– Мне так жаль. Я не знаю, куда они ушли. Может быть, в туалет? – Я уже собираюсь позвать их, как вдруг в коридоре слышатся шаги.

– Мэдди? Это ты? Уже готова? – окликает меня ма.

– Да, готова! – раздраженно откликается Яньян. – Пожалуйста, займите свои места, чтобы ваша дочь могла показать вам свое красивое свадебное платье.

– Ай, подождите! Мэдди, закрой глаза!

– Что? – Лицо Яньяна становится красным. Такой важный для него момент рушится, бедняга.

– Просто смирись. – Я хлопаю его по плечу.

– Невероятно! – огрызается он, но затем берет себя в руки и начинает поправлять юбку и шлейф так, чтобы они безупречно ниспадали волнами на пол.

– Готова или нет, а? – выкрикивает вторая тетя.

– Да.

Я закрываю глаза, отчасти страшась того, что сейчас увижу. Ма и остальные мои тети выходят из маминой спальни, хихикая, как школьницы. Но прежде, чем они доходят до гостиной, Яньян бормочет:

– Что-то здесь не так.

И выбегает в коридор, чтобы удостовериться. Вся Санта-Моника наверняка услышала, как он ахнул от ужаса.

– Это не те платья, что привез Яньян!

– Нет, это платья, что привез Джонджон, – царственно произносит кто-то другой.

Ладно, даже самый волевой человек не сможет держать глаза закрытыми после такого. Я приоткрываю один глаз как раз в тот момент, когда из кухни выходит высокий стройный мужчина, одетый в облегающий костюм из змеиной кожи.

Яньян снова ахает:

– Джонджон. Как ты посмел?

– Что происходит? – спрашиваю я.

– Здравствуйте, приятно познакомиться. Меня зовут Джонджон, возможно, вы слышали обо мне? Я признан самым авангардным дизайнером одежды в Индонезии. Меня даже печатали в Tatler и Vogue. – Он протягивает мне руку, увешанную различными массивными кольцами. Не зная, что делать, я нехотя пожимаю ее. – Ваша семья попросила меня разработать дизайн их платьев для вашей свадьбы.

– Но Яньян разработал дизайн их платьев! – вскрикивает Яньян.

Джонджон фыркает.

– Эти бесформенные коричневые мешки? Я так не думаю. Эти дамы заслуживают лучшего. Готовы их увидеть?

– Подожди, подожди! – Яньян хватает с дивана шерстяной плед и набрасывает его на меня. – Ладно, когда придет время, изящно сбросишь с себя плед, ага?

– Эм. Ладно. – Я поплотнее закутываюсь в плед и киваю Джонджону, слегка страшась того, что сейчас увижу.

– Узрите же! – Джонджон величественно взмахивает рукой, нажимает что-то на экране телефона, и под зазвучавшую паршивенькую поп-музыку моя семья, друг за другом, с важным видом начинает дефилировать по коридору.

Я оборачиваюсь. И в полном шоке застаю следующую сцену.

Старшая тетя, вторая тетя, ма и четвертая тетя, одетые в самые откровенные платья ядерно-фиолетового цвета, идут мне навстречу. Ничего ужаснее я еще не видела. Никогда. Как же мне описать этот оттенок фиолетового? Это как если бы цвета «розовый фламинго» и «синий электрик» родили ребенка, а потом этот ребенок занюхал дорожку кокаина и начал бить вас по лицу. В общем, очень фиолетово. А еще это обилие разных материалов. Тафта, вышивка и блестки. Господи, как много блесток. При каждом движении кристаллы и стразы на нарядах мамы и тетушек просто ослепляют меня своим сиянием. Но это еще цветочки.

– Что это за штуки у вас на головах? – от ужаса я произношу это тихим голосом, но четвертая тетя, должно быть, по ошибке уловила в нем некий благоговейный трепет, потому что начинает жеманно хлопать своими накладными ресницами, глядя на меня.

– Разве они не великолепны? – Она нежно проводит рукой по непонятной штуке у себя на голове. – Это называется фасинатор[1]. Они идеально подходят для английских свадеб. Мы как раз отлично впишемся в обстановку.

– С этой штукой на голове? Я думаю, что… я… но… – бормочу я.

– Айя, тебе не нравится! – вскрикивает мама. Она поворачивается к своим сестрам. – Я говорила вам, говорила же. Комодский варан – плохой выбор, надо было остановиться на фламинго!

Я хочу что-то сказать, но не могу вымолвить ни слова.

Что вообще можно сказать, столкнувшись с четырьмя женщинами, на головах которых устроились комодские вараны, каждый по двадцать пять сантиметров в длину? Ну, по крайней мере, они неживые. Наверное.

– Они ведь ненастоящие, да?

Не знаю, смогла бы я простить свою семью, если бы они оказались настоящими.

На это Джонджон самодовольно улыбается.

– Они выглядят настоящими, правда? Я понимаю, почему ты так подумала: искусная работа, мастер потрудился на славу, да?

Просто нет слов, опять. Вараны находятся в разных позах, одна страннее другой, но при этом они каким-то образом сочетаются с личностью каждой женщины. Варан старшей тети стоит на двух задних лапах, а его передние – в позиции «руки в боки», как у той самой азиатской тетушки, которая не одобряет твой жизненный выбор. Варан второй тети, конечно же, растягивается в какой-то причудливой позе тай-чи. У мамы варан сидит, чопорно потягивая чай. Да, в его лапах действительно есть крошечная чайная чашка. А у четвертой тети варан поет в караоке.

Я поворачиваюсь к Яньяну. Может быть, он сыграет плохого полицейского и спалит весь этот нелепый наряд дотла? Как и я, он тоже с открытым ртом пялится на их фасинаторы. Он протягивает руку и касается варана четвертой тети так осторожно, будто боится, что тот оживет и цапнет его за руку.

– Невероятно, – произносит он.

Я бочком подхожу к нему и шепчу:

– Ты имеешь в виду нелепо?

Он окидывает меня взглядом, и лишь тогда я замечаю, что на его лице написан не столько шок, сколько радостное удивление.

– Какое мастерство. Чешуя, а эти глаза!

– Ты имеешь в виду, что чувствуешь на себе их взгляд в любом месте комнаты? – Я моментально вздрагиваю.

– Это называется эффектом Моны Лизы, – отвечает Яньян.

Моя мама и тети самодовольно оглядывают себя.

– Вы же понимаете, что он варанов называет Моной Лизой, а не вас? – указываю я. Это, возможно, звучит мелочно, но зато честно. Я ни за что на свете не позволю этому случиться. Нельзя допустить, чтобы они встретили родителей Нейтана с чертовыми варанами на голове.

– Ладно, хорошо. А сейчас серьезно, – говорит старшая тетя, выпрямляя спину и разглаживая свою юбку с оборками. – Что ты думаешь, Мэдди?

Я перевожу взгляд с их макушек на ее лицо и именно тогда понимаю одну вещь: старшая тетя нервничает. Я впервые в жизни вижу ее такой встревоженной. Хотя нет, это уже случалось однажды, когда ей пришлось переносить тело человека, которого я убила. Нескрываемые беспокойство и надежда на ее лице заставляют мое сердце сжаться. Я перевожу взгляд со старшей тети на остальных – они тоже в предвкушении. Ма нервно болтает руками, а вторая тетя выглядит так, словно готова погрузиться в позу тай-чи, если услышит хотя бы одно негативное высказывание. Четвертая тетя пялится на свои ногти, время от времени украдкой поглядывая в мою сторону, и я понимаю, что она нервничает так же, как и остальные.

Вот черт.

– Эм, – мой голос дрожит. Я прочищаю горло и пытаюсь снова. – Ну… эм… Важнее, что ты сама думаешь, старшая тетя. Тебе нравится?

Она начинает кивать, как вдруг Джонджон вскрикивает:

– Осторожно!

И тетя резко поднимает голову. Затаив дыхание, мы наблюдаем, как в течение нескольких напряженных секунд комодский варан на ее голове опасно покачивается, а затем занимает прежнее положение.

Удобный случай предоставляется сам собой, и я тут же перехожу в атаку.

– Ну, как бы превосходно они ни выглядели, если вы не сможете в них свободно двигаться, то надевать их – так себе затея. Я хочу, чтобы на моей свадьбе вы чувствовали себя предельно комфортно, старшая тетя.

– И то верно… – отвечает она.

Надежда трепещет в груди.

– О, это вовсе не проблема. В день икс просто попросите своего парикмахера приколоть фасинаторы к вашим парикам, – говорит Яньян. – Знаете, этим лайфхаком пользуется большинство знаменитостей, и у них все отлично держится.