Да, с такой силой можно даже какую-нибудь небольшую провинцию возле моря в своё личное пользование отчекрыжить. И если бы противниками у пиратов были не маги, многие из батальеров, вероятно, так бы и сделали. А так приходилось довольствоваться лишь небольшим участком юго-западного побережья (где «обычная» магия не работала) и делать вид, что являешься вассалом Империи и типа как защищаешь её от набегов мерзких мольфаров и не менее мерзких южан-чернокнижников.

Кстати, в «юридическом» смысле, командором баталии я стал только через два дня после поединка. Согласно старым пиратским традициям, эта должность являлась выборной. По факту же, её занимал тот, кто мог: «а» — отстоять этот статус, и «б» — держать в кулаке (хоть сам, хоть через помощников) несколько тысяч отъявленных головорезов. По первому пункту я подходил на двести процентов, по второму — помощники у меня отыскались.

Собрание капитанов баталии (наиболее авторитетных, по аналогии с Советом командоров) прошло как по нотам. Полтора десятка бородатых неулыбчивых мужиков выслушали представившего меня Дайруса, после чего (по заранее расписанному сценарию) шестеро самых «безбашенных» буквально забросали меня рунными заклинаниями, одно смертоносней другого. Я принял их со скучающим видом, сложив на груди руки, а затем так же невозмутимо отправил обратно. Правда, «слегка» изменив их: убрав боевую составляющую и добавив бытовые мотивы.

Одного «заклинателя» обсыпало с головы до ног мелом, другого облепило мокрыми водорослями, третьего — сажей, четвёртого (самого изобретательного и энергичного) — свежайшим птичьим помётом... Никто, короче, обиженным не ушёл, а желающие испытать своего нового командора на прочность резко закончились. Зато посмеялись все, включая и тех, кому повезло попасть под раздачу. Результат выборов был предсказуем: пятнадцать за, ноль против и ни одного воздержавшегося...

Я не стал ничего менять в структуре управления пиратской баталией. Принципы распределения прибыли и убытков тоже остались прежними. По факту, сменилось лишь руководство. Моей правой рукой в этой «банде» стал капитан Дайрус. Ему же, на время отсутствия командора, передавались все полномочия. Вообще, становиться главой флибустьеров я не планировал, но раз уж так получилось, то не воспользоваться этим было бы глупо...

Триту за эти три дня я ни разу не видел.

Как оказалось, дурацкое правило «женщина на корабле к несчастью» у здешних пиратов отсутствовало. Как, впрочем, и у остальных мореходов. Поэтому женщин в командах хватало. Некоторые даже в абордажных схватках участвовали, а множественное использование рунных камней делало результаты подобных схваток непредсказуемыми. Так что когда я поинтересовался у Дайруса, куда подевалась его сестра, он только плечами пожал:

— Несёт службу, как все. Но если надо...

— Надо, мой друг. Надо. Сегодня вечером я жду вас обоих в ресторации Динкля, за тем же столиком.

— Я понял. В котором часу?

— В середине вечерней чаши...

Когда специальный колокол возле клепсидры на площади пробил ровно двадцать ударов, Дайрус и Трита вошли в обеденный зал. Сегодня мы дожидались их вместе с Аршафом. Что любопытно, Триту напарник до этой минуты ни разу не видел.

Его реакция на сестру нашего капитана меня удивила. Даже не думал, что «вор-судья», проживший... короче, хрен его знает, сколько ему в реальности лет (десятков, а может, и сотен), однако сейчас он выглядел каким-то безусым юнцом, внезапно узревшим перед собой «девушку своей мечты». Уронив челюсть, он, словно заворожённый, следил за тем, как Дайрус и Трита идут по залу к нашему столику, огибают другие столы, как женщина поправляет причёску, как капитан пропускает её вперёд, отодвигает ей кресло... Опомнился «вор», только когда они уселись напротив и поздоровались — вернул челюсть на место и изобразил каменное лицо.

— Тара, — представил я даму. — Сестра нашего бравого капитана.

— Эммм... рад... очень... — просипел напарник, едва не дав петуха.

«Очень приятно, царь», — продолжил я мысленно.

— Шар... ну, в смысле, Шаф.... но можно и Аш... то есть, Ар... — продолжил тупить Аршаф.

Пришлось даже пнуть его в ногу, чтобы привести в нормальное состояние.

Трита такое внимание в своей персоне, безусловно, заметила, но, надо отдать ей должное, не пыталась отвечать моему напарнику тем же. Скорее, наоборот, усиленно делала вид, что ей это неинтересно. Я же, глядя на них обоих, сообразил наконец, какое определить наказание для бывшей мошенницы.

Где-то около получаса мы обсуждали предстоящую операцию и уточняли детали. А когда обсуждение завершилось, я мотнул головой в сторону Триты и посмотрел на Дайруса:

— Не против, если я умыкну у тебя сестру минут на пятнадцать?

— Ну... если только она сама возражать не будет, — несколько неуверенно сообщил тот, переглянувшись с единственной в нашей компании дамой.

Дама не возражала.

Дайрус нахмурился.

Напарник дёрнул щекой... Наверное, нерв защемил.

— Не беспокойтесь, — заявил я на всякий случай (больше для «вора», чем для капитана). — Ничего непотребного я делать с госпожой Тарой не собираюсь...

Когда мы поднялись наверх, я закрыл дверь и указал даме на кресло:

— Садись.

Женщина села.

— Помнишь, я говорил, ты должна быть наказана?

— Да, господин Краум, — опустила она глаза.

Я обогнул кресло и, остановившись у неё за спиной, приказал:

— Оголи плечи... Нет! Лучше всю спину.

Бывшая подавальщица подчинилась.

Спина у неё была... симпатичная. Только слегка подрагивала. То ли от холода, то ли от банального страха.

— Не бойся, больно не будет. Ты, главное, не дёргайся. Договорились?

— Договорились, господин Краум.

И задрожала ещё сильнее.

Что поделаешь? Женщина...

Взяв со стола чернила и кисточку, я принялся рисовать иероглифы прямо на коже у Триты.

Ну, а чего? Правильные татушки ценятся в любом мире.

Это же не портаки́ уголовные. Понимать надо...

Сеанс высокохудожественного татуажа длился недолго. Всё-таки руку на рисовании рун я уже набил, да и дрожать дама на втором иероглифе практически перестала. Видимо, поняла, что мучить её и вправду не будут.

Закончив с работой, я отступил на шаг и полюбовался ровной цепочкой из семи иероглифов. Уложился тютелька в тютельку. От лопатки до лопатки. Как доктор прописал.

— Рон гии.. чон чан.. зуон йен.. ай, — нараспев прочитал я тщательно выписанные закорючки.

Честь, верность, достоинство... Ну и ещё кое-то, что бывшей мошеннице точно не повредит. Такое вот, понимаешь ли, наказание. Персональное. Наложенное настоящим мастером своего дела...

После прочтения иероглифы вспыхнули...

— Жжётся, — пожаловалась Трита.

...и исчезли.

— А сейчас?

— Вроде... прошло.

«Наказанная» подняла голову, затем повела плечом и, по-хитрому изогнувшись, попыталась увидеть, что у неё между лопатками. Хотя, как по мне, лучше бы к зеркалу подошла... которого в моём номере не было... Упущение, однако, господа отельеры...

— Не парься. Всё равно не увидишь, — хмыкнул я, глядя на потуги бывшей мошенницы.

— А что там, господин Краум? — спросила она, бросив гнуться.

— Твоё наказание, — пожал я плечами. — А может быть, и награда, кто знает... А теперь одевайся, и пойдём вниз. Твой брат и мой друг нас, наверно, уже зажда́лись...

Когда Драйвус и Трита ушли, Аршаф поинтересовался у меня с деланным равнодушием:

— Слушай, старшой. А она это... кем она раньше была?

— Кем была, говоришь? — я сделал вид, что задумался. — Ну... когда мы с ней в первый раз встретились, она в трактире служила, в Больших Лисавах.

Аршаф помолчал. Заглянул для чего-то в пустой стакан. Дёрнул плечом.

— И вы с ней тогда же и...

— Что мы тогда же?

— Ну... это самое, — выдавил он натужный смешок.