Больше месяца бригада из пяти человек ладила жилье, баню, лобаз. Алонин брал пробы грунта в ближайших ручьях, на Дялтуле. Знаки попадались, но не обильно. Ипатий бил шурфы, докапываясь до целика. В истоке ручья выгреб миску шлиха. Но радость быстро улетучилась, вскоре поняли, что это не богатое россыпное месторождение, а гнездо, шалость бурной реки. Ипатий божился и клялся, что золото год назад брали где-то поблизости. Он сетует на старательского беса Шалунца и прочую нечисть, которая не подпускает к золоту. Уходит в своих поисках все дальше и дальше вверх по реке.
Обследуя нагорье, Алонин приметил косулю, но близко подойти не сумел. Ударил из винчестера вдогон. Ранил. Погнался следом. Коза бежала по каменистому склону, роняя капли крови, забираясь все выше и выше. Солнце светило в спину. Он приостановился, прицелился и поразился сахарной белизне кварца, который пускал в разные стороны десятки солнечных зайчиков, так что рябило в глазах. Запоздало выстрелил по косуле. Пуля ударила в стену, образуя искристые брызги. Когда подошел ближе, увидел что пуля, выкрошила обветренный верхний слой, обозначила жилу золотистого цвета, уходившую вглубь останца.
– Восхитительно-с, господин Алонин! – воскликнул он, подражая лектору в институте. Прожилки сульфидов мышьяка, свинца с нитями охристых дендритов самородного золота. Орудуя обухом топора, Алонин отколол несколько образцов кварцита. Рудное гнездо четко выделялось на белом кварце. Само золото образовало сгусток в треть ладони, а от него тянулись нити причудливой формы, блестели вкрапления металла размером с копейку и больше. Выход наружу рудного золота, случай редчайший, о таком он читал в учебнике по минералогии, но видеть вживую не приходилось даже тестю за много лет путешествий и поисковых разведок в Забайкалье.
Чтобы не будоражить рабочих, не сказал о находке. Твердо приказал начать шурфовку с южной стороны в устье ручья, впадавшем ниже по течению реки Дялтулы. И вскоре в правой бортовой струе намыли пять золотников черного шлиха. Часто попадались мелкие самородки. Плотник Архип попытался утаить парочку, за что получил мощную оплеуху от Ипатия. Тогда же ненароком узнали от молодого старателя Мишки Петровского, что у Архипа среди копачей кличка – Варнак.
Ручей Алонин назвал Удачливый. С седловины горы Шайтан, сделал карт-план, обозначив азимуты, водотоки, схему шурфовки. Ипатий соорудил примитивный вашгерд. В иной день выходило с сотни пудов грунта до полуфунта отмытого шлиха.
Алонин понял, что медлить нельзя. Тесть подробно рассказывал, как сам с поисковой экспедицией нашел золото на среднем Витиме. Он тогда слушал и удивлялся. Сухощавый, среднего роста еврей, Яков Давидович, поражал своей бурной энергией, удалью, какой не обладали иные русские купцы. В тридцать лет имел от отца капитал и успешную торговлю в Баргузине, где родился и вырос. Так нет, пошел на серьезный риск, вложил деньги в поиски золота. Но опять же рисковал не наобум Лазаря. Изучил предварительно труды по геологии Петра Кропоткина, который одним из первых обосновал теорию о золотоносных россыпях Забайкалья. Повторил маршрут его экспедиции на Витим.
– Молод был, неопытен. Передоверялся людям, – разоткровенничался однажды тесть. – Пока оформлял документы на участки, подав объявление в земский суд с просьбой об отводе площадей под добычу золота, кто-то проговорился. Я был ошарашен. Весть о Каролонском золоте мгновенно распространилась по Забайкалью. Когда на плотах с грузом сплавились к Муйскому поселку, на наших участках работали сотни старателей хищников. Приехали чиновники с казаками, сделали план отведенной местности, я получил Акт на бессрочное владение, а старатели продолжают мыть золото ямным способом. Их ничем нельзя было остановить. Только зима и начавшийся голод, заморозили эту вакханалию. Пришлось нанять вооруженную охрану, чтобы начать правильные работы на россыпи…
Чтобы не повторить ту ошибку, Алонин решил, что Ипатий, возьмет сменную лошадь и с напарником двинется в обратный путь. А он останется с рабочими, продолжит разведку на этой россыпи.
– Ипатий, сколько тебе дней нужно, чтобы со сменными лошадьми добраться до Ларино?
– Налегке-то? Дней девять, не больше.
– Первым делом в Ларино по телеграфу отыщи господина Дрейзера. Он, возможно, сейчас в Чите. Сообщи: «Дороти победила». И больше ни слова. Он поймет.
– И что дальше?
– Яков Давыдович пришлет опытных людей. Передашь план и мою заявку для окружного инженера Забайкальского горного округа Кобельцева. Они застолбят, обозначенный на карте участок. Всё описал, уверен, они тут же организуют сюда экспедицию с людьми и продуктами. Исполнишь – банковский вклад на тысячу рублей – получишь сразу. Это в записке я указал. Вполовину получишь, когда вернешься на стан с караваном. И ни на шаг от себя плотника Мишку.
– Черт побери! На такие деньги я лавку куплю в Нерчинске, открою торговлю…
– Но это еще не все! Я уеду, останешься здесь нарядчиком и будешь получать 90 рублей в месяц, да по пятаку с каждого золотника сданного в кассу старателями.
Поздно вечером, Ипатий отошел за баню по большой нужде. Присел, а за деревьями голоса. Разобрал хриплый голос старателя Архипа. Кличку Варнак он носил, видать не случайно.
– Инженер наметил золото перевезти в Ларино. Наш Мишка поедет при старшом. Дурак-дураком, а не хотит с нами вязаться.
– Не выдал бы…
Голос приглушенный, не разобрать, кому принадлежит из старателей.
– Вот ночью седня и начнем…
Голоса отдаляются все глуше, и глуше, и не разобрать, сколько их – двое или четверо.
Алонин это известие воспринял внешне спокойно. Вытащил из кармана наган, крутанул барабан с патронами.
– Архипа мне в Невере навязали, взамен заболевшего плотника… Вот сволота-то! Деньщину плачу выше горняцкой. Что делать будем?
– Засаду устроим. Ты, Алексей Мироныч в баньке с оружием притаись. А я в доме их с топориком встречу.
Алонина поразила ночная процессия: двое шли с факелами, а двое несли носилки с горящими поленьями. Когда забухали тяжелые удары в запертую дверь, вышел из бани, держа наготове винчестер… « Сволочи, этак дом подожгут!»
Дверь распахнулась от ударов и сразу горящие головни полетели внутрь дома, следом двое метнулись в проем. Дикий рев, стоны. Алонин выстрелил по ногам. Крик. Факельщик бросился бежать. Вторым выстрелом Алонин промазал. Присел, чтобы ударить точнее с колена, но деревья мешали. Пули только срывали щепу со стволов.
Ипатий сноровисто в верхонках выкидал из дома горящие поленья, залил водой разлетевшиеся уголья. Затем вытащил рабочих. Архип лежал на земле с проломленным черепом. Старателю Сёмке удар топором пришелся в грудину с такой силой, что вывалились кишки.
– Хороший старатель-то был! Варнак всех подбил. Кол ему в горло…
Алонин с трудом, перебарывая рвотные позывы, выговорил:
– Один ушел через реку, еще один где-то прячется.
– Далеко не уйдут. Лошадь оседлаю, сыщу. А нет, эвенки помогут.
Старателю раненому в бедро, наложили жгут, забинтовали. В бараке под нарами нашли молодого копача Мишку.
– Архип грозился убить!
– Ладно, не скули. Доложи заранее, так наградил бы Мироныч. А раз так, то иди, будешь в дому прибираться. Все стены в крови. Потом подальше от дома прикопаешь злодеев.
Ипатий на оседланной лошади рано утром прискакал в Зимноях. Старый Эйнах в расшитой бисером меховой кацавейке, вышел навстречу. От него шел запах застарелой квашни. Князь видел Ипатия пару раз, а все одно щурил глаза и улыбался, знал, что будет спирт, будут новости про русского царя, которого зачем-то выгнали из дома злые люди.
– Плохой люди в тайге много-много. Тунгуса Ыналга убивал на реке, олень брал, пожар делал. Плохо. Надо новый царь.
Ипатий только руки развел в стороны. В мае, когда собирали караван в тайгу, вести приходили из столицы странные, противоречивые. Кто-то злорадствовал, кто-то негодовал. Разбойничать по дорогам начали безбоязненно, цены выросли на продукты. Но Мироныч успокаивал, пояснял, что скоро всё уладится. Править будет не царь, а Дума и выбранный народ, но явно, что-то не договаривал. Кривился, как от кислятины. А Дрейзер, когда провожал экспедицию от Невера, ни разу не улыбнулся, стоял хмурый, обеспокоенный…
