И говорят, что немного минуло дней, как на него напал некий недуг, который вызвал у него смерть ^[534], и что, доверив своему сыну управление королевством, и своих жен и детей, и сказав прочие вещи, он умер. И стояли столь великие плачи и невиданная печаль от Кито до Чили, что воистину странным представляется слышать то, что индейцы говорят об этом.

Где и в каком месте он похоронен, они не говорят ^[535]. Рассказывают, что убило себя большое число женщин, слуг и пажей, чтобы [быть] помещенными с ним, со столькими сокровищами и драгоценными камнями, каковых, должно быть, собрали [на сумму] более одного миллиона ^[536] ; и это, очевидно, было мало, ибо иных господ из частных лиц [los senores particulares ^[537]] хоронили вместе с [суммою] более чем в сто тысяч кастельяно ^[538] [castellanos]. Не считая стольких людей, которых положили в его гробницу, повесилось и было похоронено множество женщин и мужчин в различных частях королевства, и повсеместно стояли плачи на протяжении целого года и остриглась большая часть женщин, надев на себя веревки из ковыля; и по истечении года снова повторилось его чествование. И то, что, как утверждают, они имели обыкновение совершать, я не хочу приводить, ибо это – язычество, и христиане, которые были в Куско в год тысяча пятьсот пятидесятый, пусть вспомнят то, что, как они видели, делалось по случаю чествования и годовщины Пауло Инги ^[539], хоть он и стал христианином, и [эти чествования] приближаются к тем, которые совершались во времена царствования прошлых королей ^[540], до того как они утратили свое владычество.

ГЛАВА LXII. О том, как царствовал в Куско Гуайнакапа, который был двенадцатым королем Ингой.

ВСЛЕД ЗА ТЕМ как умер великий король Топа Инга Юпанге, ему, как и положено, были принесены дары и устроено погребение по тому же образу, что и его предкам, с великою пышностью. И рассказывают орехоны, что некоторые втайне замышляли обрести былую свободу и освободиться от власти Ингов, и что они и в самом деле выступили бы с этим намерением, если бы не искусная ловкость, примененная губернаторами Инги с силами митимаев и военачальников, которые смогли поддержать в такое бурное время, когда не было короля, то, что предыдущий [король] наказал им. Гуайнакапа не пренебрегал своими обязанностями и не переставал помнить о том, что ему следовало выказывать мужество, дабы не потерять то, что его отец с таким трудом приобрел. Затем он отправился творить пост и тот, который управлял городом, был ему верен и предан. Не обошлось без некоторых беспорядков среди самих Ингов, ибо некие сыновья Топа Инги, рожденные от других его жен, помимо Койи, пожелали воспротивиться [ему], стремясь ^[541] к королевскому достоинству; однако народ, который на самом деле был с Гуайнакапой, того не дозволил и не препятствовал наказанию, которое было учинено. Закончив пост, Гуайнакапа вышел с кистью [короной], весьма красиво одетый и украшенный, и проделал церемонии, которые совершались его предками, по окончании коих ему было присвоено имя короля; и, таким образом, громкими голосами возглашали ^[542] : ”Guaynacapa Inga Zapalla tuquillata oya ^[543] ” что означает: «Лишь один Гуайнакапа – король; его слышали ^[544] все народы».

Гуайнакапа был, как говорят многие индейцы, которые его видели и знали, не очень крупен телом, но коренаст и хорошо сложен; красив лицом и весьма серьезен; говорил мало и делал много; был справедлив и наказывал без меры. Он пожелал внушать такой страх, что и ночью снился индейцам; он ел так, как было у них в обычае, и был порочен насчет женщин [vivia vicioso de mujeres], если так можно сказать о нем; он слушал тех, кто говорил ему красиво, и почитался весьма легковерным. Пользовались его расположением многие льстецы и краснобаи, в которых и среди них [индейцев] не было недостатка, и которые не перевелись и сегодня; и он прислушивался ко лжи [наветам], что было причиною того, что многие безвинно окончили свои дни. Юношей, которые, будучи искушаемы плотью, спали с его женами или наложницами, либо с теми, что были в храмах Солнца, он после приказывал убивать, и женщин наказывал тем же образом. Тех, что он карал за беспорядки и мятежи, он лишал поместий, передавая их другим; когда же дело касалось других причин, наказание применялось лишь к людям. ( ^[545] Многому из того потворствовал его отец, особенно в том, что касается женщин, про которых, когда [Гуайнакапа] забавлялся с ними, он говорил, что то были [другие] юноши). Его мать Гуайнакапы[^[546], главная госпожа, жена и сестра Топа Инги Юпанге, по имени Мама Ольо [Mama Ollo][^[547], говорят, обладала большим благоразумием и предупреждала своего сына [не совершать] многих вещей, которые, как она видела, совершал Топа Инга, и что она любила его так, что умоляла его не идти ни в Кито, ни в Чили до тех пор, пока она не умрет; и, таким образом, рассказывают, что, дабы доставить ей удовольствие и подчиниться ее повелению, он пребывал в Куско, не покидая его до тех пор, пока она не умерла и не была похоронена с большою пышностью, и в ее гробницу было положено много сокровищ и прекрасных одежд, и его жен и слуг. Большая часть сокровищ и домов умерших Ингов, и имений, которые называют чакарас [chacaras], все пребывало в целости начиная с первого [из Ингов], и никто не осмеливался ни потратить это, ни взять, ибо между собой у них не было ни войн, ни потребностей, которые надо было покрывать деньгами, из-за чего мы полагаем, что есть большие сокровища в глубине земли, потерянные [ныне], и таковыми они пребудут всегда, если в силу какой-либо удачи, при строительстве или иной работе, не наткнутся на что-нибудь из того многого, что есть.

ГЛАВА LXIII. О том, как Гуайнакапа выступил из Куско, и о том, что он свершил.

Гуайнакапа приказал явиться к нему главных правителей, стоявших над жителями провинций; и, когда его Двор был полон ими, он взял в жены свою сестру Чимбо Окльо ^[548] [Chimbo Ocllo], и по этому случаю были устроены большие празднества и прекращены плачи, которые совершались из-за смерти Топа Инги. И по их окончании он приказал, чтобы выступило с ним до пятидесяти тысяч воинов, в сопровождении которых он желал осмотреть провинции своего королевства. Приказав это, он принялся за дело и выступил из Куско с большею пышностью и величественностью, нежели его отец, ибо носилки были столь богаты – что утверждают те, которые несли короля на своих плечах, – что не имело цены множество драгоценных камней, которое было в них, не считая золота, из которого они были сделаны. И он пошел по провинциям Хакихагуана [Xaquixaguana] и Андагуайлас [Andaguaylas] и прибыл к сорам [Soras] и луканам [Lucanes ^[549]], откуда направил посольства во многие части равнин и сьерры и получил ответ от тех и других, с большими подарками и подношениями.

Он вернулся из тех мест в Куско, где занялся совершением больших жертвоприношений Солнцу и тем, кого еще они почитали богами, дабы они благоприятствовали ему в путешествии, которое он хотел совершить, и поднес большие дары идолам гуак ^[550] [guacas]. И он узнал от предсказателей, чрез сказанное демонами или оттого, что они это придумали, что все должно было пройти благополучно в том путешествии, которое он хотел совершить, и что он вернется в Куско с великими почестями и успехом. За тем, как это было окончено, из многих частей пришли отряды со своим оружием и военачальниками, по его распоряжению, и, став на постой вне города, они получали снабжение ^[551].

В здании крепости были заняты на строительстве, без остановки ни на один день, те, кто был для того назначен. На площади Куско был помещен большой канат из золота и устроены великие пляски и возлияния, и рядом с камнем войны были назначены военачальники и надсмотрщики, согласно их обычаю; и, распорядившись, произнес Гуайнакапа длинную речь [parlamento], весьма упорядоченную [целенаправленную; повелительную] и сказанную пылкими словами, дабы были ему верны как те, что отправлялись с ним, так и те, которые оставались. Они ответили, что от службы ему они не отступятся, каковое высказывание он похвалил и дал им надежду на то, что окажет им великие милости. И, подготовившись во всем том, что было необходимо для путешествия, он выступил из Куско со всеми уже собравшимися воинскими отрядами, и дорогой, большой и такой великолепной, каковой сегодня она выглядит, так как все мы здесь ее видим и ходим ею, он отправился до Кольяо, выказывая в провинциях, которыми они проходили, пренебрежение великими услугами, которые ему оказывали, ибо говорят, он заявлял, будто Ингам они ^[552] всем были обязаны. Он принялся узнавать о том, что платили ему в качестве податей, и о возможностях [каждой] провинции, собрал вместе много женщин, самых красивых, каких только могли найти: из них он брал для себя, а других, менее красивых, давал своим военачальникам и частным лицам, прочие были водворены в храмы Солнца и там охранялись.