Чисто технически, у меня способность эпического потенциала, это да, но маски-то необычного. Пока что.
— Трэш и зелень так не шумят, — ответила Шув. — Поэтому я подумала, что ты либо рарник, либо эпик.
— Вы сами пр̀идумали эти тупые названия или это уже общий жар̀гон? — поинтересовался я.
— Это так только у нас, — честно ответила женщина. — Но вообще, это из геймерского слэнга.
— Тебе сколько лет? — усмехнулся я. — И как звать?
— Двадцать семь, — не стала скрывать она. — Людмила.
— Буду звать тебя Шув, — решил я. — Что, наслышана обо мне?
— Весь город тебя знает, ты же звезда Ютуба, — без шуток ответила Шув. — А ещё все знают, что ты долбаный маньяк-убийца, кайфующий от самого процесса убийства...
— Сер̀ьёзно? — нахмурил я брови, пусть под маской и не видно.
— Да шучу я! — рассмеялась, выходит, девушка, а не женщина. — Наши считают, что так, слегка с прибабахом. Но кто без? Практически все суперы на чём-то съезжают шифером. У нас вот, например...
— И ты сейчас начнёшь р̀ассказывать мне, какие вы все замечательные р̀ебята, просто не понятые жестокой и холодной общественностью, но вы, как один, внутр̀и белые и пушистые, в сер̀дцах несущие мир̀ и любовь? — усмехнулся я.
— А чем мы плохи? — подтвердила мою догадку Шув.
Нет плохих, все хорошие, ха-ха! Даже как-то, помню, читал старый рассказ... или это было в книжке по психологии? Или у Карнеги? Неважно! Там была сюжетная тема о том, что убийца и грабитель, заваливший десятки людей и ограбивший десятки банков, был окружён полицией, которая уже стреляла на поражение. И, отстреливаясь от полисменов, раненый убийца написал предсмертную записку, где написал что-то вроде: умираю непонятым, добрая и чуткая душа вот-вот отправится в рай, за что, как же жаль, не успел доделать хорошие дела, ох-ох-ох. Чему это учит? А тому, что по-настоящему отбитые мудаки себя мудаками не считают, вот в чём вся фишенька. И обычные, не совсем отбитые, тоже не считают себя какими-то хоть сколько-нибудь плохими. В душе все хорошие. И суперы хорошие, и контры, и зомби, наверное, тоже, и даже я.
— Эх-эх-эх... — вздохнул я. — Р̀ассказывай: сколько вас всего, наличие или отсутствие ар̀тиллер̀ии, бр̀онетехники. Если есть, то сколько и чего. Сколько ср̀еди вас сюпр̀ем, сколько обычной пехоты. Ты там что-то о р̀абстве чесала — вот об этом поподр̀обнее. И постар̀айся быть пр̀едельно честной, а ещё очень быстр̀ой и ёмкой — мы к «Адмир̀алтейской» уже почти подошли.
— А что на «Адмиралтейской»? — напряглась от резкого изменения моего тона Шув.
— Там Ад, — ответил я с улыбкой.
Глава двадцать вторая. Насилие
/2 мая 2022 года, г. Санкт-Петербург, станция «Адмиралтейская»/
— ... то есть вы, клоуны, имея всего шестьдесят с лишним суперов, намерены были взять под контроль целый, мать вашу, остров?! — стянул я с лица маску. — Вас лечить надо!
Не похоже, что она врёт. Техники у них нет, ведь в городе что-то толковое найти сложно, но ещё сложнее найти людей, которые смогут её надлежаще обслуживать. Военные взрывали всё своё, что не могут эвакуировать, я сам уничтожал артударами погибшую или завязшую технику, чтобы контре не досталась ни в каком виде.
— А у вас, типа, много суперов? — криво усмехнулась сидящая напротив меня Шув.
Я задумался. Точное количество суперов у Коммуны мне не известно, но раскрывать это перед откровенно враждебным элементом я не буду.
— Ну точно не шестьдесят с лишком! — презрительно рассмеялся я. — Позорище, мать вашу! Навоображали чего-то себе, ха-ха! А мне ещё говорили мои: сходи, Димка, оцени численность!
— У вас просто не может быть много суперов, — уверенно заявила Шув. — Откуда бы?
— Ты, наверное, слышала, что я состоял в ополчении? — спросил я. — В рядах тех доблестных парней, которые пытались спасти город, пока вы ковырялись, трахали животных и предавались содомическим утехам.
— Слышала, — ответила девушка. — И что?
— А то, что при массовой зачистке районов города сфер выпадало столько, что аж дух захватывает! — заулыбался я. — Буквально на тротуарах валялись некоторое время. А потом мы начали их собирать...
Частичная правда, на самом деле. Сфер было очень много, безумно много, но все они отправились на Готланд, вместе со всё ещё действующей армией. К решившим остаться в городе у военных доверия не было, Коммуна, Бригада и прочие бандформирования, если смотреть с точки зрения воинского устава, выглядят, примерно, одинаково. Никто даже не думал делиться сферами с кем-либо. Но Шув этого не знает.
Зачем ей лгать и вообще что-то рассказывать? А затем, что её можно использовать для переговоров с «Бригадой». Пусть пребывает в заблуждении, в созданном мною манямирке из лжи и обмана.
Подкуриваю сигарету, делаю затяжку и смотрю на Шув неопределённым взглядом. Она уже чуть успокоилась, но всё равно нервничает и не может долго смотреть мне в глаза. Боится. Грош цена её словам о том, что они считают меня «с небольшим прибабахом». Может, остальные и считают, но точно не она.
— Хорошо, мы вас недооценили, — вздохнула лысая. — Значит, нам нужно договариваться.
— Мне не нужно, — с усмешкой на лице покачал я головой. — Сейчас мы пойдём дальше, спустимся в одно местечко, я там переговорю с очень важными и уважаемыми личностями, а потом мы вернёмся обратно.
— Какие «важные и уважаемые личности»? — спросила Шув.
— У тебя мама с папой были? — спросил я вместо ответа.
— Были, — ответила она.
— Они брали тебя когда-нибудь с собой на работу? — задал я следующий вопрос.
— Ну, да, случалось иногда, — приподняла бровь Шув.
— Тебе дохрена интересно было, что это за дяди и тёти там ходят и с кем говорят твои родители? — усмехнулся я.
— Ну, нет, — ответила девушка.
— Ну, вот, — развёл я руками. — Представь, что ты маленькая девочка Люда, которую папа взял с собой на работу, потому что сегодня нет детсада, а мама с вещами уехала к бабушке. Окей?
— Окей... — недовольно пробормотала Шув.
— Вставай, — приказал я, надевая маску Тесея.
Снова закидываю живой трофей на плечо, после чего продолжаю путь по тоннелю. Можно было, конечно, заставить её идти на своих двоих, но так она обязательно попытается смыться при любом удобном случае, мне придётся догонять и бить её. А я человек тонкой душевной организации, актёр, в конце концов, поэтому мне не нравится бить женщин по морде. По крайней мере, не на камеру.
— Какая у тебя сверхспособность? — спросил я, обхватив лодыжку Шув рукой.
— Никакая, — ответила та.
Крепко сжимаю лодыжку.
— Ау-у! — болезненно вскрикнула девушка.
— Не лги мне, женщина! — потребовал я. — Какая у тебя сверхспособность?
— Фехтовальщик-амбидекстер! — пискнула Шув. — Я думала, что ты прикалываешься! Это же и так понятно!
— Потенциал? — спросил я.
— Необычный! — ответила девушка.
— Ты снова врёшь, — констатировал я и сжал её лодыжку ещё сильнее.
— А-а-ай, редкий! — воскликнула Шув. — У меня редкий!
— Вот так, постепенно, мы наладим с тобой полное взаимопонимание, — усмехнулся я. — Береги голову.
Проскальзываю через приоткрытый гермозатвор, подхожу к пульту и вручную закручиваю вентиль, запирая станцию.
— Твои друзья живут в метро? — спросила Шув. — Только не говори, что ты спутался с Черепашками-ниндзя.
— А ты смешная, — сухо отметил я.
— И ещё это объясняет то, как ты перебил наших ребят, — продолжала лысая. — Иного и не жди от того, чей наставник — крыса.
— Черепашки-ниндзя жили в канализации, а не в метро, это во-первых, — вздохнул я, опуская её на железнодорожное полотно. — А во-вторых — мы пришли. Не двигайся, сиди тихо, бежать, всё равно, некуда.
Пройдя к отверстию в полотне, сдвигаю с него бетонные плиты. Видно, что люди здесь были, но прошли мимо, оставив после себя продукты жизнедеятельности — окурки, обёртки, дерьмо в углу.
