Это была обычная проверка. Время от времени полиция проверяла документы проезжих, прохожих...
"Так-с, Смльвейра... Господин ассистент Жиль Сильвейра?" - Полицейский взял под козырек и протянул книжку прав в окно. Жиль принял ее негнущимися пальцами, хотел убрать в "барчик". В книжке что-то белело. Поперек клочка очень белой глянцевитой бумаги было написано: "Берегись, Жиль! У такого псаря, как я, ищейки двоим не служат". Внизу стояла подпись: "Я - Мак".
Он сунул записку в карман, включил зажигание. Машина дернулась, понеслась... "Я - Мак" - Жиль слышал уже, знал: это была кличка Советника...
Теперь наконец шоссе опустело. Жиль огляделся, крадучись двинулся вглубь...
...Время в Запесчанье как будто забегало вперед. С этериуанским оно, во всяком случае, не совпадало, он заметил это еще в тот раз. Сейчас в Запесчаном порту был уже вечер.
Был вечер. Видимо, еще не поздний. Окна домов светились. Желтоватый свет преломлялся в белом тротуаре, сверкал на глянцевитых плитках фасадов. А на всех остроконечных вытянутых вверх крышах, на каждой причудливой островерхой башенке горели фонарики всех цветов радуги. Люди шли веселыми толпами, стояли у входов, свешивались с балконов.
Жиль вспомнил ночной профессорский рассказ... Эвор прав: и город и люди были действительно прекрасны. Здесь было теплее, чем в Этериу, поэтому многие совсем не носили плащей... Известно, упразднить моду невозможно, но здесь царила самая свободная мода в мире. Дама в кринолине беседовала с клетчатым американцем, к ним подошла эллинка в легкой тунике... Он думал сперва, что это карнавал; из окон лилась музыка, везде пестрели цветы... Но для карнавала люди вели себя уж слишком .естественно.
"Такая широкая возможность выбора хотя бы в одежде нравственно раскрепощает, - решил Жиль, - и развивает вкус..." Вся эта мешанина эпох выглядела удивительно гармонично. Возможно, здесь праздновали возвращение корабля: чем ближе к морю, тем толпа делалась гуще... Со знакомого балкона, принадлежащего принцессе Глориа, свешивались гирлянды цвэтов, дальше, внизу, проступали уже корабельные мачты...
Однако, что бы ни праздновали жители этого порта, Жилю было не до гулянья. Балкон Глории - главный и, по существу, единственный ориентир в поисках ди Эвора - он обнаружил сразу... Дальше было сложнее - от балкона до убежища профессора он двигался в тот раз не сам, и поза его в том путешествии не располагала к наблюдениям.
Но как он тогда стоял?.. Лицом к морю? Да, именно, к морю, он помнил точно. Балкон оставался при этом справа. Вот так... Жиль встал правым боком к цветочным гирляндам... Он стоял в тот раз вот так, а ему дали подножку сзади, и он упал лицом вперед; упал бы, если б его не подхватили, не потащили... Его тащили в сторону, противоположную балкону, скорее всего вон под ту арку. Об эту тумбу он ударился ногой... Нога чуть ныла и теперь... Потом они повернули вниз, строго вниз... Ага, да здесь море!
Жиль остановился. В тот раз на голову была накинута тряпка и он не мог видеть величественного зрелища - этого неожиданного простора, открывающегося за домами. Парапета не было, прибой лизал мощенную черепицей площадь, оставляя клочья пены... Море темнело не внизу - где-то рядом, являясь естественным продолжением пустынной площади. Сверкающие вдали огни, доносящиеся песни только усиливали чувство одиночества... Город остался где-то в стороне, видимо, там была и главная набережная; там, в той стороне, видны были фонарики на темных корабельных трубах... "Мрачноватое место, - подумал Жиль, - кажется, я на верном пути..." Здесь парни Нора на минуту остановились, получше засунули пленнику кляп и потом повернули вправо...
Он сделал несколько шагов и уперся в стену.
Глухая каменная стена перерезала пустынную площадь и спускалась к самой воде, спускалась в воду... Она была каменная, монолитная, без окон, без единой щели... Жиль остановился. Они волокли его сюда, он был в этом уверен. Даже сквозь тряпку, намотанную тогда на лицо, он почуял резкий запах гниющей тины. Огромная куча гниющей тины была как будто нарочно собрана здесь у стены... Но если это так, то они пронесли его прямо сквозь камни... Он протянул руки, стал ощупывать камни рукой...
Вдруг резкий свет фар прорезал темноту.
Жиль замер. Бронированный фургончик военного образца медленно и как-то угрожающе двигался к воде по белой черепице...
На площади было темно: тусклые фонари почти не давали света. Фары фургончика светили, как прожекторы средней величины... Они осветили стену. Будь Жиль на сантиметр поближе, он попал бы в ярко-желтый луч... Он попятился. Фургончик затормозил в трех шагах, с лязгом откинулся задний борт, один за другим вниз спрыгнули солдаты береговой полиции с автоматами наперевес...
В эту минуту в море показался катер.
"Конечно, о вкусах не спорят. Но вкус профессора ди Эвора, на мой взгляд, во всяком случае... странен" - эта мысль, даже сама эта фраза всплыла у Жиля в мозгу, прозвучала^ ушах. Он как будто говорил ее Симу Консельюшу. Он представил себе, очень живо представил себе, что Сим рядом... Как психобиолог Жиль знал это явление: защитная реакция психики. Еще бы! Пронзительный луч, ощерившиеся автоматы - эта картина невольно наводила жуть... А ведь Эвор влиял на эту страну. Кажется, это была даже страна его мечты? Во всяком случае, так он говорил морякам...
На катере вспыхнул желтый свет.
Солдаты враз опустили ружья.
Нет, что-то тут не так. Конечно, о вкусах не спорят. Очень может быть, что в душе профессора живет любовь к путешествиям... К путешествиям, к авантюрам, даже к буглерству... Но не к полиции же, в самом деле!.. В это Жиль поверить не мог.
Хорошо, что эта страна была такая южная. Днем светило, наверное, солнце, и стена, в которую вжался Жиль, сохраняла еще тепло... Все тянулось очень долго: они осторожно причаливали, еще осторожнее выносили на берег груз - что-то квадратное, тяжелое, вроде огромной банки. Груз поставили на мостовую между четырех вооруженных охранников. "Интересно, что они там охраняют? - думал Жиль.- И от кого? Посторонних здесь, кажется, нет". Между тем началась казенная, нудная, бесконечная передача чего-то из рук в руки. Люди с катера передавали груз охранникам из фургона. Если это и была торговая сделка, то, скорее всего, сделка государственная. И государство это было вроде королевства Этериу: Жиль невольно вспомнил, что говорил Сим о деятельности конды...
Передача происходила по акту. Для этого из фургона вытащили стол, разложили на нем писчие принадлежности. Потом двое начальников - морской и сухопутный - встали с двух сторон, а охранники сняли с огромной банки крышку. Все нагнулись, перевесились через край - содержимое банки сверялось с описью. Содержимого было, как видно, много: у Жиля затекли спина и шея. А педант-принимающий проверял все... Наконец главенствующие лица разогнулись. Фары машины были прямо направлены на них, на оцинкованную банку-груз, на их бумаги... Но теперь они разогнулись и шагнули в сторону от яркого света. Они вместе, не глядя друг на друга, как бы случайно шагнули в сторону от освещенного места и оказались в шаге от Жиля. Ровно в шаге... Темная стена отбрасывала на Жиля тень. А они стояли теперь на границе этой тени. Если б не прибой, они услышали бы, как он дышит.
- Сколько рыбок уснуло в пути, Тарпин? - хриплым шепотом спросил сухопутный.
- Две рыбки и краб, ваше благородие.
Жиль отчетливо видел обоих. Катерный начальник был сутул, руки его беспокойно ерзали в карманах. Коренастый сухопутчик в погонах придвинулся к собеседнику боком и вдруг опустил свою кисть в его карман. Все происходило в полном молчании. Рука сухопутчика вкладывала что-то в пойманную кисть шкипеpa. Кисть шкипера не брала, вырывалась на волю. Но вырывалась как-то не в полную силу. И ее ловили...
- Вот, возьмите, друг, и пусть их будет три, - прошептал наконец сухопутчик.
- Да что вы, ваше благородие... господин генерал...
