В 1970-х гг. психолог Дэниел Левинсон утверждал, что 80 % мужчин, с которыми он беседовал, в среднем возрасте вступали в «беспорядочную борьбу с собой и с внешним миром»²⁹. «Каждый аспект их жизни подвергается сомнению, – писал он. – И мужчины часто чувствуют ужас от того, что им открывается». Некоторые осознают, что отказались от мечты о творчестве или пожертвовали своими ценностями ради стабильного дохода. Эта тема поднимается в бесчисленных популярных романах и фильмах, от книги «Человек в сером фланелевом костюме» (1955) до фильма «Джерри Магуайер» (1996).

Если судить по популярной культуре, у мужчин кризис среднего возраста выражается в основном в том, что они все разрушают: чаще всего браки, но, кроме того, карьеру и репутацию. Ну и общественные нормы преступают. В тот момент, когда мужчина начинает лысеть, у него может случиться паника, которая порой приводит к лихорадочным поискам пластинок, которые он любил слушать в студенчестве. Лечение: регулярно применять общество женщин моложе себя и приобрести средство передвижения яркого цвета.

О таких мужчинах существует множество книг и фильмов, и в некоторых главного героя играет даже не Майкл Дуглас. Фильмы Вуди Аллена, «Красота по-американски», «На обочине» – киноиндустрия дала нам мелодрамы, в которых женщины представляют собой довольно скучный фон (визгливая жена, занудная тетушка, печальная сестра) для жизнеутверждающей жажды мужчины вести жизнь, полную страсти. Жажда эта с подозрительным постоянством материализуется в виде девушки-подростка.

Я знаю, что для драматурга показать кризис среднего возраста у женщины – целая проблема. По моим наблюдениям (и по словам всех специалистов, с которыми я говорила), у женщины этот кризис проходит тише, чем у мужчины. Она может попытаться сделать что-нибудь выдающееся: найти нового мужчину, круто сменить сферу деятельности, сделать на заднем дворе убежище для своих женских занятий, – но чаще она постарается спрятать свои страдания где-то между работой и заботой о детях и родителях.

Со стороны никто не замечает, что что-то не в порядке. Женщина может в одиночку выпивать бутылку вина под бормотание телевизора, для того чтобы расслабиться, или плакать каждый день на школьной площадке перед окончанием уроков. Или лежать без сна посреди ночи, уставившись в потолок. Когда-нибудь еще снимут блокбастер о героине, которая глядит через лобовое стекло своей машины и вздыхает.

Так что я понимаю, почему некоторые считают, что «кризис» – это слишком громкое слово для описания состояния женщины, которая нормально выполняет свои функции. Со стороны кажется, что она всего лишь испытывает неудовлетворенность, хандрит или попала в полосу неудач. В этом году меня пригласили в экспертную группу вместе с известной ученой Сьюзан Краусс Уитборн. Она сказала, что научных доказательств прогнозируемого срыва в зрелости не существует, а следовательно, стрессовый период называть «кризисом среднего возраста» – значит искать «оправдание плохому поведению».

«Если вас в зрелом возрасте настигла депрессия, – говорила она, – тому может быть много причин, начиная уже с этого самого возраста»³⁰. И тем не менее даже Уитборн признала, что поколение икс – достаточно мрачная компашка и женщины этого поколения «очень издерганы».

Я понимаю ее точку зрения. И можно ли говорить, что женщина переживает «кризис», если, несмотря на свое внутреннее состояние, она умудряется выдавать логично выстроенные презентации в PowerPoint и эстетично укладывать корзиночки подарков для учителей в последний день занятий?

Дженни – сестра моей подруги, мать троих детей. До недавнего времени она работала в сфере точных наук, но ее сократили в связи с урезанием федерального бюджета. Дженни сказала: «Кажется, у меня нет кризиса среднего возраста». А потом она деликатно добавила: «Хотя погодите, может, разрыв с мужем, банкротство, изъятие заложенного имущества, переезд в Лос-Анджелес из-за моей аневризмы после двадцати шести лет в Сиэтле считаются за кризис среднего возраста? Если так, то можете взять у меня интервью».

Когда я спросила у подруги Эмэ из Балтимора, ощущает ли она кризис среднего возраста, она ответила, что нет. А потом спохватилась: «Погоди, ты про заскок типа ”Что я сделала со своей жизнью и кто я на самом деле?” Это я еще как ощущаю». Наверное, это подходящее описание для того, что происходит с большинством женщин, которых я опрашивала для этой книги (а их было больше двухсот), но я все же предпочитаю термин «кризис среднего возраста». Мне он нравится, так как я убеждена: это нешуточный феномен, для которого требуется серьезное название. Насколько я могу судить, женщины поколения икс много времени тратят на то, чтобы умалить значимость своего дискомфорта и противоречивых чувств. Они часто говорят мне, что им и говорить-то на эту тему стыдно. Даже самые несчастные из моих респонденток, независимо от того, насколько глубока была их депрессия и велика усталость, извинялись передо мной за «нытье». Мало того, почти каждая заявляла, что ей «повезло».

И это в какой-то мере правда. Нам действительно повезло в столь многом. На данный момент Америка, если посмотреть на ситуацию глобально, дает нам куда больше возможностей, чем нашим матерям и бабушкам. Хотя многие женщины пытаются протянуть на минимальную зарплату (и их кризис нельзя целиком отнести на счет среднего возраста), но в целом разница между зарплатами мужчин и женщин сокращается. Мужчины начали больше помогать по дому. Заметно более сильное противодействие сексизму. Можете вставить здесь свою «причину, почему у нас нет права чувствовать себя паршиво». К жалобам образованных женщин средней и высшей страт среднего класса легко относиться с пренебрежением – списать все на временные неудачи, на гормональный дисбаланс, от которого можно избавиться, или на надуманные #ПроблемыСтранПервогоМира (которые якобы с жиру бесятся).

Ну ладно. Давайте тогда согласимся с тем, что у женщины поколения икс нет поводов ощущать уныние и отчаяние.

Но почему тогда мы их ощущаем?

Когда я начала работу над этим проектом, я совершенно точно знала, что мне паршиво, но не могла точно определить почему. Я просто знала, что июнь у меня выдался дрянной, ужасный, кошмарный и катастрофичный. *Включается хит группы Bananarama – песня Cruel Summer (1984)[4].

Я то и дело повторяла, что мне так повезло в жизни и у меня нет права жаловаться.

Я 17 лет прожила с мужем. Нашего одиннадцатилетнего сына приняли в средние классы отличной государственной школы. Мой 23-летний пасынок выбирал, куда поступить в аспирантуру, чтобы учиться на физиотерапевта.

В плане работы все шло лучше некуда. Я только опубликовала новую книгу, и она получила рекордное освещение в СМИ – в шоу «Сегодня»! В «Вашингтон Пост»! В самом журнале Star ее отметили в категории «Горячих книг»!

Я знала, что со стороны и в соцсетях моя жизнь кажется завидной.

Но почему я чувствовала себя такой несчастной? В то лето я каждое утро просыпалась в четыре часа утра, мучимая неуверенностью в себе и тревогами. Я лежала и думала о обо всем, чем мне на самом деле нужно заниматься, и о том, чего ни в коем случае нельзя было делать.

Так я размышляла до тех пор, пока не заканчивала анализировать весь свой список сожалений либо пока не приходила пора вставать.

Перед тем как открыть глаза, я видела перед собой цифру: 20 000 долларов. Такова была сумма задолженности по нашей кредитной карте. Днем надо мной будто постоянно плыла туча беспокойства. В ту весну, в полной уверенности, что нас ждут денежные поступления, мы всей семьей поехали в отпуск в Большой Каньон и кое-что отремонтировали в доме. Три нештатные подработки, которые должны были нас обеспечить до осени и покрыть долг по кредитке, сорвались. Один начальник со мной попрощался после того, как я сдала то, что считала завершенным проектом. Второй нашел мне замену. Третий куда-то исчез. И вот пришло лето, самое неудачное время для поиска работы. У нас был запас наличных только на месяц, и он быстро таял.