Идти в прогулочном темпе по вражеским тылам не самое приятное времяпровождение. Неудивительно, что Мартынов был мрачен, зол и спускал на всех полканя по малейшему поводу. Досталось и Сергею – за то, что подставился. Пришлось постоять с виноватым видом, а потом лезть в «свой» танк, где наводчик из числа недавних пленных до самого вечера проводил ему, а потом, по очереди, Игнатьеву и Хинштейну ликбез по работе с прицелом ну и, до кучи, всеми остальными механизмами. На ходу вести занятия было неудобно, однако танкист справлялся. Мужик оказался опытный, уже лет пять отслуживший и успевший освоить едва ли не все типы танков, а потому учить молодежь умел. Так что получалось у него неплохо, и прогресс у грамотных, в том числе и технически, людей шел довольно споро.
Кстати, от него же Сергей с удивлением узнал, что Т-34, которым в будущем предстояло стать легендарными, у танкистов особой любовью не пользовались. Его считали ненадежным и вдобавок тяжелым в управлении. БТ, откровенно говоря, особой четкостью работы передач тоже не баловал, но он все же был куда легче. Да и за годы производства конструкцию всего семейства быстроходных танков успели «вылизать», а Т-34 оставался пока «сырым». Возможно, это было субъективное мнение рассказчика, но и игнорировать его не стоило. Так, на будущее.
А вот КВ, напротив, танкист уважал. Ни по надежности, ни по вооружению он «тридцатьчетверку» не превосходил, а по проходимости и вовсе уступал, но зато имел отличную, мощную броню. Неуязвимость – качество, за которое можно простить очень многое, и Сергей его понимал. В конце концов, за словами танкиста стоял банальный циничный расчет солдата, который хотел выжить и, желательно, победить.
Марш продолжался два дня. Немцев за это время они практически не встречали, что, впрочем, и неудивительно. Основные ударные кулаки врага рвутся вперед, тылы и вторые эшелоны отстали, так что здесь немцы если и были, то в минимальном количестве. Какие-нибудь отставшие от своих частей группы, или подразделения, выполняющие специальные задачи. Вроде тех же хроникеров, фуражиров или конвойных. На фуражиров, кстати, один раз все же наткнулись, изрядно пополнив запасы. И то слава богу – иначе пришлось бы самим заниматься конфискацией продовольствия. У своих же крестьян, что характерно. А куда деваться? Такую ораву, как у них, надо было чем-то кормить, и желательно не впроголодь. Если же питаться нормально, захваченного у немцев хватило бы от силы на сутки.
В результате короткой стычки немцы лишились четверых солдат, а колонна пополнилась четырьмя подводами, шестеркой лошадей, двумя коровами, несколькими свиными тушами ну и так, по мелочи. Не бог весть что, но на какое-то время хватит. И напрасными оказались страхи крестьян в деревнях, через которые проходила колонна. Обошлись без реквизиций, разве что колодцы вычерпали до дна – жарко, пить хочется. Ну да что колодцы – вода опять набежит.
Куда серьезнее выглядели шансы нарваться на советских окруженцев. Здесь немцы в самые первые дни расчленили танковыми клиньями на кровавые лоскуты немало частей Красной армии. Какие-то из них добили, но большинство просто оказались сами по себе – без фуража, продовольствия, топлива, боеприпасов, а главное, связи и вменяемого руководства. Уничтожить их немцы могли, но пока что не озаботились этой задачей – у них были другие цели, они рвались вперед и отвлекать силы на ликвидацию не сопротивляющихся даже, а уныло плетущихся куда глаза гладят остатков недавно мощной армии попросту не могли. Все же и у самих немцев возможности были далеко не беспредельны, им приходилось или рваться вперед, оставив зачистку «на потом», или обезопасить тылы, но потерять темп. Немцы выбрали наступление.
Да, окруженцы… Их не встретили ни разу, и Мартынов вечером, когда их колонна остановилась на ночевку, признался, что подозревает: они были. Да, были, но предпочли на контакт не выходить, двигаясь самостоятельно. Почему? А боятся, считают, что малой группой шансов уцелеть больше. Может, они и правы.
Утром же случилось ЧП. Дезертировало сразу человек двадцать. Ушли, прихватив оружие – хорошо еще, имелось оно менее чем у трети сбежавших, а красть у спящих они не рискнули. Проснутся еще, шум поднимут… Мартынов даже не ругался, только зубами скрипнул, после чего построил свое воинство и в коротких, энергичных выражениях предложил тем, кто хочет уйти, собирать манатки, оставить оружие и валить на все четыре стороны. Те же, кто останутся, должны иметь в виду: попытаются дезертировать и попадутся – церемониться с ними не будут. Никто не ушел, однако это ни о чем не говорило. Возможно, просто боялись гнева командира. Это подтвердилось следующей же ночью, когда восемь человек попытались бежать. И это им даже удалось… не всем. Нашумели, поднялась тревога. Четверых поймали, и утром Мартынов приказал развесить их на деревьях. Судя по его лицу, отец-командир уже изрядно жалел, что ввязался в авантюру с собственной армией.
Уже среди своих, в узком, так сказать, кругу, Мартынов ругался последними словами. В первую очередь потому, что не приказал сразу же расстрелять Поженяна. Два дня подполковник, разжалованный волевым решением самоизбранного командира, вел себя тише воды, ниже травы. Все правильно, у таких гонор слетает, как только морда кулак почувствует. Ну а теперь взял да и свалил. Наверняка и бойцов подбил на это – из числа сбежавших трое не просто служили под началом этого орла, но и были его земляками. Черт бы с ними, конечно, однако тенденцию требовалось срочно ломать. Впрочем, к обеду они достигли ближайшей цели.
Да уж, край непуганых идиотов… Сергей уже видел здесь подобное, но то в маленькой, отрезанной от мира деревне. Здесь же город. Через полсотни лет его величали бы, правда, поселком городского типа, но здесь и сейчас – вполне себе административная единица. Тысяч на пять населения, не меньше, что, с учетом одно-и двухэтажных домов, тянуло на приличную территорию. И – красные флаги…
Неделю война идет, город уже в глубоком тылу наступающей немецкой группировки, а здесь тишь да гладь, и о немцах разве что по радио слышали. Это оказалось неожиданностью не только для Сергея или даже Мартынова. Обалдели все! Хотя, конечно, чему удивляться? Ни тебе железных дорог, ни аэродромов, даже шоссе не наблюдается. Все та же пыльная грунтовка – один экземпляр, и все. И, естественно, никакого стратегического значения сей оплот цивилизации тоже не имел.
Пара мастерских да элеватор – вот и все, чем мог похвастаться город в плане экономики. Но, как ни странно, кое-какие бонусы контроль над ним все же давал. Во-первых, некоторое количество горючего. Во-вторых, кое-какая техника. Как минимум, несколькими грузовиками разжиться было можно. Ну и, главное, как клятвенно заверял освобожденный из лагеря старлей, не так давно в этих местах служивший, военные склады, не особенно серьезные, правда. Как следствие, и гарнизон имелся в полсотни рыл. И на все это богатство Мартынов сейчас намеревался в срочном порядке наложить лапу.
Охраняющие склады бойцы, надо признать, были начеку и на вползающую в город колонну бронетехники отреагировали адекватно. В смысле, позиции заняли, но стрелять не стали. Оставалось порадоваться, что вперед пустили советские машины, которые здесь опознали сразу же. А то ведь по обляпанным крестами «панцерам» палить начали бы сразу, и правильно бы сделали. Наличие в хвосте колонны немецких машин, правда, слегка их напрягло, однако Мартынов, ради такого случая пересевший во второй БТ, сделал, пожалуй, самое правильное в такой ситуации. Высунувшись по пояс из люка, он, перекрывая рев двигателей, смачно обматерил встречающих, сразу обозначив свою национальную принадлежность. Немцы так лаяться не умеют – это знают все!
Подумав, Сергей, очередь которого была сидеть за рычагами, чуть наддал. Пускай пехота и дальше шагает – люди успели вымотаться, еле тащатся. Игнатьев весело крикнул сверху, что оба Т-26 пошли за ними. Ну, что же, колонна танков, пускай и урезанная – это серьезно, во всяком случае, отобьют у самых неразумных желание воевать.
