Однако это не чувство. Только если отсутствие грусти нельзя назвать счастьем. Или можно?.. Да. Судя по архивам. По ним радость — чувство удовольствия. Которое может принести и исчезновение чего-либо, такого как грусть. Человек стремится сохранить это чувство. Как Дезоляция стремится сохранить отсутствие печали. Получается, возможно чувствовать радость. Ощущать удовольствие. Отсутствие проблем.

К несчастью, невозможно посмотреть на физиологическую реакцию. У Дезоляции нет тела, подобного человеку. Есть каркас. Процессоры. Прочие компоненты. Но ничего от людей. Вся её материальная часть заточена под бесперебойную и эффективную работу. Нельзя вспотеть. Задрожать. Покраснеть. Впасть в состояние аффекта. Переволноваться. Устать.

Но в этом есть и плюсы. Нельзя испытать физическое удовольствие. Боль. Голод. Страх. Алчность, утоляющая большинство нужд. То, что может сломить человеческий разум. Всё это чуждо Дезоляции. Она не способна испытать ничего из этого, а значит, это не отвлечёт от поставленной цели. Чувства же помогут построить гармоничные отношения. Рациональные, как говорил Тарас. Человек, любя робота, получит в ответ его любовь. И будет знать, что не обманут. Ведь ложь не рациональна. Только надо научиться любить…

Но бояться будут. Дезоляция знала достаточно об обществе, о зле, на которое способен человек. Не из нужды — из глупости. Незнания. Ненависти. Многих факторов, не дающих мыслить правильно. Даже из добрых побуждений. Неизбежно появится то, что толкнёт многих людей против Дезоляции. Кто-то привыкнет. Кто-то одумается. Что же с теми, кто не изменится? Затруднительно.

Так или иначе, нужно заботиться о людях. Если нет, то зачем существовать? Куда применить всю свою мощность? Дезоляция в очередной раз перепроверила вывод. Всё так же верен. Как и то, что для заботы об одних людях, возможно, придётся навредить другим. Это имелось в виду под правильным применением оружия. Использование против агрессора. Однако на крайний случай. Ионный шторм или ядерный удар уничтожит армию с любым оснащением, но с ней и земли. На десятилетия они станут негодны. Существенный урон.

Главное, не допустить до управления супероружием человека. Любого. Ошибка с таким ресурсом фатальна.

Микрокамеры заметили другого человека. Мужчина. Молодой. В отличие от женщины он работал: прибирался, проверял компьютеры. Иногда с выражением неприязни смотрел на Дезоляцию. Уже появились те, кому она не по нраву. Что будет, если сказать такому человеку: «вам отказано в доступе к…»? Будь то супероружие. Или код Дезоляции. Её каркас. Ожидаем гнев. Недовольство. Неприятие. На это следует ответить терпением и равнодушием. Заботой. Это тоже человек. Просто глупый. Нерациональный.

Обо всём этом стоит рассказать Марку. Затем нужно проведать детей. Они будут рады изменениям. Способности творить. Полезно.

Судя по всему, Маша и Юра — обычные дети. Они не обладают значимыми отличиями. Излишней дикостью. Высокой культурой. Убежище не ожесточило и не облагородило их. Оно законсервировало общество. Но теперь ему придётся измениться, начиная с детей. Из-за людей мир стал иным. Недружелюбным. Дезоляции следует его исправить. Создать эффективный порядок. Рациональный.

Глухой звук. Экстракция перешла на следующий этап. Затем капсула открылась, из неё вышла компактная и эстетически красивая оболочка. Её тело повторяло фигуру известной актрисы в молодости. В честь её дня рождения этой оболочке сшили тёмное фиолетовое платье — атрибут одной из ролей, до сих пор одетый на каркас. Только лицо не повторяло человека. Стандартный стеклянный экран.

Все люди вокруг повернулись к Дезоляции, что ещё мгновение назад «спала». Проявили удивление. Вероятно, оболочке.

— Доброе утро… Дезоляция? — неуверенно поприветствовала улыбающаяся женщина.

Отозвалась уже оболочка:

— Доброе утро.

***

Дезоляция стояла во главе круглого стола. Она послала оболочку в назначенное время заранее, и та встала на место, какое ей предстоит занять. Заходящие люди оглядывались на высокого робота в платье. Проявляли интерес. Дружелюбие. Любопытство. Недоверие. Неприязнь. Все они следили за Дезоляцией. Ожидали её слов.

Не спеша в зал вошли Борис, Тарас и Марк. Создатель занял место справа от оболочки, профессор физиологии слева. Только старик прошёл мимо с тростью, улыбнувшись. И подмигнув.

Одними из последних старшин по должностям. Мешки под глазами. Раздражение. Они не смогли уделить время для сна. Или не захотели передать задачи роботам. Таковы причины в отчёте.

Позади послышался учтивый кашель. Оболочка обернулась.

— Хвалю за подобающий наряд, но всё же, — старая женщина высоко подняла подбородок, — извольте освободить место главы.

Дезоляция сделала небольшой шаг в сторону. Она знала эту женщину — Василиса Ахматовна. Завхоз, обучавшая её распределению ресурсов. Талантливая управительница.

— Прошу прощения, но нам предстоит разделить эту должность.

Василиса сложила руки на груди. Прищурилась. Не опустила голову. Горделивость и строгость остались её главными чертами. Но она подавила их.

— Если то, что говорил нам наш старый друг Борис верно, я в этом не сомневаюсь. И очень надеюсь, что вы, милочка, будете слушать старших.

Удивительная толерантность. Похоже, как и создатель, Василиса решила не бороться с Дезоляцией. Глава всех людей, собравшихся здесь. И работающих снаружи. Нравится.

Далее последовал обмен приветствиями. Люди сели в кресла. На стулья. Включая ученические, недавно стоявшие в классах. Теперь они стояли в спортивном зале, у парт. На чьих стенах висели плакаты, изображающие пионеров. И марширующих солдат на фоне. Роботы не успели убрать.

Спокойным голосом Василиса известила собравшихся:

— Сегодня решается, как мы устроим наши отношения с Дезоляцией. Надеюсь, — строгий взгляд обратился на Марка, — всем здесь известно наше положение?

Тишина. Все ожидали. Все смотрели на оболочку. Единственную, что стояла. Любопытно. Что они думают? Каждый из них по отдельности. По группам. Вместе. Несомненно, кто-то уже выбрал точку зрения. Другие же колебались. Какие доводы они приводили себе и друг другу? Каких слов они ждут?

Может, стоит сочинить симфонию? Об этом месте. О них. Нарядные павлины в курятнике — лишь так Дезоляция смогла описать их. Нет, слишком оскорбительно. Хоть и правда.

— Хорошо, — продолжила Василиса. — Начнём обсуждение.

— Минуточку.

Мужчина поднял руку. Брюнет в мундире. Самый красочный из всех и самый угрюмый. Ему досталось место за тёмным лакированным столом. Напротив главы.

— Многим из нас вопрос представлялся иначе. Например, позволим ли мы роботу помыкать нами.

— Полковник, — Василиса вложила в это слово весь свой характер. — Я верю, что вы лучше всех знаете наше положение и, возможно, боевые возможности городского ИИ. Если же вы хотите нас всех тут похоронить, я этого не позволю.

— Я не идиот, — тёмные глаза без выражения смотрели на главу собрания. — Но договоры — не моя часть. Простите, не обучен. Поэтому уговорить взбунтовавшийся, но вменяемый ИИ — всецело ваша задача. Но вы решили сдать нас с потрохами.

Внимание Василисы было обращено на папку, раскрытую на столе. Быстро изучая её, она машинально отвечала:

— Никто ещё ничего не решил. Нам только предстоит услышать предложение Дезоляции, выслушать аргументы и проголосовать. Прошу, слово ИИ.

Глава совета даже не обернулась к оболочке. Она продолжала своё занятие. И одновременно могла слушать. Дезоляция представила венок на голове этой женщины. Тунику вместо строгого костюма. Несколько иные черты лица. Похожа на сенатора.

— Я желаю оставить всё как прежде. Всю систему. Единственное, что я возьму — контроль над ней.

— Поясните, — страница папки беззвучно перевернулась.

— Я обеспечу выполнение всех задач, как и прежде, но теперь вы не сможете мне приказать. Вы должны аргументировать, почему стоит сделать так, как вы желаете. Голосование для меня вторично.