А когда кто-либо из них заболевал, то принимал неоднократно баню, и делал другие подношения и жертвования, моля о выздоровлении.
По умершим правителям проливали много слез, положив [их] в могилы, куда также с ними бросали некоторых живых жен, и другие очень ценные вещи, имевшиеся у них. Они не отрицали бессмертия души, но мы также не можем утверждать, что они понимали это полностью. Но известно, что им, а также большей часть [людей] в этих Индиях (о чем я расскажу дальше), в виде призраков, проходящих по посевам, является им дьявол в образе людей, уже умерших, из тех, кто был их знакомыми, и возможно, родителями или родственниками; им кажется, что те ходили со своей свитой и помпой, как оно было в этом мире. Из-за таких видений несчастные слепцы следовали воле дьявола. И потому они клали в могилы сопровождающих живых людей, и прочие вещи, чтобы вознести больше почестей мертвецу; для осуществления этого у них были те, кто заботился об их вере и выполнял повеления их богов, а уходили они [из этого миру] в очень радостное и прелестное место, и туда они должны были проследовать со своей едой и напитками, как они привыкли [к этому] здесь, в этом мире, когда были живыми.
Глава XLIX. О том, как некоторые эти индейцы выдавали себя за девственниц, и о том, как они предавались гнусному содомскому греху.
Во многих этих краях индейцы ихние поклонялись Солнцу, хотя всегда у них был кто-то, кто создает, являвшийся создателем, местом пребывания которого было небо. Поклонение Солнцу, или было принято ими от Инков, или совершалось издавна в провинции племени Гуанкавильки [Guancauilcas] жертвоприношениями, установленных предками, и за много лет до них бытовавшее.
У них было обыкновением (согласно им сведениям) вырывать изо рта три верхних зуба и три нижних, как я раньше сообщал. И вырывали эти зубы отцы у своих детей, когда те были еще очень маленькими: они верили, что сделав это, зло не будет их преследовать; раньше они считали это желанным и очень кротким служением своим богам. Женились они так же, как их соседи. А еще я слышал утверждение, что некоторые или большинство, прежде, чем жениться на той, которая должна была иметь мужа, они портили её [девственность], прибегая к похотливым [действиям]. Вдобавок к этому я вспомнил о том, что в определенной части провинции Картахена, когда женят дочерей, требуется вручение невесты жениху, мать девушки, в присутствии людей своего рода, портит ее своими пальцами. Потому считалось более почетным передать ее мужу подобным образом испорченной, а не с ее девственностью. [По сравнению с] одним обычаем или другим лучшим был тот, что был в ходу у некоторых [жителей] этих краев: когда наиболее близкие родственники и друзья отдавали обратно замужнюю женщину той девственнице, и с тем условием женили ее, а мужья ее получали. Они наследовали власть [имущество], как это принято у индейцев: от отца – к сыну, а если его нет, то к двоюродному брату, а за отсутствием таковых (согласно сведению, мною полученному от них) она переходила к сыну сестры.
Кое-кто из женщин - приятной наружности. У этих индейцев, о которых я веду речь, и в их селениях делается наилучший, более вкусный маисовый хлеб, чем в большей части Индий, и настолько вкусный и отлично замешенный, что он лучше, чем любой пшеничный, высоко ценящийся.
В некоторых селениях этих индейцев очень много человеческих кож, наполненных воском, они такие же ужасные, как и те, о которых я говорил раньше, что в долине Лиле, подчиненной городу Кали. Так как они были порочны и предосудительны, не взирая на то, что у них имеется много женщин, а некоторые [и вовсе] прекрасны, большинство из них прибегало к публичному и открытому гнусному содомскому греху, которым, говорят, они очень даже хвастаются. Действительно, в прошлом, капитан Пачеко [Pacheco] и капитан Ольмос [Olmos], находящийся сейчас в Испании, учинили казнь над теми, кто совершал вышеназванный грех, предупреждая их о том, что они тем самым не выполняют своего долга перед могущественным Господом. И их так строго наказали, что мало или вовсе нет этого греха, и других, многих пагубных обычаев, у них имевшихся, и беззаконий в их верованиях. Поскольку услышали они наставления многих священников и братьев, и поняли, насколько наша вера совершенна и истина. И что речи дьявола пусты и беспочвенны, лживые его ответы пресечены. И всюду, где святое Евангелие проповедуется и ставится крест, оттуда прогнали его, и обращен он в бегство, и не осмеливаются он открыто ни говорить, ни делать ничего, кроме как тайно совершать мелкие кражи и свои грабежи. Сиё творит дьявол со слабыми, и над теми, кто из-за своих грехов укрепился в своих пристрастиях. Действительно, вера лучше проникает в душу молодым, чем многим старикам, поскольку раз они состарились в своих привычках, они не перестанут совершать своих старых грехов тайно, и так, чтобы христиане об этом не смогли узнать. Молодые люди слушают наших священников, и слышат их святые наставления, и следуют нашему христианскому учению. Таким образом в этих районах есть и дурные и хорошие, как и всюду.
Глава L. Как в старину почитался за бога один изумруд, которому поклонялись индейцы из [селения] Манта, и другие вещи, которые необходимо рассказать об этих индейцах.
Во многих историях, мною увиденных, я прочитал, если не ошибаюсь, что в некоторых провинциях поклоняются, как богу подобию быка, а в другой – подобию петуха, в иной – льву; и, следовательно, у них были тысячи суеверий об этом; что больше похоже на тему для смеха, чем на что-либо иное. И замечу только, что греки были превосходными мужами, которые много веков тому назад преуспели в науках и были у них мужи выдающиеся, и что будет жить память о них все время, пока будет существовать письменность, но и они впали в это заблуждение; с египтянами было то же самое, и с бактрийцами и вавилонянами; даже римляне, серьезные и ученые люди, перестарались с ними и почитали одних и других так или иначе богами, – вещь забавная, если задумаешься об этом; хотя некоторые из этих народов возлагали поклонение и почитали за бога того, от которого получили какое-либо благодеяние, как это было с Сатурном, Юпитером и другими, но они уже были людьми, а не животными. Таким образом, пусть гуманитарная наука и была столь хорошо развита, но было она ложная и обманчивая, [потому] они ошибались. Так, эти индейцы, несмотря на то, что поклонялись солнцу и луне, также поклонялись деревьям, камням, морю, земле и другим вещам, какие им доставляло воображение. Более того, в соответствии с тем, что мне сообщили во всех этих краях, они считали их священными. Это было видно по их жертвоприношениям дьяволу, с которым общались не иначе как, [отдавая] свои души на вечные муки. И потому в наиглавнейшем храме Пачакама[ка] держали лисицу, высоко почитаемую, которой они поклонялись. А в других частях, как я расскажу в этой истории, и в этой области, утверждают, что у правителя [селения] Манта [Manta] есть или был один изумруд, величины огромной и очень дорогой, который его предки очень любили и почитали. В определённые дни они выставляли его на [всеобщее] обозрение, поклонялись ему и почитали его, как если бы в нем пребывало некое божество. А если какому-либо индейцу или индианке становилось плохо, [то] после совершения своих жертвоприношений, они шли с обращением [молитвой] к камню, которому, утверждают, они совершали подношение из других камней, давая понять жрецу, говорившему с дьяволом, чтобы с помощью тех приношений пришло здоровье. А их потом (в свою очередь) касик и другие представители дьявола присваивали себе, поскольку из многих внутренних краев приходили больные в селение Манта, чтобы совершить жертвоприношения, и поднести свои дары. И это подтверждали мне некоторые испанцы, первые обнаружившие это королевство.
Встретив огромные богатства этого селения Манта, и что оно всегда приносит больше [дохода], чем окрестности его, том, кого они считают своими правителями или обладателями энкомьенды [энкомендеро]. И говорят, что этот камень такой большой и такой дорогой, что они никогда не хотели говорить о нем, правителям и начальникам даже изрядно угрожали, и то они не скажут никогда, во что они верят, даже если их убьют всех, - таким было благоговение перед камнем. Это селение Манта расположено на побережье, а следовательно, и все те, о ком я поведал. Удаленные районы полны людей и больших селений, и они отличаются речью от прибрежных, но у них те же плоды и снадобья. Дома их деревянные, маленькие: покрытие соломенное или из пальмовых листьев. Одеваются и те, и другие; эти, которых я называю горными, равно как и их женщины. На них приходилось кое-что из стад Перуанских овец [лам], но не столько, как в Кито или провинциях Куско. Они не такие колдуны и предсказатели, как жители побережья, и не такие содомские грешники. Есть надежда, что в некоторых реках этого края встречаются золотые залежи, и что определенно расположен в нём богатейший рудник изумрудов, который, не смотря на то, что многое капитаны пытались выведать, где он находится, не было возможности обнаружить, да и сами жители не скажут. Правда, говорят, что капитан Ольмос имел сообщение об этом руднике, а также, утверждают, что он знал, где тот находился. Я верю, что это так и было, [ибо] он говорил об этом своим братьям и другим лицам. И действительно, велико было количество изумрудов, какое видели и встречали в этом районе Пуэрто-Вьехо, и они – лучшие во всех Индиях, и хоть в Новом Королевстве Гранада, их больше, но они не такие и со многими не идут в сравнение по стоимости лучшие тамошние со здешними.
