Власов был в не себя от радости. Его совсем не заботило, что он превратился в тлю.

– Всё могло быть гораздо хуже. Я ещё хорошо устроился и живу правильно. Как все, – думал Власов.

Михаила повысили до старшего идеологического сотрудника мозгового отряда. Теперь он имел право медицинского обслуживания в гражданской больнице и право на прием пищи в столовой для старших идеологов. Больница и столовая находилась где-то за главной казармой. Михаил тоже раньше не замечал и эти здания, но эта мысль не заботила его. Михаилу нужно было раз в неделю проходить медицинское обследование, чтобы диагностировать развитие в нем Гражданина. На завтрак, обед и ужин Власов получал миску зелёной кашицы с растительным привкусом, которую он поглощал с особым чувством гордости за свой социальный статус. В столовой находились одни насекомые. В основном это были муравьи и блохи, хотя иногда встречались и навозники. Власов продолжал писать при помощи лапок тексты, восхваляющие Сталина и других деятелей Великого Проекта в рамках СССР. Он уже не чувствовал от этого угрызений совести и получал даже какое-то удовлетворение от своей деятельности.

Однажды после ночи в сыром углу, куда Власов заползал поспать, потому что труба больше не привлекала его, Власов превратился в слизня. Он сразу же решил ползти в больницу. Власов полз довольно быстро для слизняка. Он боялся, что ему могут устроить дисциплинарный выговор за прогул на работе. И правильно делал. Когда доктор в больнице объяснял Власову, что внутри его тела слизняка растёт Гражданин, в палату вошёл Прапорщик в сопровождении солдат дисциплинарной роты.

– Прогуливаем? – с широкой улыбкой спросил Прапорщик.

– Я не…. Простите, пожалуйста. Я виноват, – теперь голос Власова был причмокивающим.

– Ничего! На этот раз прощаем, – не договорил Прапорщик.

– Спасибо! Огромное спасибо! – перебил Власов.

Власов хотел упасть на пол и целовать сапоги Прапорщика, но его новое тело не могло ему этого позволить.

– Даем тебе отгул! – продолжил Прапорщик. – Но только на день. А потом – работать! Посиди, осознай, что скоро ты переродишься в Гражданина. Помечтай, как будет выглядеть твоя дальнейшая жизнь в Государстве.

– Непременно! – обрадовался Власов.

– Как же всё хорошо и нормативно складывается. Всё идет по плану, – думал он.

Власов вернулся в свою камеру, оставляя за собой след из слизи. Он заполз в угол и стал мечтать о будущем. Он думал, как получит право на индивидуальное жилье, которое по рассказам Прапорщика больше напоминало гаражную конуру. Как Михаил будет обустраивать это жильё. Как он развесит везде ковры, повесит на стену портрет Вождя. Как он получит право смотреть телевизор и слушать радио. Телевизор. Мысль о двух государственных каналах будоражила его сознание. Потом Власов размышлял о том, как получит талон на жену и возьмет себе в жены слегка полноватую доярку и будет рожать детей по плану. Всё во имя Государства.

Внезапно Михаил почувствовал мощный удар. Он ощутил интуитивное прозрение. Власов вдруг осознал всю безысходность положения. Он снова захотел сбежать. Только теперь это было острое волевое очень сильное желание внезапного изменения своего существования и видимо самое последнее, перед тем как полностью подчиниться реальности Лагеря и убить в себе человека. Михаил начал долго и очень упорно думать. Сбежать в лес он не мог. Лагерь окружал огромный город с архитектурой тоталитарного типа. Сбегать туда, чтобы заменить свою камеру с трубой на индивидуальное жилье с портретом Вождя не было смысла. Немного подумав, Власов вспомнил разговор двух тюремщиков в первый день его заключения. Он понял, что единственное, что сможет вытащить его из Лагеря это тот самый женский манекен.

Михаил подполз к манекену. Вроде бы манекен был совсем обычным. Но тщательно осмотрев его, Власов заметил на голове девушки что-то вроде крышки. Верхняя часть головы определённо открывалась, демонстрируя пространство, где располагался мозг. Михаил должен был открутить крышку. Власов хотел сделать это при помощи своего причмокивающего рта, но у Власова-слизняка не получилось. У Власова-тли тоже бы не получилось открыть крышку лапками. Нужен был Власов-человек. Михаилу нужно было снова стать человеком. Но как это сделать? Почему-то Михаилу вдруг захотелось помедитировать. Целый час он пытался очистить свое сознание от мыслей, как это было описано на одном сайте про дзен. Он ощущал только, что его тело постепенно теряло чувствительность. Мозг Власова-слизняка медленно перемещался в голову того Гражданина, который должен был родиться из тела слизняка Михаила. Власов ощущал этого Гражданина, он был таким же, как и сотни тех людей, которые обитали за стенами Лагеря. Правда, внешне эти люди больше походили на гоблинов из фильма “Властелин колец”. И теперь Власов не хотел становиться одним из них. Медитация не помогала, но ещё оставалось твердое желание к побегу. Власов закрыл свои слизняковые глазки, в его сознании отобразилось это очень твердое желание к побегу. Михаил попытался использовать этот волевой порыв для превращения себя в человека. Никогда ещё Михаил не чувствовал в себе такой силы воли.

Действительно. Чтобы оценить истинную ценность чего-либо, это нужно было потерять. Когда Власов открыл глаза, он снова осознал себя человеком и страшно обрадовался. Он бросился к манекену и открутил крышку. Мозговое пространство было заполнено белой порошковидной субстанцией. Михаил попробовал эту субстанцию на вкус. Это был кокаин. Власов высыпал весь кокаин из головы и закрутил крышку. Он надел свою старую грязную прогнившую одежду. Когда Михаил надевал коричневые загаженные штаны, он снова ощутил прозрение.

– Нужно вернуть ему мозг, – думал он.

Сначала Власов думал использовать часть своего мозга, чтобы заполнить мозговое пространство манекена. Но у него не было под рукой ничего режущего, да и само это действие могло вызвать смерть. Тогда Власов решил использовать мозг Прапорщика или кого-нибудь из трудового отряда. Но Михаил отмёл и эту мысль, потому что мозг Прапорщика был отравлен тоталитарным мышлением, а мозги людей из трудового отряда были поражены рабским менталитетом. Власов решил поступить креативно.

На следующий день после очередной отработки нормы по написанию текстов, уходя из своего кабинета, Михаил прихватил казённый листок и ручку. Вернувшись в камеру, Власов оторвал часть листа и написал на нём слово “Мозг”. Затем он вложил эту записку в голову манекена и закрутил крышку. После чего Власов забрался на трубу и попытался заснуть.

– Встать! – Власов услышал мужской голос и проснулся.

В его камере были какие-то люди. Прапорщика он узнал сразу, но там ещё были два солдата роты охраны и новый человек в фуражке и кожанке.

– Приказываю вам немедленно слезть и предстать перед нами! – скомандовал Чекист.

Власов исполнил приказ, после чего заметил, что Чекист смотрит на него с особой ненавистью, а Прапорщик с недоумением и даже удивлением.

– Вы обвиняетесь в краже листка бумаги и ручки. Это имущество принадлежат Государству! Ручку и часть листа мы нашли, но нам необходимо установить, где находится другая часть листа. Мы требуем, чтобы вы рассказали нам, что вы с ней сделали! – приказал Чекист.

– Я засунул её в голову манекена, – признался Власов.

– Что? Федор, вы мне соврали! Он не разговаривает! Я слышу только писк, – разозлился Чекист.

– Я сам слышу только писк, – удивился Прапорщик. – Это определенно провокация врага.

– Скорее это демонстрация вашей некомпетентности, – заметил Чекист.

– Некомпетентности? – Прапорщик немного разозлился. – Я когда-нибудь давал вам повода усомниться в том, что я – верный слуга нашего Государства и Великого Проекта? Это мой самый ценный воспитанник. Именно его тексты я читал на юбилее у Коровина.

– Да? – гнев Чекиста сменился на удивление. – Простите меня. Это действительно провокация врагов. Очевидно, была совершена экстрасенсорная атака. Я распоряжусь, чтобы для вашего кадра подготовили палату в психиатрической лечебнице. Будем лечить. Подготовка займет четыре дня. Пока что необходимо изолировать его в камере. Утерянный кусок бумаги отметим как утерянный по причине вражеской диверсии.