© Шахмагонов Н. Ф., 2022

© ООО «Издательство «Вече», 2022

Начну необычно, начну не с самой императрицы Елизаветы Петровны, а с её преемницы, Екатерины Великой, фактически преемницы, поскольку Пётр Третий, по словам историков, лишь «мелькнул на троне», то есть явился этакой странной прокладкой между двумя царствованиями двух великих женщин.

Итак, позади кончина императрицы Елизаветы Петровны, позади циничная радость и едва ли не пляска у гроба, затеянная облагодетельствованным ею племянником, позади попытка этого племянника заточения в Шлиссельбургскую крепость своей супруги Екатерины Алексеевны и своего мнимого сына, поскольку, как уже доказано, к рождению Павла Пётр Фёдорович не имел никакого отношения, ввиду того что и не мог иметь по состоянию здоровья. 28 июня 1762 года свершился государственный переворот и начался поистине золотой век Екатерины Великой – в те дни, конечно, ещё просто Екатерины Второй.

Но началось её царствование сложно, и одной из проблем из тех, с которыми пришлось встретиться Екатерине Алексеевне, была её личная проблема.

Известно, что своим восшествием на престол она в значительной степени обязана братьям Орловым – своему возлюбленному Григорию Григорьевичу и его братьям, в первую очередь Алехану – Алексею Григорьевичу – ну и Фёдору.

И вот братья, о которых она позднее прямо говорила Потёмкину, что «оне мне друзья», решили, что пришло время новоиспечённой государыне стать супругой Григория Орлова. А что? Ведь он показал ей свою безраздельную преданность в делах государственных и демонстрировал, тут надо добавить: пока ещё – преданность в любви. У них рос сын Алексей, впоследствии достаточно известный в истории как граф Алексей Бобринский, и, по мнению некоторых историков, ещё и дочь Наталья, впоследствии в замужестве графиня Буксгевден.

Какие же могут быть препятствия? Любовь, дети… Фактически налицо семья. Началось всё с намёков, поначалу осторожных, но постепенно более настойчивых.

Но вот тут всё дело в одном важном обстоятельстве: императрицу Екатерину Алексеевну убеждали в том, что ей пора стать супругой Григория Орлова!

Екатерина II у гроба императрицы Елизаветы. Художник Н. Н. Ге

В государственных делах – а личная жизнь императрицы тоже ведь во многом дело государственное – большое значение имеет прецедент, то есть, как трактует словарь, «случай или событие, имевшее место в прошлом и служащее примером или основанием для последующих действий в настоящем».

Так вот, на такой случай и попытались сослаться братья Орловы, чтобы убедить государыню в возможности супружества. Они указали на то, что вот, мол, поговаривают, будто императрица Елизавета Петровна была тайно венчана с Алексеем Григорьевичем Разумовским, никаким не принцем заморским и даже не вельможей российским, а самым обычным малороссом, привезённым в Россию для определения в дворцовую хоровую капеллу. Вот, мол, ей то можно, а почему же Екатерине нельзя, тем более претендент на руку и сердце изначально гораздо выше по статусу, нежели Разумовский. Григорий Орлов был сыном новгородского губернатора!

Императрица Екатерина Вторая оказалась в весьма щекотливом положении. С одной стороны, она понимала, сколь опасно разжигать протест в обществе, особенно после того, как эйфория, вызванная свершением переворота, спала и обнажились огромные проблемы в государстве, которое целых полгода разрушалось продавшимся прусскому королю Фридриху муженьком. Да и к Орловым в обществе, несмотря на их несомненный авторитет, отношение было разным. Тут ещё и извечная зависть вельмож добавилась.

Мудрая императрица поняла, что Государственный совет выступит против её замужества, а потому не постеснялась вынести столь, казалось бы, личный вопрос на заседание этого важного органа управления, который она хоть и собиралась полностью взять в свои руки, но понимала, что и на это нужно время.

Как и предполагала, мнение членов Государственного совета было единогласным и выразилось в одной фразе:

– Государыне Екатерине Второй готовы повиноваться, но супруге графа Орлова – нет.

Важно теперь было ещё не обидеть Орловых, которые действительно были верными её сподвижниками. Они же продолжали говорить о том, что вот, мол, Елизавета Петровна не побоялась и венчалась тайно.

– Откуда же это ведомо? – спрашивала императрица Екатерина.

И получала ответ:

– Граф Алексей Григорьевич хранит документы, свидетельствующие о венчании.

Что ж, решение могло быть одно:

– Привезите мне эти документы!

К Алексею Григорьевичу отправилась целая делегация. Братья Орловы привлекли к этому визиту и некоторых своих сподвижников, дабы доказательнее было то, что надеялись узнать.

Граф Разумовский принял радушно, даже попотчевал гостей в непринуждённой обстановке. Сам же сел в кресло у камина, в котором плясали языки пламени.

Вопросы Алексея Орлова выслушал внимательно. Поинтересовался:

– Откуда же у вас такая информация? – не спеша отвечать ни да ни нет. – Кто же это всё рассказывает?

Кто рассказывает? Орловы понимали, что пользуются фактами, не имеющими твёрдых подтверждений. Свидетельства очевидцев. Но очевидцев ли? Если венчание тайное, то много ли может тому быть свидетелей? Разве что очень узкий круг придворных.

Неизвестно, был ли предупреждён Разумовский о таком визите самой государыней и получил ли от неё какие-то инструкции. Но вёл себя крайне осторожно.

А потому Григорий Орлов не выдержал и прямо спросил относительно венчания:

– Скажите граф, так венчаны ли вы с покойной императрицей Елизаветой Петровной? Многие говорят, что венчаны, что вы законный супруг государыни.

– А зачем вам это? – пожал плечами Алексей Григорьевич. – Дела дней давно минувших. И какое теперь имеет значение? Покинула нас матушка императрица. – И он даже непроизвольно смахнул набежавшую слезу, с уверенностью можно сказать, что искреннюю.

– Хотелось бы взглянуть на документы о венчании! – прямо заявил Григорий Орлов.

– Документы?

– Так есть они у вас? – продолжал Орлов и тут же убеждённо прибавил: – Ведь есть же…

Граф Разумовский привстал, протянул руку и снял с полки шкатулку. Красивая резная шкатулка из красного дерева с вензелями привлекла всеобщее внимание. Вот сейчас откроется великая тайна.

Все замерли в ожидании.

Граф какое-то время перебирал бумаги, задерживая своё внимание на некоторых из них, и на лице его то появлялась добрая улыбка, то оно становилось мрачнее тучи.

Наконец часть бумаг вернул в шкатулку, которую закрыл и поставил на столик возле камина. Алексей Григорьевич догадался о цели визита, а быть может, его тайно оповестила императрица, что́ надо Орлову и его соратникам выяснить, только он оставался всей душой на стороне молодой государыни и прекрасно понимал, сколь трудно будет ей управлять страной, если она станет супругой Григория Орлова, пусть и достойного человека, но не принятого обществом в таком качестве.

Он ещё раз перелистал оставшиеся бумаги, а потом проговорил, обращаясь к гостям:

– Венчались ли, спрашиваете? – и после паузы уже громко заявил: – Я не был ничем более, чем верным рабом её величества, покойной императрицы Елизаветы Петровны, осыпавшей меня благодеяниями превыше заслуг моих… Теперь вы видите, что у меня нет никаких документов…

Не успели посетители и глазом моргнуть, как он взмахнул рукой и швырнул в огонь целую стопку бумаг. Огонь подхватил их и стал стремительно пожирать, заставляя корчиться, крутиться и скукоживаться, словно это были не листы бумаги, а живые существа.

Немая сцена. Орловы поняли всё. Их план трещал по швам, но не оценили до конца главного: они останутся лучшими друзьями государыни, останутся опорой трона только в том случае, если будут в тени, если не станут раздражать знать, ибо их авторитет в гвардии на всё столичное общество не распространялся, а порой просто вызывал зависть.