Еще более важная, если даже не самая главная, причина, широко открывшая двери революции и способствовавшая ее молниеносному успеху, была пагубная внутренняя политика престола, находившегося под влиянием гнусной распутиновщины и ретроградной идеологии разных недостойных и вредоносных деятелей. Политика эта, приведшая к упорной борьбе престола с общественностью, имела следствием всенародное возмущение, развила в стране революционные настроения и парализовала волю не только высших гражданских, но и военных правительственных кругов. Так как многие высокоавторитетные лица и даже близкие родственники государя неоднократно в самой решительной и драматической форме предостерегали его от пагубных для России и династии последствий этой политики, то он и государыня, которая вдохновляла его упорство, несут перед историей за это нераздельную ответственность.
Ведь если русский народ, возмущенный распутиновщиной и доведенный до отчаяния враждебным отношением престола к патриотической общественности, выдержал все же в течение двух с половиной лет тяготы войны, то нет сомнения в том, что при бережном к нему отношении и направлении внутренней политики не к ослаблению, а к всемерному укреплению его духа, он выдержал бы еще и те несколько недель, которые отделили вспыхнувшую в конце января 1917 г. революцию от намеченных на весну того же года решающих операций. И тогда Россия, вместо того чтобы позорно пасть в страшную бездну, закончила бы войну в блеске славы и величия.
Существует мнение, что известная доля вины в разжигании революции падает и на либеральные круги русского общества, объединенные в Государственной думе и разных общественных организациях, и что их долг перед отечеством состоял не в том, чтобы в тяжелую годину войны разжигать революционные страсти, которые могли лишь привести нас к поражению, а, наоборот, в том, чтобы всеми способами препятствовать развитию этих страстей. Нет, конечно, сомнения в том, что эти круги вели если и не прямо революционную, то, во всяком случае, резко оппозиционную пропаганду, так что Верховное командование даже вынуждено было запретить доступ представителям этих кругов на фронт. Но нет сомнения и в том, что, как бы ни было высоко развито сознание гражданского долга во время войны у русского общества, оно не могло не поддаться разрушительному влиянию действительно возмутительной и оскорбляющей чувство народного достоинства внутренней политики верховной власти. Этого не вынесли бы даже общественные круги наций, проникнутых самым возвышенным пониманием своего гражданского долга во время войны, а потому не стоит обременять русскую общественность ответственностью за способствование развитию в стране революционных настроений.
Подводя итоги всему вышесказанному, мы приходим к заключению, что главными, решающими причинами нашего поражения в Первой мировой войне были: наша неподготовленность к военным действиям, смещение великого князя Николая Николаевича с поста Верховного главнокомандующего, пагубное направление нашей внутренней политики, непринятие мер для обеспечения порядка в столице и неосуществление в 1916 г. Босфорской операции. К второстепенным причинам следует отнести необходимость выполнения нами союзнических обязательств и отношение к нам Англии.
Несчастье же наше заключалось в том, что в самую тяжелую пору нашей истории верховное управление государством находилось в руках слабовольного и мистически настроенного императора Николая II, не обладавшего свойствами, необходимыми для правления великой страной, а верховное командование вооруженными силами фактически находилось в руках генерала Алексеева, человека, безгранично преданного своему долгу, отличного знатока военного дела, но, к сожалению, не отличавшегося ни широтой взглядов, ни дарованиями, присущими выдающимся полководцам.
Те, кто будут стремиться оправдать Верховное командование в том, что оно своевременно не предприняло Босфорскую операцию, будут, конечно, упорно настаивать на том, что флот был неспособен ее выполнить. Они сознательно закроют глаза на то, что в 1916 г. флот полностью доказал свою на то способность перевозкой 5-го Кавказского корпуса в Трапезунд; что в 1916 г. турецкие вооруженные силы в целом и части, обороняющие Босфор, в частности почти совсем утратили свою боеспособность; что предпринятая англичанами в начале войны наспех и со случайными войсками Дарданелльская операция доказала возможность высадки даже на прочно занятый противником берег; что мы предполагали предпринять Босфорскую операцию с отборными войсками; что с морской стороны операция была во всех подробностях подготовлена; что, наконец, ею должен был руководить такой решительный и талантливый вождь, каким был адмирал Колчак.
Пусть будет так: исчерпывающий и бесспорный ответ, конечно, мог бы дать один лишь опыт, т. е. попытка осуществить эту операцию. Но тут-то именно и возникает грозный вопрос: почему, — раз от этого зависел исход войны, раз осуществления этой операции требовало правительство, раз этого хотел государь, раз на этом настаивали моряки, — Верховное командование, пожертвовавшее сотнями тысяч для второстепенных операций на фронте, как, например, при озере Нарочь, не решилось рискнуть двумя-тремя дивизиями для попытки своевременно осуществить решающую Босфорскую операцию? Почему оно не поставило в своих планах эту операцию хотя бы вровень с подготовкой прорыва на Юго-Западном фронте и почему оно само не настаивало на ее осуществлении, а, наоборот, смотрело на нее как на излишнюю затею?
На это возможен лишь один ответ. Он заключается в том, что наше Верховное командование после ухода с поста Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича не отвечало в достаточной мере своему назначению, особенно в той бесконечно трудной обстановке, в которой ему пришлось действовать.
Из катастрофы, постигшей Россию в Первой мировой войне, можно сделать несколько поучительных для всех вообще государств и народов выводов.
Прежде всего подтвердилось, что в обстановке современных войн, в которых участвует весь народ, а не одна лишь армия, как прежде, успех может быть достигнут лишь при условии полного единения власти с народом, что имеет место лишь в действительных демократиях, где власть исходит от народа и перед ним ответственна, а никак не при безответственных монархиях или диктатурах. В этом отношении победа, одержанная Россией во Второй мировой войне под режимом сталинской диктатуры, составляет исключение, подтверждающее вышеприведенный вывод, ибо сам Сталин после войны удивлялся, как его не сверг, пользуясь войной, русский народ. Произошло же это лишь потому, что русский народ был поставлен перед выбором: идти в немецкое рабство или остаться под властью сталинской диктатуры, и выбрал последнее.
Особенно же подтвердилось то, что во время войны настоятельно необходимо оберегать всеми способами дух нации и принимать всяческие меры для поддержания его на должной высоте, дабы вся нация была способна выдержать до конца крайнее моральное напряжение, требуемое от нее современной войной.
Существует мнение, что в условиях громадного прогресса военной техники сила духа по сравнению с оружием, т. е. с материальными средствами, имеет в вооруженной борьбе гораздо меньшее значение, чем это было в прошлом.
Мнение это ошибочное и является следствием полного непонимания самого существа вооруженной борьбы. Наоборот, сила духа имеет теперь гораздо большее значение, чем прежде, ибо невероятное разрушительное действие современного оружия, поражающее одинаково и бойцов на фронте и население страны, требует от всех них громадной силы духа, чтобы выдержать это разрушительное действие и не поддаться влиянию инстинкта самосохранения, побуждающего их к отказу от борьбы.
Поэтому-то поддержанию духа не только бойцов, но и всего населения должно быть в современной борьбе посвящено самое тщательное внимание. Между тем история в многочисленных примерах показывает, что главными факторами силы духа являются популярность личности вождя, стоящего во главе вооруженных сил, и любовь и доверие народа к своей правительственной власти. Пренебрежение этими факторами, а тем более действия, направленные вопреки им, есть настоящее безумие, последствия коего ясно видны в трагическом для России исходе Первой мировой войны.
