Стоит отметить, что пока я из вагона выпрыгивал и ждал начала открытия огня, высматривая что первым бить и чем закончить, то поглядывал вокруг, выискивая своих. Может ещё кто из моего полка был? Хотя похоже офицеры были только в одном вагоне, не так и много их в плен попадает на самом деле, в остальных рядовой и сержантский состав. Не особо верилось, что кто-то из наших был. Ладно нас офицеров на машинах в тыл и к станции, а тех пешком в колонне гнали, так что поглядывал, и во время побега, и во время захвата машины, но знакомых не приметил. А тут, когда колонна встала на лесной дороге, к своему удивлению обнаружил своих. В мою сторону шли, но это бойцы моего полка. А вообще, когда встали, мой грузовик третьим в колонне шёл, то я также остановил авто и заглушил двигатель. В это время мои иллюзии покинули бронетранспортёр, заглушив движок, и хрустя глубоким снегом, отбежали на обе стороны дороги, где встав, внимательно контролировали окрестности, держа в руках оружие. Видно, что обеспечивают безопасность. К слову, обе иллюзии имели стандартную зимнюю форму Советской Армии, зелёная телогрейка без погон, красноармейские шаровары, сапоги, на головах пилотки со звёздочками, в руках «ППШ», ремни с подсумками. На ремне, кстати, помимо фляжек, ножи разведчика. За спинами у обоих сидоры. В общем, обычные бойцы. Таких на передовой легко встретить, но не в глубоком тылу противника. Вот так открыв дверь, я выбрался из кабины и сообщил, выглядывающим из кузова пассажирам:
- Всё, минута отдыха, можете размять ноги и оправится, - и обратился к Семенову. - Так, Малышева кладем на сиденье и нужно его перевязать, а то видно, что этим толком не занимались. Работаем, раздеваем его. Потом поедим.
А бойцов своих я увидел, когда с Малышевым мы почти закончили, два бинта использовали, да ещё рану в плече почистил от осколков и гноя. В руку сквозная была. Одевать его начали, а то того била крупная дрожь от холода, когда обернулся, привычно оглядываясь, и засёк эту парочку что к нам быстро шла. Вообще, были бы иллюзии, они бы засекли, но до подхода бойцов, шли те откуда-то с конца колонны, я убрал их. А время использования два часа, в висках уже молоточки били, головная боль расходилась. Меддок убирал эти симптомы. Вообще, пока мы Малышевым занимались, обрабатывали, обмывали даже, а я «нашёл» ранец со всем необходимым под сиденьем водителя, вокруг происходило движение. Пленные быстро оправились после побега, и самые такие что повыше званием, начали выбирать кто командовать будет. Часть бойцов и командиров, видя, что «Ганомаг» по сути брошен, заняли его. Два бойца возились со спаренной пулемётной установкой, один изучал управление. В общем, тихо и спокойно командира не выбрали, там до свары дошло. Крики и до нас доносились, мычание Малышева, когда я чистил рану, не заглушали их. Семёнов срезал ветку, и я сунул её в зубы своем связисту, чтобы эмаль не покрошилась, зубы целыми остались, а так тот чистку выдержал, хотя весь испариной покрылся. Однако всё же один из офицеров, звания его не слышал, стал старшим. Первым делом тот приказал моим бойцам-иллюзиям подойти, на что те и ухом не повели. На них голос повысили, так называемый командный. Тоже ноль реакции. Это озадачило, и пока новоназначенный офицер кого не послал их привести, я вышел из-за передка грузовика, подхватив кусок снега, мыл окровавленные руки, пока Семёнов старшего связиста одевал, и скомандовал негромко:
- Бойцы, ко мне.
Те сорвались с места, и подбежали, вытянувшись передо мной.
- Вы знаете что делать.
Бойцы кивнули, оставили оружие, оба «ППШ», запасные диски тоже, но те пустые, почти в ноль боезапас расстреляли, и убежали, скрывшись среди деревьев, не слушая гневные окрики от старшего среди пленных. Там я иллюзии развеял. Сразу легче стало, а то уже голова побаливала. Пока они не нужны, вот и не стоит их держать. Передохну, главное дело сделано, сбежали, теперь стоит в себя прийти. Кстати, это первый серьёзный бой, где я так иллюзии использовал. Видел, что много ошибок делаю, но это из-за недостатка опыта, однако, несмотря на всё, я был под сильным впечатлением. Впрочем, не я один, многие из офицеров, что видели их работу, оценили не меньше меня все их действия. Очень и очень высоко. Даже слышал разговор, мол, бойцов такого уровня у наших можно по пальцам одной руки пересчитать и служат они в НКВД. Блин, это не хорошо, как бы в том направлении не начали искать. Мои иллюзии, а я их, не смотря на важность побега, ещё и тестировал, умудрялись от выстрелов в упор уворачиваться, скорости реакции хватало, это пленными тоже было замечено, что и шокировало многих. Хотя пофигу, отболтаюсь. А почему так с иллюзиями поступил, то причин банальна, не только усталость и время использования, я учусь именно в бою их использовать, а вот разговаривать с помощью них, даже и не приступал учится. Немые они пока. Вот такие события прошли, когда помогая одевать Малышева, я увидел своих бойцов. Больший шок вызвало опознание механика-водителя командирского танка, старшины Богомолова, что сильно хромая шёл к нам. А я был уверен, что тот в танке погиб. Даже поначалу глазам своим не поверил. Всё же у того своего люка для эвакуации не было. Если только через нижний люк выбрался, в днище. Вторым, был мой писарь, ефрейтор Сташевич. Этот на вид в порядке, хотя чистокровный еврей. Он и помогал старшине идти. Правда, до того как те дошли, меня отвлёк вопрос:
- Почему эти бойцы вас слушают?
Обернувшись, я посмотрел на неизвестного офицера, с тучной фигурой, судя по тому как тот себя вёл, да возрасту, полковник, не меньше. Погон не было, шинель нараспашку. Сапоги на ногах сбиты, но видимо тот свои сохранил, родные. Это у меня мокрые боты на ногах. Надо будет сменить.
- А вы кто?
- Полковник Богданов. Политуправление Второго Белорусского фронта.
Тот был не один, уже свиту из нескольких офицеров заимел, стояли сзади и внимательно слушали, половина из них вооружена была, видать собрали с убитых солдат охраны концлагеря.
- Капитан Маринин, - кивнул я, шапку-ушанку где-то посеял, и голова не покрыта была, не покозыряешь. - Начальник штаба отдельного тяжёлого гвардейского танкового полка.
- Какой армии?
- Прямого подчинения Третьего Белорусского фронта.
- Так что насчёт моего вопроса?
- Не знаю почему тут послушались. Обычно на мои приказы не обращают внимания.
- Обычно? Это ваши бойцы?
- Нет. Как я понял, они из службы охраны важных лиц. Я даже не знаю двое их только или больше. Почему им отдали приказ охранять меня, и кто отдал, мне неизвестно, но я этому очень рад. Они меня дважды от плена спасали. В первый раз, когда в плен диверсантам попал, ложный пост на дороге. Они их вырезали, полтора десятка взяли в ножи. Там одного видел, не знал, что их двое. Тогда и узнал, что под охраной. Больше этого мне не сообщили, да и вообще смотрели как на пустое место. Не очень приятно. Сегодня второй раз, когда те меня выручают. Я спросил, они под вагоном укрывались, так и сопровождали. Сейчас где-то недалеко, присматривают. Это всё что мне известно.
- Странно. Почему именно вы?
- Не знаю, я обычный офицер. Не пуп земли.
- Кстати, капитан, сколько вам лет? На вид совсем молодой, а по общению и взгляду все тридцать.
- В августе девятнадцать исполнится.
- Удивили. Думал моложаво выглядите. Погодите, восемнадцать и уже капитан?!
- Командование мной было довольно, званиями и наградами не обижало.
Кстати, по возрасту, то в полку на это не обращали внимания, я быстро себя так поставил, что мои приказы бегом исполняли. Вон, финансисту тридцать три года, а тот и не думал оспаривать мои приказы, я для него командир, и точка, другого быть не может. Старшему связисту Малышеву двадцать семь лет, закончил университет в Москве. По связи крепкий специалист. Тоже сомнений не испытывал в мою сторону. Тут не возраст важен, а знания, опыт и умение всё это применять, что у меня вполне было. Ещё бы, с моим-то опытом.
- Кхм, ясно. Начальником штаба нашей группы назначать не буду, её уже занял майор Бойко, что ранее был начальником штаба мотострелковой бригады. Пойдёте в его подчинение.
