– Много работы?

– Как и всегда под конец месяца. – Он снова улыбнулся, затем убрав оставшийся мусор в пакет, остановился напротив, и взяв одной рукой за талию, притянул меня к себе. – Как ты?

– Нормально.

– Как встреча с мамой?

Я закатила глаза, и поморщившись пару секунд, ответила.

– Ну если учесть что теперь как минимум 5 человек сидящих рядом, включая мамину подругу, знают о моем пищевом расстройстве, то пожалуй не очень.

– Оо. Сочувствую родная, ты же знаешь свою мать, она ..

– Переживает?

Эйдан слегка усмехнулся, и провел рукой по моим волосам.

– Можно и так сказать.

Мы стояли так ещё пару секунд, затем он потянулся к моим губам, но я вывернулась из его объятий.

– Сначала избавься от мусора, я чувствую ужасный запах креветочного соуса с чесноком.

– А раньше ты обожала этот соус. – Эйдан направляется на выход, но продолжает буравить меня взглядом.

– Жаль, что уже ничего не будет как раньше…

Он останавливается и мы просто смотрим друг на друга пару секунд, но мне кажется что прошло пару часов. В его взгляде столько тоски, что у меня разрывается сердце, но я ничем не могу помочь ему. Я даже себе не могу помочь… Он ничего не говорит, он просто выходит из дома, и направляется к мусорным бакам, а я закрываюсь в нижней ванной, и сижу на полу с включенной в раковине водой, пока он не уезжает на работу.

Все тот же знакомый мне кабинет. Ничего вычурного, только постельные, спокойные тона, и бежевые шторы, которые я бы с радостью забрала, и повесила в своей гостиной.

Я хожу сюда уже 4 месяца. Я долго не соглашалась на сеансы у психиатра, я не считала, да и сейчас не считаю себя сумасшедшей. Я согласилась на 4 пробных сеанса, только чтобы угодить родителям, а затем мне понравилось. Здесь я могу говорить что угодно, не задумываясь о том, как это звучит, и что обо мне подумают. Надеюсь ли я что эти сеансы помогут мне? Вряд-ли. Но по крайней мере, это немного вносит разнообразия в мою жизнь, и все счастливы что я прохожу «лечение».

– Здравствуй Меган.

– Здравствуйте.

– Как ты? – Доктор Ричардсон улыбнулась, и склонила голову на бок.

– Ну.. в целом хорошо.

– Как ты себя чувствуешь?

– Физически? – Я натянула саркастическую улыбку.

– Да. Начнем с твоего физического состояния. – Доктор, открыла свой толстый черный блокнот, и найдя нужную страницу, посмотрела на меня. – Какой у тебя сейчас вес? Ты ведь взвесилась перед сеансом?

– Конечно. Как и всегда. – Я принялась перебирать костяшки пальцев.

– Меган?

– 43 килограмма.

– Так. – Она что-то пометила в своем блокноте. – Ваш рост 166 см, и, мы не обсуждали этого раньше, но скажите, какой был ваш нормальный вес, до..

– До Билли?

Она выдохнула, и снова сделала этот сочувственный взгляд. Я прикусила внутреннюю часть губы чтобы не расплакаться, а затем ответила.

– Примерно 53 килограмма.

– Хорошо, а в последние месяцы беременности?

Я снова закусила губу, но все же почувствовала как защипало глаза от наступающих слез.

– Это что так важно? – Я смотрела на нее, и понимала что она не виновата. Это всего лишь ее работа, и она хочет помочь мне.

– Меган. Я знаю что тебе тяжело, и ты не любишь говорить об этом, но от этого не уйти, пойми это. Это часть твоей жизни, и всегда ею будет. – Она скрещивает запястья и кладет руку на свои колени. – Тебе нужно смирится, и научится с этим жить. Нельзя просто взять и вычеркнуть эти события из жизни.

– В том то и дело. – Я с трудом сглатываю, чувствуя, как першит горло. – Я продолжаю жить прошлым. Я живу с мыслью о Билли. Засыпаю и просыпаюсь думая о том, что если бы я тогда не оступилась, и не упала бы с этой чертовой лестницы, моему сыну сейчас был бы год. Билли был бы год! – Я больше не могу сдерживать слезы, и они текут по щекам, нескончаемым потоком. – И я не могу спокойно есть! Не могу наслаждаться вкусной едой, просмотрами фильмов, прогулками, тусовками с друзьями и даже семейной жизнью! Потому что у моего сына ничего этого не будет. Из-за меня… – Я киваю сама себе и закусываю нижнюю губу, сдерживая надвигающуюся истерику.

– Возьмите. – Доктор Ричардс протягивает мне упаковку салфеток. – Наконец то вас прорвало Меган. Я ждала этого 4 месяца. – Она слегка улыбнулась.

– Продолжайте, выпустите наконец из себя эту раскаленную смолу, прожигающую вас изнутри.

Я вытираю насухо глаза, и выдыхаю. Пару минут я просто сижу молча, пытаясь успокоится, и осознавая, что только что, впервые за год, я вылила из себя эту боль при незнакомом человеке. Стало ли мне легче? Не знаю… но определенно во мне что-то изменилось, совсем чуть-чуть но я расслабилась.

– Знаете доктор Ричардсон.

– Аманда. Зовите меня Аманда.

– Я все вам расскажу. С самого начала, но не сегодня. – Я встаю с кресла.

– На сегодня хватит.

Я возвращаюсь домой в начале седьмого, машины Эйдана еще нет. Зайдя в дом, я улавливаю аромат тушенной говядины, и направляюсь на кухню.

– А вот и она! – Мама в моем фартуке, и с деревянной ложкой в руке, тут же направляется ко мне.

– Мам? Привет. – Я раскрываю ответные объятия, и только сейчас замечаю папу, сидящего за кухонным столом. – Папа.. – Я расплываюсь в нежной улыбке, и тут же иду к нему.

– Ну конечно, она всегда была папина дочка. – Мама недовольно посмотрела на нас, и вернулась к плите.

– Просто я не позорил ее на весь ресторан.

– Не на весь, а только перед Жанин. – Мама махнула лопаткой в нашу сторону, и несколько капель томатного соуса, попали на мой бежевый кардиган.

– Хватит вам. – Я улыбнулась, и посмотрела на маму. – Я люблю вас одинаково, вы самые лучшие родители. – Я повернулась к папе. – Оба.

Несколько секунд мы все молчали, а затем дружно начали смеяться. Я ощутила небольшое тепло в сердце, и вспомнила дни, когда я была подростком, и все проблемы решались одним семейным вечером, и папиными шутками. Как жаль что во взрослой жизни все намного сложнее…

Я села за кухонный стол рядом с папой, наблюдая как мама одновременно мешает мясо и рис.

– Что готовишь?

– Рис карри и тушенную говядину с перцем. – Мама подмигнула мне, и вернулась к готовке.

– Ты ведь стараешься нормально питаться? – Папа положил руку мне на колено.

– Стараюсь.

– Очень надеюсь на это Меган. – Лицо папы сделалось серьезным, но в то же время в нем проскальзывала боль. – Ты ведь знаешь какого терять ребёнка.. Я не хочу потерять своего.

Его мускулы дрогнули, и я подумала что он вот-вот расплачется, поэтому тут же обняла его, при этом сдерживая свои слезы.

– Ладно вам. – Мама оказалась за нашими спинами. – Не будем разводить сырость. Давайте проведем теплый семейный вечер, как раньше. – Она улыбнулась и посмотрела на нас.

– Как раньше. – Повторил папа и теперь они с мамой вместе смотрели на меня.

Я вытерла рукавом кардигана влажные глаза, и улыбнулась.

– Как раньше…

Сегодняшнее утро, началось не так, как в будние дни, сегодня суббота, у Эйдана выходной.

Я с вечера отключила будильник, поэтому проснулись мы только в 11. Мой организм как пластилин, он приспосабливается под разные режимы моей жизни. Вставая в 6:30 я не чувствую недосыпа, я бодра, но и проснувшись в 11 я чувствую себя замечательно. Эйдана рядом нет, и в ванной не слышно шума воды. Я приподнимаюсь, и сажусь, обняв свои колени, и укутавшись в одеяло.

– Проснулась. – Эйдан входит в спальню, неся в руках наш переносной бамбуковый столик.

– Да. – Я улыбаюсь. Впервые за долгое время искренне, потому что хочу, а не потому что так нужно.

– Я приготовил завтрак. – Он садится рядом, и ставит поднос на кровать.

– Голодная?

При виде еды, я ощущаю тошноту. Я не могу отказаться, но создать иллюзию того что я ем, могу.

– Да, вполне. – Я двигаю поднос к себе и беру чашку с кофе, Эйдан делает тоже самое.