Ему показалось, что он ослеп.

- Потому вы и стали звать?

- Да, может быть, потому, чтобы испробовать и это крайнее средство.

- А почему еще?

- В такую погоду легко замерзнуть, стоит только присесть и задремать. Вот почему еще.

- Вы, значит, боялись, что с женой случится что-то подобное?

- Да, вероятно.

- И тогда вы стали выкрикивать ее имя?

- Да.

- Часто? Я хочу сказать, вы много раз повторяли ее имя?

- Я недооценил снег. Со мной это случилось в первый раз. Снег поглощает звуки. А потом теряешь ориентир.

- Какой ориентир?

- Не можешь ориентироваться. Я кричал не в том направлении.

- Вы, стало быть, считаете, - спросил прокурор, - что жена пришла бы к вам, если бы услышала ваш зов?

- Само собой разумеется.

- Что кажется вам само собой разумеющимся?

- Когда человек слышит свое имя, ему не остается ничего другого, как вернуться. Но естественно, это должно быть его настоящее имя.

- Что вы хотите этим сказать?

- Я звал неправильно. Выкрикивал имя, на которое она больше не откликается.

- Означает ли это, что ваша жена живет под чужим именем?

- Ну вот, вы начинаете сначала. Это ведь чисто внешнее обстоятельство, не имеющее никакого значения. Возможно, материал для полицейского протокола, но здесь это, ей-богу, неинтересно слушать.

- Что вы! Обвинению это чрезвычайно интересно, гораздо интереснее, чем рассказ о снеге.

Между прочим, с той ночи прошло уже несколько месяцев. Может быть, за это время подсудимый вспомнил имя, на которое его жена сейчас откликается?

Подсудимый сказал "нет", но с большими колебаниями, и то сперва скользнув взглядом по рядам зрителей.

- Мне следовало бы ее увидеть, тогда, наверно, я вспомню имя.

И тут подсудимый неожиданно повернулся к председателю суда.

- По-моему, мы совершаем ошибку, господин председатель суда, если вы позволите это заметить. Мы говорим здесь о моей жене так, словно она часть меня, часть моего тела. Теперь это больше не соответствует действительности. Возможно, что и раньше не совсем соответствовало, но об этом поздно спорить, теперь, во всяком случае, сама посылка неправильна, я уверен, мы должны говорить о ней не как о _моей_ жене. Я искал ее следы во время вьюги, по их занесло снегом. Я звал жену по имени, вероятно часто и долго - вы утверждаете, что это происходило целых четыре часа, - ничего не помню, снег поглотил ее имя. Итак, с этим покончено. Таким образом мы не найдем человека снова. Можно найти пальто. Но даже... аромат носового платка и тот был уничтожен с помощью химической экспертизы. Вот в чем заключается наша общая ошибка.

- Вам часто снятся такие сны, как со снегом? - спросил прокурор, очевидно чтобы помочь председателю суда выйти из затруднительного положения.

- Это был не сон, это было действительное переживание, - сказал подсудимый, но без всякой агрессивности.

- Ну хорошо, - сказал председатель суда. Он явно должен был собраться с духом, чтобы произнести последующие слова. - До сих пор я надеялся, что уберегу суд от истории со снегом. Но теперь мне ясно, что это никак не удастся. Правда, я не надеюсь, что суть дела от подобного разбирательства прояснится - как раз наоборот, нас самих занесет этим злосчастным снегом. Прошу соблюдать тишину! Раньше, когда мы вас спрашивали, подсудимый, зачем вы подали своей жене меховое пальто - я имею в виду минуты перед самым вашим уходом из дома, - вы сказали, будто боялись, что станет холодно. Ваши опасения подтвердились? Стало и впрямь холодно?

- Да, очень. Меня всего трясло.

- Это не обязательно связано с температурой воздуха. И вот, значит, пошел снег.

- Да.

- Снег сразу пошел? Я хочу сказать, сразу после того, как вы с женой вышли из дома?

- Теперь я это уже не помню точно.

- Может быть, снежинки падали вам прямо на лицо и вы удивлялись?

- Да, может быть. Но я не удивлялся.

- Нет? Не удивлялись, что в конце сентября вдруг ни с того ни с сего пошел снег?

- Да, насколько я помню, я не удивлялся.

- А ваша жена тоже не удивлялась?

- Наверно, нет. Она не проронила ни слова. Шла рядом со мной, но мы не разговаривали.

- Гм! Ваша жена, значит, шла рядом с вами. И куда вы оба шли?

- То есть как - куда?

- У вас была определенная цель? Или вы хотя бы придерживались определенного направления?

- Мы просто шли вперед.

- Вперед? Если учесть местоположение вашего дома и входной двери, то вы, значит, шли по направлению к озеру. Я правильно говорю?

- Да, возможно, так и было.

- Итак, вы прошли через палисадник, а потом направились по дороге к парку на берегу?

- Да, возможно, так и было.

- Ну а что вы увидели, когда подошли к озеру?

- Я не обращал особого внимания на окружающее. Наверно, озеро замерзло.

- Но это уж и вовсе невероятно. Как вы заметили сперва, что идет снег? Увидели? Почувствовали?

- Заметил, вот и все. Это сразу заметно. Не могу сейчас объяснить почему.

- Лежал ли снег, к примеру, на ваших плечах или на плечах жены?

- Да нет же. Впрочем, может, он и лежал у нас на плечах. Разве такие мелочи запоминаются?

- Ваш костюм был совершенно сухой... Я говорю, конечно, об утре следующего дня. Чем вы объясняете такой феномен?

- Чем я могу это объяснить? Бывает, наверно, и такой снег.

- Странный снег, так мне по крайней мере кажется, - сказал председатель суда. - И несмотря на все эти несообразности, вы по-прежнему утверждаете, что шел снег?

- Никаких несообразностей не было. Позже вы это сами поймете.

- Позже? - спросил председатель суда.

- В один прекрасный день. Может, уже тогда, когда вернетесь домой.

- Сомневаюсь. Кроме того, задача суда - разобраться в данном деле сейчас. Хотелось бы, чтобы вы нам помогли по мере сил. Рассказывайте дальше.

- Что мне рассказывать?

- О том, как шел снег.

- Большие хлопья, очень большие, и снег шел густо. Он падал отвесно, очень медленно и совершенно бесшумно. Очень густой снег. Ветра совсем не было. Да, конечно, ведь ветер не мог проникнуть туда.

- Куда?

- Туда, где шел снег.

- Ну ладно. А как вы вели себя?

- Как я себя вел? Мы шли дальше, жена рядом со мною. Мы не произносили ни звука. Гробовая тишина. Даже собственные шаги не были слышны. Чрезвычайно приятное чувство.