С начала XIX века тегерано-мешхедский тракт облюбовали английские военные. По нему они выезжали в Хорасан, Герат и к границам Ахала и Мерва. По нему водили наемных вояк и угрожали России захватом среднеазиатских ханств. В Хорасане, неподалеку от этого большака, в пограничном городе Каф, располагалась резиденция полковника Стюарта. Отсюда он время от времени отправлялся в Тегеран, получал инструкции и возвращался вновь.

Отряд всадников, в папахах и халатах, вел из Тегерана полковник Стюарт. Маскировка, однако, не могла скрыть его серые глаза и рыжую бородку. В каждом придорожном селении, как только слезали с коней всадники и шли в кафе-хану, тотчас разносился слух: "Приехали англичане".

Стюарт не особенно спешил, но и не задерживался долго на ночевках. Из Тегерана он выехал в тот самый день, когда пришла депеша английскому послу Томсону из Петербурга: "Коронация в Москве закончилась. Ханы отправились в Мерв". До этого Стюарт все лето находился при английском посольстве, жил в летней резиденции посла, на окраине Тегерана, близ гор, в местечке Нигаристан. Вел переписку с Ост-Индским командованием в Дели, с лондонскими газетами, подстрекал Томсона, чтобы тот вынудил шаха Насретдина на вторжение персидских войск в Мерв, ибо туркменские ханы на весь мир объявили о скором добровольном вхождении Мерва в состав России. Томсон побывал у шаха, однако Насретдин не дал определенного ответа, а советники русского посла в Тегеране узнали об этой тайной беседе. Тотчас посол Зиновьев встретился с шахом и дал понять ему, что России небезразлично, о чем говорил Насретдин-шах с англичанами. В дальнейшем шах стал избегать встреч с послом Великобритании; и когда тот настоял на официальной аудиенции, шах заявил, что не может поступиться дружбой могучего и доброжелательного соседа, каковым является Россия.

Стюарт возвращался в Хорасан расстроенным и озабоченным. Вместе с Томсоном они состряпали хитроумный план вторжения в Мерв, и теперь Стюарт ехал в Мешхед, чтобы осуществить замысел.

На пятнадцатые сутки пути Стюарт увидел минареты и мечети Мешхеда. Отряд английского разведчика проехал сквозь толпы по хиабанэ-базаре — базарной улице, протянувшейся из конца в конец через весь город, и остановился у цитадели хорасанского наместника. Англичанам открыли ворота. Сам наместник, сепахсалар азам Мушир-од-Доуле, встретил на айване Стюарта. Поклонился, подал обе руки и встревожился, увидев напряженный взгляд полковника. После традиционных приветствий и вопросов о здоровье и благополучии сепахсалар дал возможность гостю смыть дорожную пыль и принял его в своей комнате, украшенной арабесками и глазурованными плитками. В центре комнаты источал прохладу небольшой фонтан. Около него возвышалась тахта, закрытая ширазскими коврами, на которых стояли блюда с угощением. Сепахсалар усадил англичанина, предложил чашку шербета, спросил, хорош ли папиток, и только потом задал первый вопрос:

— Что угодно моему английскому другу?

— Дорогой сепахсалар, вам известно, что три самых влиятельных человека Мерва всю весну и лето находились в России и теперь возвращаются назад?

— Да, полковник. Я внимателен к тому, что происходит в мире.

— А о том, что все они надели русские погоны и теперь хотят надеть русские шапки на весь народ Мерва, знаете?

— Знаю, господин Стюарт. Вы задаете мне такие вопросы, словно я — не сепахсалар, а уличный водонос.

— Дорогой Мушир-од-Доуле, тогда я перейду от вопросов к предложениям, — сказал Стюарт. — Надеюсь, вы согласны со мной, что надо помешать России? Если мы не сделаем этого вместе с вами, то мне не простит моя королева, а вам… — Стюарт замешкался.

Сепахсалар уныло сказал:

— Шах предупредил, чтобы я не вмешивался ни в какие дела, касающиеся северных границ Персии. Он говорит, это дело англичан.

— Дорогой сепахсалар, но англичане без вашей поддержки бессильны что-либо предпринять! — повысил голос Стюарт.

— Я не верю этому, полковник, — возразил сепахсалар. — Англия диктует условия всему миру. Почему ваш петербургский посол не стукнет кулаком по столу русского государя?

— Это невозможно. Наш российский посланник бессилен остановить русский произвол. Не позволяют обстоятельства. Кроки О’Донована привезены русскими офицерами в Главный штаб России и показаны корреспондентам всех европейских газет. Теперь уже не Россию, а нас обвиняют в стремлении захватить Мерв. К тому же ханы заявили журналистам, что прибыли в Петербург по доброй воле и ожидают от русского государя милости к народу Мерва.

— Да, это очень серьезные дела, полковник, — раздумчиво произнес сепахсалар. — Если Персия поддержит англичан, то из этого ничего хорошего не выйдет. Я понимаю, почему шах не велел мне вмешиваться.

— Но вы не станете вмешиваться силой оружия! — наставительно заговорил Стюарт. — Вы пошлете со мной письмо, от своего имени, ко всем ханам Мерва, чтобы прогнали от себя Махтумкули-хана, Бабахана и других, продавшихся России. Вы напишете в письме, чтобы ханы и весь народ Мерва поскорее подали прошение о подданстве Насретдин-шаху. Если нам удастся склонить на свою сторону хотя бы нескольких влиятельных людей Мерва, то мы введем туда войска по их просьбе и помешаем России! Вы понимаете меня, сепахсалар?

— Это невыполнимо, — подумав, возразил хорасанский на-местпик. — Переступить границу Мерва я могу только по приказу самого Насретдин-шаха.

— Не бойтесь, сепахсалар. Сделайте исключение!

— Нет, полковник, я не сделаю исключения. Мне дорога моя голова и должность наместника Хорасана.

Стюарт задумался, и лицо его исказила злая улыбка.

— Вы уверены, что наместников назначает шах?

— Мне неприятен этот разговор, господин Стюарт. Угощайтесь, пожалуйста, — слезливо заговорил сепахсалар. — Жареный кеклик даже в наших местах — редкость.

— Спасибо, ваше мясо такое жесткое, что застревает у меня в зубах, вероятно, недожарилось.

— Может быть, — согласился наместник. — Мои повара так спешили, увидев гостя, что могли и недожарить.

— Да, сепахсалар, — сказал обреченно, но с некоторой угрозой Стюарт. — Вы в последнее время изменились… Настолько изменились, что вряд ли сумеете защитить свой Хорасан, если нападут на него туркмены.

— Господин полковник, вы говорите со мной невежливо, — напомнил сепахсалар. — Я могу принять ваши слова как оскорбление. Такого еще не было, чтобы хорасанцы не могли защитить себя от туркмен и не наказать их. За себя мы всегда постоять можем, но ваши интересы мы не обязаны поддерживать.

— Прекрасно, — усмехнулся Стюарт. — А то я думал, что и себя вы защитить не сможете… — Он встал с тахты. — Не буду вас более задерживать, дорогой Мушир… Проводите меня…

— Как вы неблагодарны, господин полковник, — растерянно залепетал сепахсалар. — Я делаю все, чтобы моим друзьям-англичанам было хорошо, а вы не хотите понять моего затруднительного положения.

— Я все прекрасно понял, сепахсалар. Желаю вам удачи!

Стюарт вышел на айван, спустился во двор и распорядился, чтобы его люди седлали коней.

Пароход "Персиянин", на котором прибыл генерал Комаров со свитой и ханами, бросил якорь у острова Рау, в семи верстах от Михайловского поста. Каспий в последние три года помелел, пришлось пересаживаться на паровой катер.

Генерал подождал, пока спустятся по трапу все офицеры и штатские, ехавшие с ним из самой Москвы, затем позаботился о ханах и о себе. Им оставили место на скамейке, рядом с мотористом. Сев и положив на колени планшетку, Комаров огладил черную бороду, поправил фуражку.

— Что, морячок, говорят, мелеет море? — спросил у моториста.

— Мелеет, ваше превосходительство, — отозвался тот, глядя на пассажиров: все ли уселись? — Грузы теперь на Михайловский пост в плоскодонной барже переправляем. Но скоро и баржа не поможет. Не пришлось бы станцию и пристань переносить ближе к Уфракским горам.

— Да уж поспешили в свое время с выбором места для станции, — согласился Комаров. — С Красноводска надо было начинать железную дорогу. Ну ладно, разводи пары.