Воинская хитрость, переодевание, устроенное воинами, имеет символическое значение, и к нему я еще вернусь. Сейчас же, подводя итог краткого экскурса в содержание Нимской телеги, скажу лишь, что подлинным героем этой жесты является Ним, город Ним.

Взятие Оранжа — продолжение Нимской телеги, хотя дошедшая до нас версия, скорее всего, вышла из-под пера «обновителя», изменившего изначальный вариант, несомненно, предшествовавший Нимской телеге и Коронованию Людовика. Жеста начинается с воспоминания о завоевании Нима, затем автор рисует картину нынешнего города:

Все воспевали город Ним, Теперь владеет им Гильом.

Ему принадлежат его высокие стены и каменные покои,

И его дворец, и окрестные земли. (ст. 13.16)

Внезапно у владельца Нима возникает неодолимое желание захватить новый город, и город этот

— Оранж.

Но Господи! Пока еще не владел он Оранжем.

Оранжем правит Тибо Африканский (ст. 27) или Персидский (ст. 35); жена Тибо — «благородная и мудрая Орабль» (ст. 40). Действие начинается в мае месяце, среди пейзажа наполовину городского, наполовину сельского, среда, окружающая героя, — наполовину воинская, наполовину городская. Гильом, стоя у большого окна Нимского дворца, смотрит на свежую траву и высаженные розовые кусты (смешение природы и культуры). Ему тоскливо. С одной стороны, у него в Ниме есть все необходимое: боевые кони и боевое снаряжение (кольчуги, шлемы, мечи, щиты, копья), он стал питаться городской пищей (хлеб, вино, солонина, разносо-

264

лы). Однако ему не хватает трех основных составляющих воинской (иначе говоря, благородной) жизни: артистов, забавляющих воинов (ни арфистов, ни жонглеров), любовных забав (нет девиц, чтобы развлекать воинов), а главное, нет войны: к сожалению, сарацины нападать не собираются! Глядя в дворцовое окно, являющееся одновременно окном крепостной стены (ст. 105), он видит, как из воды на берег Роны выбирается христианин, бежавший от сарацин. Христианин добрался до доброго города Нима и входит в него через ворота. В городе Гильому удалось отчасти воссоздать характерную для феодального (и куртуазного) общества атмосферу; беглец находит Гильома сидящим под раскидистой сосной в окружении многочисленных именитых рыцарей: они слушают жонглера, исполняющего древнюю жесту. В пришельце Гильом сразу признает человека своего круга и велит принести ему, помимо вина и хлеба, питье и блюда, подобающие воину: «благоуханные напитки, кларет, журавлей, диких гусей, павлинов в густо наперченном соусе» (ст. 172—173). Расспросив беглеца, Гильом выясняет, что тот является сыном Ги, герцога Арденна, Артуа и

Вермандуа. Сарацины пленили его в Лионе и увезли в Оранж. Без промедления беглец принимается расписывать Оранж и засевших в нем грозных сарацин, тем самым искушая Гильома, которого вновь влекут новые завоевания:

До самого Иордана нет такой твердыни,

Чьи стены были бы так высоки, а башня так крепка и просторна.

Столь же хорош и дворец, и ближние к нему постройки.

В городе двадцать тысяч язычников, вооруженных копьями,

И сто сорок турок в дорогом вооружении,

И все они хорошо охраняют город Оранж,

Ибо боятся они, что Людовик

Или вы, государь мой, вместе с французскими баронами возьмете город.

Одно искушение следует за другим:

Вместе с королем Арагоном, сыном Тибо Испанского,

Пребывает там дама Орабль, прекрасная королева,

До самого Востока такой красавицы не сыскать,

265

Она хороша телом, стройна и лицом прекрасна,

Кожа ее бела, словно цветок, под деревом выросший.

В заключение беглец напоминает, что без истинной веры красота девицы, в сущности, пропадет без всякой пользы:

Господи! К чему вся красота, вся молодость ее,

Коли не верит она в Бога, всемогущего Отца!

Далее следует повтор, о котором я уже говорил, разбирая Нимскую телегу; здесь он более искусно вплетен в логику рассказа и согласуется с психологией персонажей. Гильом настойчиво расспрашивает:

А таков ли Оранж, каким ты его расписываешь?

И Гильбер отвечает:

Да он еще лучше!

Ах, кабы видеть вы могли сейчас дворец правителя,

Как он высок и как прекрасно укреплен со всех сторон!

Однако Оранж влечет к себе не только своим дворцом:

Там вы увидите Орабль благородную,

Жену мессира Тибо д'Эклера;

Во всем христианском мире такой красавицы не сыскать,

Да и среди язычников тоже:

Сложенья дивного, хрупка, изящна и прекрасна,

Взор острый, словно у сокола после линьки.

Но какой прок от великой ее красоты,

Ежели не верит она в Бога и в благодать Его?

Поддавшись искушению, Гильом произносит ключевую фразу жесты:

Не возьму я более в руки ни щит, ни копье,

Коль не сумею я завоевать и даму, и город.

Взятие Оранжа — это история утоления желания; Гильом желает завоевать и женщину, и город, и оба этих, равно страстных желания сливаются воедино. Отнюдь не неумелый, каким его иногда выставляют, а, напротив, чрезвычайно искусный «обновитель» жесты сумел мастерски объединить завоевание Орабль со взятием Оранжа и, не поступившись правдоподобием, объединить по трем

266

параметрам — психологическому, литературному и историческому — куртуазный роман и эпическую поэму.

Согласно принятой форме и для вящего запоминания слушателями автор заставляет Гильома повторить вопрос:

А так ли богат Оранж?

И Гильбер отвечает:

Когда б увидели вы тамошний дворец,

Его своды, сплошь мозаикой украшенные!

До самой Павии вы не найдете ни единого цветка,

Который не был бы искусно на его стенах золотом прописан.

В этом дворце живет Орабль,

Жена короля Тибо, что Африкою правит.

Такой красавицы не сыщешь ни в одной из стран языческих,

Гибок стан ее, изящна шея, стройна она,

А кожа у нее бела, словно цветок боярышника,

Взор светлый и живой, всегда она смеется.

Наконец Гильом приходит к заключению:

Ни один граф и ни один король подобным городом не владеют.

И он решает отказаться от доброй пищи

До той поры, пока в Оранж он не проникнет,

И там Глорьету, мраморную башню, своими глазами не увидит,

А также и прекрасную Орабль, благородную королеву.

Чтобы осуществить свой замысел, Гильом снова прибегает к хитрости, к переодеванию. Но на этот раз он отправляется без войска, только в сопровождении своего племянника Гелена и Гильбера. Все трое чернят себе тело, лицо, грудь и ноги, чтобы походить на сарацин. Оранж — подобно Ниму — достоин любого маскарада.

Рыцари покидают Ним, переплывают Рону возле Бокэра, проходят Авиньон

И держат путь прямо на Оранж, к его стенам и рвам,

К его дворцу, где мозаикой украшены просторные покои,

267

К его крышам, где сверкают орлы и круглые шары позолоченные.

«Видит Бог, что дал мне жизнь, — восклицает Гильом, —

Сколь город сей прекрасен!

Каким могущественным станет тот, кто будет править им!»

И они направляются прямо к городским воротам.

Пройдя мимо турецкой стражи, они идут ко дворцу,

Чьи колонны и стены сплошь из мрамора, Окна украшены резьбой посеребренной, А наверху орел сверкает и сияет позолотой;

Ни солнце не палит нещадно здесь, ни ветер буйный не дует.

Трое воинов оказались вдали от привычного для них мира природы, они попали в самый центр рукотворного универсума:

Все здесь ослепляет их и кажется еще красивее, чем В Ниме, изобильном и неприступном городе! Сарацинский король Арагон принимает их по законам куртуазии, им подносят хлеб и вино (sic), a также кушанья, которые пристало есть благородным воинам: журавлей, диких гусей и нежных жареных павлинов.

Гостям удается добиться, чтобы их проводили к королеве Орабль во дворцовую башню Глорьету, что стоит в тени сосны, обладающей волшебными свойствами; здесь традиционный элемент из мира чудесного заключен в урбанистические рамки и напоминает о любимых в XII в. городских «чудесных историях» (mirabilia)⁴.