Получив это сообщение, архиепископ дон Иеронимо де Лоайса [Hieronymo de Loaysa] приказал со всею строгостью жителям той долины, и священникам, пребывавших там, наставляя в вере, чтобы похоронили все те тела, дабы ни один не остался в том виде, в каком он был.
Во многих других местах провинций, где я проходил, хоронили [усопших] в глубоких могилах, с выемками внутри, а так же, как в окрестностях города Антиоча, где они строят огромные гробницы и набрасывают столько земли, что они похожи на маленькие холмы. А через дверь, оставленную в могиле, они входят со своими покойниками, с живыми женами, и с остальным, раскладывая всё это рядом. А в Сену многие могилы были ровными и крупными, со своими залами, а другие были с бугорками, похожими на холмики. В провинции Чинча, т.е. в этих равнинах, хоронят, положив покойников на циновки или тростниковую постель.
В другой долине этих же равнин, называемой Лунагуана [Lunaguana] их хоронят сидячими. Наконец, относительно этих захоронений, одни отличают от других в каком положении они там располагались: лежа или стоя, или сидя. Во многих долинах этих равнин, на выходе из долины через скалистые горы и песчаные, поставлено много огромных стен и отдельных помещений, где каждый род содержит свое особое место для погребения своих усопших, и для этого они сделали пустоты и выемки, закрытые самыми простыми дверьми, и удивительное дело видеть сколь много умерших встречается по этим пескам и пересохшим горам; в отдалении друг от друга виднеется множество черепов и их одежд, уже прогнивших и испорченных временем. Они называют эти места, считая их священными, Вака [Guaca], т.е. «печальное», и многие из них были открыты и расхищено много золота и серебра, еще в прошлые времена, после того, как испанцы завоевали это королевство, а в этих долинах часто принято хоронить с умершим его богатство и драгоценности, и много жен и близких слуг, каких имел при жизни правитель. И принято было в прошлом открывать могилы и обновлять одежду и еду, в них располагавшуюся. А когда умирали правители, знатные особы долины, собирались и устраивали оплакивания. И многие женщины отрезали себе волосы, пока не оставалось ни одного, и при помощи барабанов и флейт они выходили [процессией] печально напевая, по тем местам, где правитель обычно развлекался, чтобы вызвать слезы у слушавших эти песни. Оплакав, они совершали крупные жертвоприношения полные предрассудков, обращаясь к дьяволу. Совершив это, и умертвив некоторых его жен, они клали их в могилы с их сокровищами и обильной пищей, полагая, несомненно, что они уходят, дабы прибыть в место, какое им укажет дьявол. И они блюли, и поныне в основном придерживаются того, чтобы до того как положить их в могилы, они их оплакивали 4 или 5, или 6, или 10 дней, смотря кем был умерший. Поскольку, чем важнее был правитель, тем больше чести ему воздается, и большее сочувствие проявляют, оплакивая его со стонами, и напевая надгробные песни под печальную музыку, говоря в своих песнях обо всех делах, случившихся при жизни умершего. А если он был доблестным, то во время плача они несли его, рассказывая о его подвигах. И в то же время, когда укладывают тело в могилу, некоторые их драгоценности и одежды они сжигают около нее, другие же кладут с ним. Многие эти обряды они уже не используют, потому что Господь не позволяет этого, и потому что эти люди мало-помалу начинают сознавать заблуждения, каких придерживались их отцы, и сколь бессмысленна эта роскошь и напрасны почести, ведь достаточно хоронить тела в простых могилах, как хоронят христиане, стараясь унести с собой только добрые дела, ведь остальное служит в угоду дьяволу, от чего душа спуститься в ад более грешной и обремененной.
Хотя мне достоверно известно, что большинство постаревших правителей, должно быть, приказывают хоронить себя в потаенных и недоступных местах вышеназванным способом, дабы христиане не увидели и не услышали этого. А знаем мы об этом от самых молодых [индейцев].
Глава LXIIII. Как дьявол заставил думать индейцев этих краев, что желанным даром ихним богам было содержать индейцев, присутствовавших в храмах, с которыми у правителей было на уме совершать с ними гнуснейший содомский грех.
В сей первой части этой истории я рассказал о многих обычаях и нравах этих индейцев, потому как я достаточно времени провел среди них, и так как я слышал об этом от некоторых священников и достойных уважения особ, как по мне, ни разу не отходивших от правды в том, что они знали и что разведали, ведь мы, христиане, весьма любопытны, чтобы знать и понимать дурные обычаи этих [жителей], искореняя их, наставляя их на праведную дорогу, дабы спаслись они. Потому расскажу здесь о великом зле дьявола, а именно, что в нескольких местах этого великого королевства Перу, в особенности в нескольких селениях поблизости от Пуэрто-Вьехо, и острова Пуна, люди совершают гнусный содомский грех, но не в других [краях].
Я считаю, что так оно и было, потому что правители Инки не были им запятнаны, а также большинство местных правителей. Во всем губернаторстве Попаян, как я выяснил, также не совершается этот гнусный грех, ибо дьявол должен был довольствоваться [тем], с какой они поедали друг друга и будучи столь жестокими и порочными отцы по отношению к сыновьям.
А у этих, закованных цепями дьявольских заблуждений, считают несомненным, что в оракулах и местах поклонений, где им даются ответы, в угоду себе дьявол заставлял их думать, дабы мальчики с детства находились в храмах, для того, чтобы во время устройства жертвоприношений и пышных празднеств, правители и другие знатные особы совершали с ними гнусный содомский грех.
А чтобы читающие это узнали, как всё ещё среди некоторых соблюдалась это дьявольское богохульство, размещу здесь сообщение, о котором мне поведал в городе Королей отец-брат Доминго де Санкто Томас. Имея его на руках, скажу что:
«Действительно, что в основном среди горцев и Юнгов дьявол насадил этот грех под видом святости. И то, что при каждом храме или главном молитвенном доме [доме поклонения] имеется один или два, или больше человек, согласно [тому, кто] идол. Они с детства ходят в женских одеяниях, и говорят, как женщины, и поведением и одеждой, и во всем остальном подражают женщинам. С ними, под видом святости и веры, они устраивают празднества и особые дни, пользуясь их плотскими и развратными услугами, особенно правители и знать. Я знаю об этом, поскольку покарал двоих: одного индейца-горца, находившегося для этой цели в храме, ими называемом Вака, в провинции Кончукос [Conchucos], в окрестностях города [Гуануко], а другой был в провинции Чинча, индеец Его Величества. Сказав им о гнусности, совершенной ими, и об обремеющем их безобразном грехе, на что они мне ответили, что они не виноваты в том, поскольку с детства их туда поставили их касики, дабы совершать с ними этот мерзкий и гнусный грех, и для того, чтобы быть священниками и хранителями храмов ихних индейцев. Таким образом от них я узнал, что дьявол был таким влиятельным на этой земле, что не довольствуясь тем, что вогнал их в столь тяжкий грех, он внушал им, что такой грех был особым видом святости и набожности, чтобы держать их в еще большем подчинении».
Это мне передал в своём письме брат Доминго, как всем то известно, сколь верен он истине.
И еще я вспоминаю о том, что рассказал мне Диего Гальвес [Diego Galvez], ныне секретарь Его Величества при испанском дворе, как он и Пералонсо Карраско [Peralonso Carrasco], старый конкистадор, ныне житель города Куско провинции Кальяо, видели одного или двух таких индейцев, приставленных к храмам, как об этом говорит и брат Доминго. Вот почему я считаю, что это происки дьявола, врага нашего, и несомненно дело служения столь низкому и дурному делу прояснилось.
Глава LXV. Как на большей части этих провинций принято давать имена детям и как они расценивали предзнаменования и знаки.
Когда я был в этих королевствах Перу, то заметил одну вещь: на большей части их провинций принято давать имена детям на 15-й или 20-й день [от рождения], носимые ими на протяжении 10 или 12 лет, а уже с этого возраста или раньше им начинали присваивать другие имена. Для подобных случаев у них был определенный день, когда собиралось большинство родственников и друзья отца. Там они танцуют на свой лад и поют, так как это их большой праздник, и отгуляв веселье, один из старейшин и наиболее почтенных остригает мальчика (или девушку), который должен получить имя и он отрезает ему ногти, их они берегут с особой заботой. Имена, им даваемые и ими носимые, это - названия селений, птиц или трав или рыб. И вот как я узнал об этом: был у меня индеец по имени Урко [Urco], что значит «баран» [лама], и другой, называвшийся Льама, т.е. имя «овцы», а других я видел, называли Пискос [Piscos] [44], т.е. название птиц. У других имеется для этой цели множество имен знать использовали встречавшиеся среди них имена. Хотя Атабалипа [Атавальпа] [45] (Инка, плененный испанцами в провинции Кахамарка), означает, «такой как курица», а его отец, называвшийся Вайна Капак, означает «богатый холостяк [или юноша]». У этих индейцев считался или считается дурным предзнаменованием, когда женщина рожает двойню, или когда ребенок рождается с природным дефектом: например, рука с 6-ю пальцами или что-то подобное. А если (как я сказал) женщина рожает двойню или с [ребёнка] дефектом, она и ее муж огорчаются, воздерживаются от поедания перца, не пьют чичу, т.е. их вино, и делают другие вещи на свой лад, как научились они этому от отцов своих. Точно также эти индейцы много придают значения знакам и чудесам. И когда падает звезда, то сильнейший крик поднимают они, и они ведут важный учет связанный с луной и планетами; и большинство у них – предсказатели.
