли с собой… Климовы друзья детства, а ныне молодые купцы Иван со Петром, видя, как лихо расправились дружинники с монголами, весь день не отставали от Клима с расспросами и разговорами.