Такова Вселенная вне Любви, где все – мерою и числом…

Камень неправильной формы не годится в дело каменщиков. Его попытаются подровнять и приспособить, но если он слишком тверд, то отбросят к другим таким же друг на друга не похожим камням.

Дело каменщиков – сравнять изначально неравных, скрепить цементом власти, и тогда встанет на вершине пирамиды СВЕРХЧЕЛОВЕК…

Первый аркан Тарота: этот маг или супермен правую руку с палочкой поднял к небу, а левую опустил вниз. Правой берет – так прямо и говориться – собственной властью, символ – палка, а левой сбрасывает нам то, что уже кушал сам…

Но! Следуя и дальше, – арифметическому принципу, мы увидим, что любой такой сверхчеловек – только кирпичик в основании другой пирамиды с множеством уровней…

А до Бога все так же бесконечно далеко…

Почему же тогда лезут вверх, карабкаются, такие усилия прилагают?

Исключительно ради того, чтобы отбрасывать тень треугольной формы на тех, кто внизу. Как можно стать важным, если важен только Свет?

Заслонить Свет собой. И чем больше будет тень, тем больше – власти и величия. Затмить собой других… Когда все стремятся затмить друг друга, – тьма получается непроглядная…

Люди хотят считать и мерить. Но никто не может соизмерить себя с Богом, и поэтому соизмеряют друг с другом… – СОРЕВНОВАНИЕ, «тараканьи бега», кто больше, кто сильнее…

Бывают соревнования – кто меньший: гонки на звание самого смиренного, самого доброго…

Как ни прекрасны смирение и доброта, но, когда в них соревнуются, – возникает множественность. Стоит принять участие в любом беге, тем боле – к совершенству, и уже готово твое место во Вселенной, и выражается оно весьма большим числом, гораздо меньше единицы…

Когда много – далеко до Бога.

К Одному близок только Один, и кроме – есть Третий, который делает эту близость полной и совершенной.

Мы же досчитались до огромных чисел, деля части на боле мелкие части. – И все делим и делим неделимый Дух.

Быть четвертым или пятым, или шестым… – значит вовсе не быть, не иметь истинного бытия.

Четвертый – зло…

Считать себя кем-то и каким-то, и вообще считать себя – это гордыня. А гордыня – это такая дыня, которой питается Луна.

Дело в том, что в мире, который единое целое, все воспринимаемые нами вещи – части частей; вся кажущаяся множественность – это нестабильные узелки-сгустки единого движения-потока. Отождествляясь с любой частью, мы становимся пищей для соседнего образования-сгустка.

И всегда будем питаться за чужой счет, и кормить чужих – пока делим на свое и чужое.

Практически для человека, если правильно мыслить, – все не его, все не наше, все не мое…

В гордыне мы произносим «Я», «Мое», имея в виду некую часть единого космоса, и тут же видим, что эта часть полностью обусловлена окружающим миром, и существует какая-нибудь ЛУНА, которая ее, – мы думаем, что нас, – кушает.

Надо не быть частью, исключить себя из всех структур, – надо отдать все, что мне не принадлежит! Один – я – я – один.

Например, слова, с помощью которых я пытаюсь выразить мою идею, принадлежат Русскому языку – некой в себе связанной системе символов, тождественной мыслимому миру. Используя язык, я улавливаюсь уже существующей структурой, которая есть частное представление о мире наших людей в наше время.

Бог дает все и говорит: «Вот!» – а люди говорят: «Вот я – вот ты, вот мое – вот твое, вот наше – вот ваше…» Я поверил людям, и возник мир со всеми его сложностями… Теперь я верю в Бога, и Богу верю… – есть ВЕРА, но осталось и недоверие… Весь мир – это мое недоверие…

Надо бы убрать веру из всего множества вещей, – пусть ничего не будет. И отдать всю Веру – целиком Богу.

Это так интересно и весело – сомневаться во всем на свете. Только бы в Боге не усомниться! А то снова придется, внимая всякому вздору, стоять на ушах, ходить на голове по дорогам заведомо ложных мыслей…

Мой Бог не деспот, не начальник, не мент… Он больше всех, больше бесконечности, но не хочет быть больше простой ЕДИНИЦЫ. И поэтому мои с ним отношения тоже выражаются очень простой формулой – «Один не равен одному». Перечеркнутое равенство – КРЕСТ.

Это символ Божественной Любви, соединяющей напрямую, преодолевающей любые расстояния, разрушающей ненужные пирамиды и ложные структуры.

Равенства не существует, но существует Любовь и глубоко индивидуальные отношения одного с ОДНИМ.

Кстати, не только изначально, но и в реальном окружающем мире – нет равенства. Нигде нет такого одного, для которого можно найти другого, ему равного. Всегда и всюду – один не равен одному, для любых вещей и объектов.

Чтобы начать считать и перейти к абстрактному числу, где допускается невозможное – (1=1), и даже – (2=2), мы пренебрегли самым ценным – уникальностью и неповторимостью всего сущего. Если теперь нам видится что-то одинаковым – равным, то это только по недостатку Любви, без которой решили обойтись, начав складывать и делить.

Любовь знает, что смысл бытия в неодинаковости, в отличии одного неповторимого мгновения от другого, одной уникальной точки пространства-времени от другой…

Понимание! – психический феномен: если задача действительно решена, мы это знаем точно, потому что приходит радость, восторг и полная уверенность. Когда я понял смысл креста, то ударил Свет, который остановил движение ума, началось совсем другое движение, а мой ум приобрел свойства кристалла…

И в центре Креста

Вспыхнул кристалл,

Несокрушимый алмаз –

ДУХ ЧИСТЫХ ГЛАЗ…

Причиной блаженного нерушимого покоя и абсолютного бесстрашия было – пламя, лесным пожаром бушевавшее в груди. Жаркий мощный огонь вызывал неземное наслаждение, стена живого танцующего пламени, надежно от всего защищая, окружала мое ликующее сердце.

Небывалая ясность сознания омывала глаза…

Это кристалл! Чистый, прозрачный, драгоценный алмаз. И было у него такое великое свойство: все входящее, то, что я видел и слышал, мгновенно становилось прекрасным, – так проявлялась его сила, в этом была его работа. Он исправлял и просветлял все, на что бы я ни посмотрел.

Длилось непрерывное чудо – при мне и через меня Дух творил Красоту. Я весь был открытым незамутненным глазом, через который Дух тек в Мир, или Мир перетекал в Дух…

Я не могу объяснить это живое мощное разумное движение, свидетелем которого был.