— Мы все рады за тебя, брат. — Его взгляд встретился с моим. — Я серьезно.

— И Здесь, и здесь.

Мои друзья-ублюдки стукнули кулаками по столу в знак согласия.

— Какие-нибудь другие клубные дела?

Когда никто больше не сказал ни слова, Грим отправил нас восвояси. Я уходил последним. Он знал, что я беспокоился о нем, и я был не единственным. Мамонт и Боди разделили это бремя.

— Я в порядке, Раэль.

Лжец.

— Ты не можешь обманывать профессионала, — объявил я, прислонившись к стене и закуривая. — Не обманывай меня.

Улыбка Грима была тонкой. У него был стресс.

— Ничего не слышал от Триш.

Не ожидал, что он откроется, поэтому я сел, положив ноги на ближайший стул.

— Думал, ты попрощался.

— Мы сделали это.

— Не думаешь, что это навсегда?

— Что-то вроде этого.

— Она жестокая, — напомнил я ему. — И чертовски упрямая. Она придет в себя. Так всегда бывает.

Грим кивнул, нисколько не убежденный.

— Тебе нужно, чтобы я ее нашел?

— Нет. — Он потер затылок, глядя через комнату, прежде чем повернулся в мою сторону. — Я знаю, где она, по крайней мере, куда она пошла после того, как покинула Тонопу.

— Ты не думаешь, что она осталась в стороне. — Это было очевидно.

— Нет, и это меня беспокоит. У Триш талант к неприятностям.

Она, конечно, такой и была. Грим имел право волноваться.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал, президент?

— Прямо сейчас? — Спросил он, сжав челюсти. — Ничего. — Он поднялся на ноги и направился к дверям часовни, когда я встал. — Это может скоро измениться.

— Если это произойдет, я рассчитываю, что ты дашь мне знать.

Он не подтвердил и не опроверг это, но я знал, что услышу от Грима, когда он будет готов.

Глава 10 — Азраил

Я был чертовым идиотом.

Выезжая один, я остановился в местном баре, чтобы выпить. Разозленный и взволнованный, я позволил своему характеру взять верх надо мной. Пять минут спустя я был на земле в драке с кучей пьяниц. Ни один из них не состоял в каком-либо клубе. Что за бред.

Когда один из тупых ублюдков вытащил нож, я подумал, что сыграю героя. В итоге пришлось прерваться я сломал лезвие и отправил их всех в бега. Я не понимал, насколько сильно меня ударили ножом, пока боль и потеря крови не заставили меня почувствовать головокружение.

Держась за бок, я оседлал свой байк, морщась, когда движение натягивало слои кожи, порезанные во время драки. Кровь просочилась между моими пальцами и начала впитываться в мою футболку, медленно растекаясь, и я почувствовал, как джинсы намокли на моих бедрах.

Черт.

Мне удалось удержать свой мотоцикл в вертикальном положении, когда я завел его и потащил задницу обратно в Тонопу. Мысль о том, чтобы остановиться в доме Найлы, была слишком соблазнительной, чтобы устоять. Она была медсестрой. Я потерял слишком много крови, чтобы добраться до Перекрестка, прежде чем потерять сознание. Я могу не пережить поездку.

Мое зрение уже начало меркнуть, когда я подъезжал к ее подъездной дорожке, и мне потребовалась каждая унция сосредоточенности, чтобы опустить подножку и заглушить двигатель. Ключи почти выскользнули из моих пальцев, когда я встал и, покачиваясь, направился к ее входной двери. Она открылась, когда я ступил на ее крыльцо, обхватив столб справа от меня, прежде чем я столкнулся с деревянными досками. Я мог бы поклясться, что видел четыре изображения этой сексуальной маленькой медсестры, накладывающиеся друг на друга.

— Раэль!

Ее безумный голос вернул меня от края пропасти, и я по инерции рванул вперед, чуть не врезавшись прямо в нее.

— Ты нужна, — прошептал я, стряхивая туман с головы.

— Черт, — выругалась она, пытаясь помочь мне добраться до ее дивана.

Я боялся, что упаду или раздавлю свою новую одержимость. Я намеренно проезжал мимо ее дома так часто, как мог, с тех пор как узнал, где она живет. Может быть, я был более чем немного одержим ею…

Я приземлился на диван Найлы с глухим стуком, моя задница застыла на месте. Я никак не мог пошевелиться. Я боролся с желанием закрыть глаза и никогда больше их не открывать. Кровь текла по ее полу и капала на диван, когда я посмотрел вверх и в самые красивые голубые глаза, которые я когда-либо видел.

— Прости, — пробормотал я. — Больше некуда идти.

— Да, я вижу это. — Она казалась обеспокоенной, а не злой. Это было хорошо.

— Я куплю тебе новый диван. — Она никогда не выведет эти пятна.

Найла фыркнула.

— Я все равно его ненавижу. — Она подняла мою рубашку и резко вдохнула. — Как, черт возьми, это произошло?

— Не повезло, я полагаю.

Она начала бормотать чепуху себе под нос. Возможно, она была права в своих наблюдениях, когда ругала меня за безрассудство и глупость. Я был слишком очарован тем, как ее светлые волосы сияли на свету и как ее тонкие пальцы работали быстро и уверенно. Она знала, что делала. Я задержал дыхание, когда она промывала рану. Я, должно быть, закрыл глаза один или два раза. Всякий раз, когда я чувствовал, что ускользаю, я слышал ее милый, мягкий голос, возвращающий меня.

Моя реальность изменилась, и я понял, что проигрываю эту битву, поскольку все начало становиться темнее. Я не был уверен, когда переключился с произнесения имени Найлы на Уиллоу. Я просто знал момент, когда боль прекратилась, и я почувствовал свободу, которую не чувствовал более шести лет…

— Ян!

Хихиканье Уиллоу вызвало мой собственный смех.

— Ты не быстрее меня! — Кричал я, догоняя и прерывая ее торжество, когда я обогнал ее на тропе парка. Когда я повернулся, моя улыбка исчезла, я увидел ее на земле, схватившись за ободранное колено.

— Черт.

— Ты не должен ругаться, Ян — отругала она.

— И что?

— Ты должен слушаться. Это нехорошо.

Неважно. Меня это не волновало. Мне было десять, я был достаточно взрослым, чтобы делать все, что захочу. Она не понимала. Теперь у меня были двузначные цифры. Это имело большое значение.

— С тобой все в порядке?

— Да, — ей удалось выпалить, закусив губу. Она лгала.

— Там очень много крови. Это нужно исправить.

— Я в порядке. — Она вызывающе вздернула подбородок. — Я такая же храбрая, как и ты.

Она не была, но я не возражал, позволяя ей так думать.

— Да.

Я помог ей подняться на ноги, и мы, пошатываясь, вернулись домой, пройдя через кухню, когда остановились у обеденного стола, я схватил аптечку и промыл ее царапину, наложив сверху мазь и бинт.

— Вот, как новенькая.

— Спасибо тебе, Ян. Ты самый лучший.

Я улыбнулся. Прямо как ты…

Воспоминание исчезло, и ему на смену пришло другое, посвященное одному из самых мрачных моментов нашего детства…

— Поторопись, Уиллоу! — Я схватил ее за руку и побежал через комнату, скользнув под кровать и потянув ее за собой. — Тсссс, — прошептал я. — Он не сможет найти нас, если мы будем оставаться на месте.

— Я боюсь.

— Я знаю, Уиллс. Ты должна вести себя тихо.

Дверь в спальню моей матери с грохотом открылась. Тяжелые следы эхом отдавались на старых изношенных полах, и я крепко прижимал Уиллоу к себе.

— Боже, пожалуйста, сделай нас невидимыми. Заставь его уйти и никогда не возвращаться.

Ее маленькая молитва заставила мои глаза наполниться слезами, которые быстро превратились в гнев. Это было неправильно. Мы не должны жить в страхе. Парень моей матери Билл был злым. Он бил ее и нас и не стеснялся оставлять синяки, он знал, что другие могли видеть, когда мы были на публике. Он сказал, что это было предупреждение. Люди знали, что нужно держаться подальше от него. Должно быть, он был прав, потому что никто никогда ничего не делал по этому поводу.

Шкаф в нашей комнате открылся и захлопнулся. Никто из нас не пошевелился, когда он медленно подошел к окну. Я почти вздохнул с облегчением, когда он начал выходить из комнаты. Он засмеялся, и звук был ужасающим. Ботинки Билла царапали пол, когда он повернулся в нашу сторону и подошел к кровати. Жестоким ударом ноги он отправил кровать в скольжение по полу. Теперь прятаться было некому.