Литмир - Электронная Библиотека

Когда я прошел через тот край, я остановился записать о том, что думал о вещах, на которые необходимо было обратить внимание у тех индейцев. И действительно, меня восхитило, когда я подумал, как живые мало заботились о том, чтобы иметь большие, изящные дома, и с каким тщанием они украшали гробницы, где нужно было хоронить, как если бы всё их счастье состояло только в этом. И потому по долинам и равнинам возле селений находятся гробницы этих индейцев, сделанные в виде маленьких четырёхугольных башен, одни только из камня, другие из земли и камня, некоторые широкие, а другие узкие, в общем, если была возможность, они их строили. Верхушки одних башен были покрыты соломой, другие – крупными каменными плитами. И мне показалось, что у этих гробниц двери были обращены к востоку. Когда в этом Кольяо умирали жители, их оплакивали много дней, женщины держа посохи в руках, прижав к телу, а родственники умершего приносили кто что мог: овец, барашков, маис, и тому подобное, и прежде чем они хоронили усопшего, они забивали овец и выкладывали потроха на площадках в их помещениях. В дни оплакивания за умершими, до захоронения, из своего маиса, принесенного родственниками, они делали много своего вина или выпивки, чтобы потом выпить. А так как этого вина было много, большая честь была покойному, если его выпивалось немного. Сделав свою выпивку, умертвив овец и барашков, они говорят, что несли покойного в поля, где у них были гробницы, сопровождая (если это был правитель) тело большинством жителей селения, и около гробницы они сжигали десять овец, или двадцать, больше или меньше, смотря кем был умерший. Они убивали жен, детей и слуг, которые должны были последовать с ним, чтобы они служили ему сообразно его тщеславию. И этих вместе с овцами, домашней утварью, хоронили рядом с телом в той же самой гробнице, положив (что также в обычае у них всех) несколько живых людей. Похоронив мертвого подобным образом, все они возвращались в дом и откуда его вынесли дабы воздать ему честь, и там ели, что было накрыто, пили приготовленную чичу, выходя время от времени на площадки, сделанные перед домами правителей, оплакивая, станцевать, как это было у них в обычае, в хороводе. И длилось это несколько дней, по окончании которых, приказав собраться самым бедным индейцам и индианкам, раздавали им еду и напитки из оставшихся излишков. Но если же умерший был великим правителем, говорят, то его хоронили не сразу после смерти, а через несколько дней, применяя другие пустяки, о которых не стану говорить. Совершив это, говорят, проходили через селение оставшиеся в живых жены и прочие слуги со своими накидками и плащами. Некоторые из них несли в руках оружие правителя, другие – украшение, которое они одевали на голову и другие одежды, и в самом конце [процессии] несли «дуо», на который он садился, и прочие вещи; шли они так под звук барабана, спереди его нес плачущий индеец, и все произносили печальные, скорбные слова. Так они ходят, оплакивая умершего, по большей части селения, говоря в своих песнях о том, что происходило с правителем, когда он был жив, и о подобных этому вещах. В селении Никасио, вспоминаю, когда я шел в Чаркас вместе с Диего де Уседа, жителем Ла-Паса, мы увидели несколько женщин, идущих уже описанных образом, и на языках этого самого селения мы разузнали об этом, и также кто-то из тех, кто там был, сказал, что когда эти индианки перестают проливать слёзы, их должны споить и некоторых убить, чтобы составить компанию правителю, который только что умер. Во многих других селениях я видел, [как] много дней проливают слёзы по умершим и надевают на головы веревки из ковыля (бот. – эспарто), чтобы выразить больше сожаления.

Глава CI. О том, как эти индейцы привыкли устраивать панихиды и годовщины в честь смерти, и какие у них в старину были храмы.

О том как эти люди относились к похоронам, я рассказал в предыдущей главе. После похорон оставшиеся женщины и слуги, остригали волосы, надевая на себя самые обычные свои одежды, стараясь поменьше беспокоиться о самих себе. Помимо этого примечательного соболезнования, они одевали на головы веревки из ковыля и проводили время в длительных оплакиваниях один год, если умерший был правителем, не разводя в его доме огонь несколько дней. Так как их обманывал дьявол, с позволения на то Господа, как и всех остальных, своими лживыми проявлениями, которые он устраивал, показываясь в образах уже умерших людей, в полях; тем, кто их видел, они казались одетыми и наряженными так, какими их положили в гробницу. А чтобы придать больше значения своим умершим, у них было в ходу да и поныне водиться отмечать годовщину смерти, для чего они несут в нужное время некоторые травы, животных, которых забивают около гробниц, и сжигают много овечьего жира. После чего выливают много кувшинов с их напитком на сами гробницы, и на этом заканчивается их слепой, напрасный обычай. А поскольку этот народ колья был столь огромный [по численности], в старину у них были крупные храмы, и свои традиции, которые чтили и [берегли] жрецы, говорившие с дьяволом. Они придерживались своих праздников, когда собирали картофель, их основной продукт, убивая для жертвоприношений своих животных. В наше время нам неизвестно, чтобы у них был публичный храм, ведь по воле нашего Господа и сеньора было основано много католических церквей, где наши священники проповедуют святое евангелие, обучая вере всех тех, кто желает получить воду крещения. И несомненно, если бы не было войн, и мы с праведным намерением и целью позаботились о крещении этих людей, по-моему, многие индейцы, погубившие свою душу, были бы спасены.

В наше время повсюду в этом Кольяо ходят братья и священники, поставленные теми сеньорами, кто владеет энкомьендой над индейцами, чтобы наставлять их [в делах веры]. Отчего поклонюсь Господу, [за то, что] он воплощает в жизнь идею, невзирая на наши грехи. Эти жители Кольяо говорят тоже что и большинство других в сьерре, что творец всех вещей называется Тисевиракоча, и они знают, что его основное местопребывания - небо. Но обманутые дьяволом, они поклонялись различным богам, как это делали все язычники. Они используют нечто похожее на романсы или песни, с помощью которых запоминают свои события, не забывая о них, хоть они и не располагают буквами. Среди этих индейцев Кольяо есть очень мудрые, о чем [можно] судить по тому, как их расспрашивают и хотят от них [что-то] узнать. У них ведется счет времени, им известны некоторые движения как солнца, так луны, вот почему они ведут счет по выученному ими обычаю подсчитывать свои года, образующие десять месяцев [???]. От них я узнал, что год они называют «мари», лунный месяц - «алеспакехе», а день – «ауро».

Когда они стали вассалами Инков, то построили по его приказу большие храмы, как на острове [озера] Титикака, так и в Хатунколья, в других краях. Считается, что они питали отвращение к содомскому греху; несмотря на это, о деревенских жителях, присматривающих за скотом, говорят, что они делают это тайно, а также те, кого поместили в храмы по наущению дьявола, как я уже рассказывал.

Глава CII. О древностях, имеющихся в Пукара и о том, чем, говорят, была Хатунколья; о селении, называемом Асангаро и других вещах, здесь рассказываемых.

Я уже рассказал кое-что о том, что смог узнать о кольас, по возможности кратко. Мне кажется [следует] продолжить мой рассказ о королевской дороге, чтобы подробно сообщить о селениях, расположенных до самого города Ла-Пас, основанного в долине Чукиабо, на границах этого огромного района Кольяо. Скажу, что от Айавире, по королевской дороге, идешь к Пукара, что значит «трудное дело» (укрепленное место?), что в 4 лигах от Айавире. Среди индейцев говорят, что в старину эта Пукара была густо населена. В наше время здесь почти не осталось индейцев. Я находился в этом месте один день осматривая здесь всё. Соседние к нему жители говорят, что Топа Инка Юпанке во времена своего правления много дней находился в окружении этих индейцев, поскольку перед тем, как он смог их покорить, они проявили себя настолько отважными, что убили у него много людей. Но в конце концов, победив их, Инка приказал в память о своей победе построить огромные каменные статуи, так ли это, я не знаю, но так об этом говорят. Из того, что я увидел в этой Пукара, так это – большие разрушенные и опустошенные строения, много каменных статуй, изображающие человеческие фигуры и другие достойные внимания вещи. От этой Пукары до Хатунколья 15 лиг. На полпути находятся селения: Никасио, Хулиака [Juliaca], и другие. Хатунколья был в прошлом главным местом Кольяо. Местные жители его утверждают, что до того как их завоевали Инки, ими правили Сапана и другие его потомки; их было столько, что в сражениях с соседями они захватили много добычи. Потом Инки украсили это селение, увеличив количество зданий, складов, куда по их приказу складывались подати, приносимые из [соседних] районов, и был храм Солнца с множеством мамакон и жрецов, для его обслуживания, уймой Митимайев, солдат, поставленных на границе для охраны провинции и безопасности, на случай, если бы какой-нибудь тиран восстал против того, кого они почитали как своего верховного правителя. Потому можно смело утверждать, что Хатунколья была великим делом, это показывает его имя, поскольку Хатун значит на нашем языке «Великий» (большой). В настоящее время всё оставлено и на большей части жителей мало, - они были истреблены войной. Из Айавире (оставленного позади) отходит другая дорога, называющаяся Омасуйо, проходящая по другому берегу огромного озера, о котором позже расскажу, ближе к монтанье Анд, по ней шли в большие селения Оруро, Асильо, Асангаро, и другие, ценящиеся немало, ведь они считаются очень богатыми как скотом, так и продовольствием. Когда Инки завоевали это королевство, они почитали эти селения [за] большие стада их овец и барашков. В этой местности у горного хребта находится известная и богатейшая река Каруайя [или Carabaya], где в прошлые годы добыли более 1 миллиона 600 тысяч песо золота, настолько чистого, что поднялась проба [золота], и это золото всё еще встречается в реке, но добывается с трудом и путем смерти индейцев, поскольку то место считается нездоровым, как об этом говорят; но богатство реки велико.

71
{"b":"825650","o":1}