Игнатьев в своих джинсах и, опять же, кроссовках держался уверенно, только кофту стянул. Мартынов и вовсе чувствовал себя, похоже, как рыба в воде. Ковальчук, избавившись от свитера, тоже. Зато двум последним участникам их импровизированного марш-броска приходилось страдать за всю команду. У них-то моднючие ботинки, а Хинштейн еще вдобавок и в костюме. Вострикову было чуть проще, образ «человека из народа» и либерала позволял ему таскаться в джинсах, которые выглядели здесь предпочтительнее дорогой ткани. Зато физическая форма немолодого уже журналиста оказалась хуже. В общем, так на так, и уже через какой-нибудь час от обоих валил пар, и ноги, судя по всему, на обувь порядком обиделись. Во всяком случае, хромали оба, Хинштейн на левую ногу, а Востриков на обе сразу. Товарищи по путешествию, мать их…

К счастью, марш-бросок закончился довольно быстро. И не ручьем, о котором уже отчаянно мечтали все, а вполне цивильного вида дорогой-грунтовкой, каких на свете увидеть можно где угодно и сколько угодно. Причем не обязательно в России – по слухам, в той же Канаде этого добра в пять слоев и с горкой, да и гордая Америка, чуть сверни с хайвея, тоже предъявит тебе полное разнообразие «направлений». Конкретно эта была сухой, пыльной и могла похвастаться глубокими колеями. Однако, несмотря на безрадостный вид, настроения всем она подняла – как-никак где дорога – там люди и возможность хотя бы понять, где же они находятся.

Они не успели даже решить, в какую сторону по этой дороге направиться, как в какой-то паре десятков метров от них, из-за поворота, появились люди. Но что это были за люди!

Зрелище было сюрреалистичным настолько, что даже ожидающий нечто подобное Сергей на какое-то время впал в ступор. Поднимая ногами клубы пыли, шла колонна военнопленных. Да-да, именно таких, как показывают в старой хронике. Разве что картинка была в цвете, но как раз это в глаза и не бросалось – все та же пыль, густо покрывающая одежду, волосы, лица, превращала их в однотонные серовато-рыжие силуэты. Было военнопленных не так и много, человек сорок, может, пятьдесят, но пыли они, приволакивая ноги, поднимали, будто колонна танков.

Охраняла все это безобразие пятерка немцев, очевидно, чувствовавших себя в полной безопасности. Пешком шагали всего двое, по сторонам колонны, остальные ехали позади, на телеге. Несильный ветер исправно сносил пыль в сторону, так что фрицы чувствовали себя достаточно комфортно. И, увидев на дороге новых действующих лиц, отреагировали они первыми.

– Хальт!

Первым с дороги бросился Мартынов, Сергей отстал на каких-то полсекунды. И почти сразу загремели выстрелы. Наверное, будь у немцев автоматы, как любят изображать в фильмах, тут им и настала бы хана. Однако винтовки, тем более небрежно заброшенные за спину, оружие не самое скорострельное. Да и немцы к появлению на пути еще кого-то оказались не готовы. Сделав буквально пару прыжков в сторону, Сергей рванул было прочь, благо вряд ли немцы учинили бы серьезную погоню. Шансы имелись, он находился в неплохой форме, однако лес – не стадион, нога подвернулась, и, ломая ветки, Сергей с громким треском растянулся на земле. Попытался встать – но ногу пробило болью. От неожиданности Сергей взвыл, а еще через секунду обнаружил перед носом ствол винтовки. И довольно ухмыляющегося немца на другом ее конце.

Все-таки язык у фрицев отвратительно лающий. Что там ему говорят, учивший, как и большинство современных людей, английский, Сергей не понял, но смысл ясен был и без перевода. Встать, руки вверх, топай на дорогу… Он и встал. А потом грохнулся – нога не держала, и ощущения были непередаваемые. Возле лица вновь колыхнулся ствол винтовки. Вот и все. Сергей закрыл глаза, смотреть в лицо смерти дано не каждому.

Выстрела не последовало. Вместо этого Сергей ощутил на своей ноге быстрые, цепкие пальцы. Открыл глаза – и обнаружил, что немец, присев на корточки, осматривает его ногу. С интересом посмотрел на кроссовки, которые так подвели хозяина, однако отвлекаться не стал. Вместо этого он вдруг перехватил голень пленного обеими руками и как-то особым образом крутанул.

Это было мало похоже на то, как вправляют конечности в современных клиниках, однако сработало не хуже. Конечно, в первый момент пробило так, что в глазах потемнело. Зато когда немец, встав, опять недвусмысленно качнул стволом винтовки, Сергей поднялся без заметных усилий. Значит, вывих был, а немец его вправил. Оригинально…

Но еще больший шок ожидал Сергея, когда он вновь оказался на дороге. Ну, то, что товарищей по приключению немцы повязали, ничего удивительного не было. В конце концов, у них не оказалось ни необходимых рефлексов, ни готовности к подобного рода угрозам. Однако тот факт, что колонна военнопленных, оставшаяся под охраной всего двух человек, просто стояла, и никто не пытался не то чтобы напасть на конвоиров – хотя бы даже бежать – и впрямь удивлял. Их-то всю жизнь учили, что наши не сдавались, а кто попадал в плен, раненый и оглушенный, бежали при первой возможности. Даже из концлагерей бежали. Какие там лагеря? Полностью морально сломленные люди, словно пришибленные. И новых пленных, беззлобно, в общем-то, скалясь, немцы затолкали в хвост колонны, по команде вновь зашагавшей вперед. Даже не обыскали, сволочи.

Шли часа три, до какой-то деревни. Классическая такая деревенька, пара дюжин домов и единственная улица, кривая и разбитая. И флаг над единственным двухэтажным домом, перед которым что-то вроде площади. Флаг, что характерно, красный.

Похоже, начал выстраивать логическую картинку Сергей, первые дни войны и сопутствующий им бардак. Ну да, двадцать пятое июня. Немцы вскрыли советскую оборону и прут вперед, как алкаши за водкой, наглядно демонстрируя окружающим, что такое блицкриг. Потому и шок такой у всех, просто не поняли еще, как это случилось. Кое-кто из невольных соседей по колонне рассказал, что взяли их тепленькими, некоторых вытряхнув прямо из коек. Даже до оружия не успели добраться. А в этой деревне, может статься, даже не сообразили, что оказались во вражеском тылу, и теперь испуганно смотрят из окон.

Кстати, это объясняло, почему и фрицы такие блаженно-расслабленные. Для них, во всяком случае, тех, кто идет во втором эшелоне, происходящее не более чем круиз вроде европейского. Нет пока ожесточения. Да и пленные особых хлопот не доставляют. Вот и сейчас они попросту согнали подконвойных на площадь, благо места хватало. После этого ограничились, скорее, формальной охраной, как понял Сергей, банально кинув жребий. Двое с недовольными лицами остались при пленных, расположившись в теньке возле здания, а остальные, сорвав по дороге флаг, отправились по дворам. Курки-млеко-яйки, все как положено. И, что характерно, это даже не вызвало в душе Сергея каких-либо эмоций. То ли усталость, то ли уже последствия более циничного, чем раньше, мировосприятия двадцать первого века. Победитель берет трофеи – и это норма. А немцы, как ни крути, пока что побеждают.

И что характерно, местные на улицах через некоторое время появились. Деревня, жизнь продолжается, необходимость коров гнать или дрова колоть никто не отменял. Немцы же пока террором не занимаются, вот и успокоились.

На устало сидящих пленных местные пейзане не смотрели ни зло, ни сочувственно. Просто не обращали на них внимания. Даже воды не принесли. Впрочем, фрицы, видать, были заинтересованы в том, чтобы доставить вверенный им контингент в целости, поскольку организовали снабжение. Ну, как организовали – разрешили пользоваться стоящим в соседнем дворе сортиром (хозяева наверняка были ну очень рады), ткнули пальцем в пару солдат поздоровее и погнали их к колодцу за водой, да пригнали несколько баб, которые зло поглядывали и на немцев, и на пленных. Тем не менее, споры были решены посредством несильного удара прикладом по спине, и впечатленные таким ораторским искусством женщины достаточно шустро приготовили на всех нечто не особо изысканное, но и вполне съедобное.

– Бежать надо, – Игнатьев подошел к Сергею, как только начало смеркаться. – Пока все расслабленные и ленивые…