Направлю очи на половинку сродную свою.

Ожиданьем предвосхищаю встречу.

И вот поныне, долгожданное явилось в призрачном свету.

Взгляну, и оторвусь от облаков, я кажется, лечу.

И до восхищенья снизойду.

Листок один прорвался сквозь скорлупу.

Ветвь смоковницы дала плоды и листву.

То жизнь моя, что некогда была в страстей плену.

Но ныне лишь любовь дарю, и о житие земном не вопрошу,

Склоню главу и под небосводом Древа Жизни я вздремну.

Молитвы песнь прочту и вечному предамся сну.

Но прежде чем сокрою душу, внимайте слову моему.

Мы все едины, напишу вам мира новые картины.

Вселенская любовь – вот истина, неподвластная уму.

Разделены и разобщены мы землями, стеклянные витрины

Ограждают нас, религии различны и вероисповеданья,

Цветом кожи или окрасом глаз,

Положеньем на шкале времен, и преткновенья

Человеку нет, труды невидимы или напоказ,

Счастливы, иль несчастны, помни каждый –

Любовью неразлучны мы, а любовь есть божество,

Бог есть любовь, помни мирозданья закон сей важный.

Вы человечество и сердца ваши сохранят то волшебство.

Словами описав значенье мира.

Уповаю как прежде я на чудо, не помыслив худо.

Засыпаю, в облаках чудесных рифа.

Лозы вечности сплетут из снов бело покрывало, и судно

Направится к берегам покоя.

Стоя на корме, воззрю в подзорную трубу.

Слезы источая и на щеках потоки соли ощущая,

Как прежде жду, всего одну, путеводную звезду.

Что ярче солнц, нежней цветов и краше всех земных существ.

Разбудит нежным кротким поцелуем в щеку,

И отопрутся оковы земных и небесных министерств.

Вдвоем, соединенные Творцом, на небе и в миру

Нет подобным нам, столь любящим сердцам.

Но прежде, прикрыв веки, отправлюсь к праотцам.

Духовность превзойдет угрюмость судеб,

И не осудит подвизавшийся служенью

Честному, без раболепства, благодать в нем не убудет.

Душу грешную подвергнет омовенью,

Чрез покаянье долгое и бесстрастье кроткое,

Младенцу малому уподобляясь, отворит он очи.

Иным он взором ныне простирает мир, принимает должное,

Отвращая ложное, переступая впадины и буйны кручи.

Дитя в странствии вольном назовется стариком.

Покоем тленным земля призывает его тело ветхое.

Душа устремляется на Небеса, устало тлеет угольком.

Но Дух будит душу спящую и воскрешает тело бренное.

Где сердце скрывается ребром, там Он обитает.

Любовь вечностью подкрепляет и веру укрепляет.

И о спасенье и смертности напоминает, дитя блудное вразумляет.

Истомного печалью и неукоснительной враждой с самим собой.

В сновиденьях почту твой лик блаженный,

Небосвод воздвигну и нарисую сломанной рукой,

Будучи слепым, в душе запечатлею образ незабвенный.

Шепот голосов мне вторит правду, иль лесть под личиной лжи.

Свергнуть с благоверного пути спешат они.

Но молитвой станут унижены и оскорблены.

Наступит тишина, лишь доносится вдали звяканье ключа,

От узких райских врат, не отворятся, в безверии бессмысленно стуча.

От безысходного толчка, ничто не сокрушит засовы.

Лишь слово, всего одно и Апостол с радостью великой отворит.

Слово – зов прощенья, вне гнева и озлобленья, то стоны

Сокрушенности души, что покаянье с искренностью творит.

Покуда грешник не возопит, делами добрыми

Лестницу в Небо не соорудит.

И пусть деянья, будучи великанами, очами сияют скромными.

Ныне, присно и во веки веков, гордость всем вредит.

Всем существам, кои мыслью наделены и властью.

Суд сухие плевы истребит.

Что грелись под солнцем, не предрекая скорбного себе ненастья.

Питались ядом и оттого пав наземь.

Замыслы остались неясною мечтою, а труды прахом и золой

Обратились, и колос, быв некогда красив и статен

Пожран будет суетой мира сего толпой.

Как долог путь, как пространны вышние наказы.

О дева, кто ты, божество, иль низкое созданье существо.

Иль равная по духу, на сердце твоем асист или проказа?

Вопрос сей дерзкий помышляет худо, ибо едино вещество

В нас заключена искра от лика Божьего подобья.

Жизнеподатель наградил созданье мыслью и свободой.

Так почему же воззрев на сонм людской кротко исподлобья,

Всевышнего я вижу лица, они прекрасны, даже если пышут злобой.

Я свет в очах их созерцаю и милость Божью призываю.

Господи, огради и защити от распрей творения Свои,

Все они так велики и значимы. – душевно восклицаю.

Но нет мне счастья усматривать себя и причислять в творения Твои.

Имея очи, я верен описать и в каждом человеке веру распознать.

Не делитесь на сильных или слабых, достойных или недостойных.

Я искал тебя по свету.

Духов призывал к ответу сотни писем написав,

В одиночестве почил завидев Лету.

Древо знаний отыскав,

Не вкушу те запретные плоды, останусь я безумцем.

Не ведающим зла в людях, и впредь

Пусть любовь в них обитает, наточенным трезубцем

Будут разрезая мрак и уничтожая иную снедь

Греха, любовью верой и надеждой сохранять наш хрупкий мир.

Я искал тебя во тьме.

И влекомый звездами, что зерну подобны рассыпаны по небу.

Малыми, большими, родинками на твоей руке.

Очи солнце и луна, волосы растениям подобны, а кожа снегу.

Душа подобна Богу, а тело Вселенной всей. – в моем зрачке

Виденье это, пред смертью застыло в естестве.

Я искал тебя, и отыскал в себе.

Ведь оная во мне, вечность и любовь слиты воедино.

Распустился дивной красоты цветок

На смоковнице некогда засохшей, рану ту саднило.

Но ныне возрос веры крохотный росток.

Поцелуй любимой – выше всех земных наград.

И с небесным лишь сравниться,

Духом в блаженстве слиться – вот величайшая из всех возможных благ.

Взглянуть и красотою в робости напиться.

Но снова удалиться, в восхищенье

Исторгнуть сердце в виде начертаний бедных.

В тебе я воплощаю воскресенье.

И бессмертье ощущаю, истоки непотребных

Страстей утихнут вскоре.

Погибнет Смерть склонившись пред Любовью.

Помните – мы призваны к свободной воле.

И оттого слезы наши обжигают лики солью.

Не плачь, прошу, пускай, во мне нет вечности,

Но ты подобна ей, пускай, ничтожен я и мои плоды

Ничтожны, но ты не прибывай в беспечности.

Цвети, помощью и заботой ближних одари.