Двадцать четвёртого, ближе к обеду, нас построили, командование полка было и дивизии. Сам я уже всё получил, и миномёт образца тысяча девятьсот тридцать восьмого года, и запас мин. Некоторые мины понесут бойцы нашей роты, нам двоим всё не унести. Вот так слово взяли политработники, там и до комдива очередь дошла, любят они поговорить. Строй не распускали, командование двинуло к штабу, когда я подал голос:

- Товарищ полковник, разрешите обратится?

Комдив остановился метрах в пяти от меня, с интересом осмотрел, на миномёт глянул, что передо мной стоял в боевом положении, командование полка, и мой ротный напряглись, ротный ещё незаметно и кулак показал. А особист полка подошёл и что-то зашептал на ухо полковнику.

- Из разжалованных командиров, значит? Обращайтесь.

- Товарищ полковник, вечером девятнадцатого июня, я двигался от Белостока на Минск, через Барановичи. В том районе заночевал в лесу, разбудило меня движение рядом. Это были бандиты, шесть десятков, одеты частично в гражданскую, частично в военную польскую форму. Меня они не заметили и прошли мимо. Все вооружены. Среди бандитов было подразделение Красной Армии, семнадцать бойцов при командире. Кажется, старший лейтенант, не рассмотрел петлицы. Думаю, диверсанты. Сейчас я наблюдаю у штабной палатки «полуторку», с крытым кузовом. Три бойца рядом общаются. Двое точно из той группы, третьего впервые вижу.

Командиры и часть бойцов повернулись в сторону штабной палатки, чем насторожили диверсантов. Полковой особист зашипел от злости, да и начальник Особого отдела дивизии, что тоже тут был, также поморщился. Я говорил негромко, не вся рота меня слышала, а кто мог, и слышал, они посмотрели в нужную сторону.

- Работайте, - велел комдив особистам.

Диверсанты, что-то поняли, рванули к машине, та уже двигалась, на ходу запрыгивали, из палатки выбежало ещё пятеро, из них трое в командирской форме, раскидывая ручные гранаты, и также забирались в машину, что набирала ход. К тому моменту я уже стоял, и прицельно стрелял из «СВТ», она снаряжена была. Приклад бил в плечо, но я точно вёл огонь. Не все диверсанты в командирской форме забрались в кузов. Одного пуля сбила с ног, второй повис на заднем борте. Дальше пули выбивали щепки из него. Другие тоже стреляли, и машина, проехав метров сто, остановилась, чуть поддымливая. Её покинули двое, убегая в сторону рощи. У нас там медсанбат развёрнут. Палили по ним все. В общем, результате всего этого, с нашей стороны семнадцать убитых, те в штабной палатке всех вырезали, и я так понял, командование дивизии ждали, чтобы обезглавить. Наглый ход, только вряд ли бы ушли, смертники. Да и этих, из восьми диверсантов двух живыми взяли, хотя и серьёзно раненых. Они подтвердили, хотели уничтожить командование дивизии. Особисты велели мне осмотреть всех, я ещё двух опознал, остальных не видел. Ну и рапорт велели написать о встрече в лесу. Ещё возмущались, что не сообщил о них. Сказал, что в Барановичах на вокзале услышал о том, как патруль вёл бой с бандитами. Решил, что это они, которых я видел. Да и уехал уже, времени не было всё проверять. Вот так сняли с меня показания, и отпустили. А через два часа, дивизия выступила по дороге на Гродно, причём, почему-то пешком. И думаю понятно, что мои действия не остались без последствий. От командования дивизии была вынесена мне благодарность, а лично от комдива упали треугольники на петлицы. Ну да, мне присвоили звание младшего сержанта, информацию уже внесли в красноармейскую книжицу. Да что это, я успел до выхода прикрепить треугольники, старшина выдал из своего запаса, не только на гимнастёрку, но и на шинель. Она скаткой через грудь была.

Я нёс миномёт, а мой подчинённый, красноармеец Синцов, которого я звал только как Студент, четыре кофра с минами. Тяжело, знаю, но надо. А ведь ещё есть личное оружие, вещи. Вещмешок у меня за спиной. На нём двунога, а ствол и опорная плита, нёс на плече в сборе. События со схваткой с диверсантами довольно долго обсуждаемая тема, даже сейчас шли и многие вспоминали, анализируя её. Я же размышлял о том, что плохо винтовку почистил, времени не было нормально это сделать, наспех всё. Встанем на отдых, ещё раз почищу. А пока поглядывал по сторонам, и нёс немалый вес миномёта. Впрочем, это лёгкое оружие, и дальность невелика, даже километра нет, вот батальонный, или вообще полковой, это да. Так что зря жалуюсь. А вот то, что особист наш полковой в курсе, что я разжалованный командир, удивило. Это видимо внесли в мой учётный лист в военкомате, и тот прочитал его. Ну профессионализму его можно только позавидовать, ладно бы не спалили меня. Хотя я особо и не переживал, не успеют. Скоро не до этого будет, Минск в окружении окажется, и будем выходить к своим, а там уже проверку не проведёшь, всё в Минске осталось, или досталось немцам или было сожжено. Поэтому я буду выходить не один, с бойцами роты. Ну со Студентом хотя бы. Это так, прикидки. Мы ещё даже с немцами не встретились. Диверсанты не в счёт. Тут я да, засветился, чему не сильно рад. Бонус конечно получил, но и внимание к себе привлёк.

Мы уже километров десять отмахали. Наш полк не передовой, перед нами артиллерийский полк шёл, на конной тяге, лепёшки часто попадались. А перед ним первый полк. Да и за нами изрядно подразделений дивизии шло. Быстро же её сформировали. Да ещё не одни шли, Добровольческий батальон московского ополчения прибыл сегодня, его придали нашей дивизии. Где-то впереди двигался. Слухи, они такие слухи. Скорее бы дали время на отдых, у меня уже вся гимнастёрка мокрая от пота. Да и не я один такой, некоторые еле шли, шатаясь. Тут я заметил кое-что и цыкнул зубом недовольно. Ну вот опять.

- Передайте, ротного к Одинцову, срочно.

Просьба пошла дальше по строю, ротный шёл во главе нашей колонны, так что тот встал, и стал ожидать. Да уж, выставил его. Младший сержант к себе старшего лейтенанта требует. Казус. Точно в наряд отправит или ещё что сделает.

- Что случилось? - прямо спросил тот.

- Снова тех диверсантов опознал. Вот те трое связистов, что связь проверяют, у грузовика. Всех трое видел тогда в лесу.

О чём я, тот в курсе, слышал всё от начала и до конца, когда сообщил о диверсантах у штаба.

- Понял, - покосившись в сторону связистов, тот пробормотал. - О, так они там не одни? В траве кто-то прячется. Похоже прикрытие.

Всё это мы обсуждали, не сбавляя шаг, приказа останавливаться не было. Старлей, придерживая планшетку, побежал вперёд, там где-то командование полка, видать доложить, а мы так и шли. Над бойцами роты стоял глухой рокот разговоров, те кто слышал о чём я сообщил ротному, передавали дальше, многие оборачивались поглядеть на врагов в нашей форме, но мы так и уходили дальше. И только минут через десять, позади донеслась заполошная стрельба. Даже пулемёты работали. Около минуты, потом всё стихло. Видимо взять диверсантов тихо не получилось. Прав был ротный, у них было прикрытие. Мы же ещё два километра прошли, пятнадцать за раз отмахали, для начала неплохо, и объявили привал, на полчаса. Я тут же велел Студенту снять обувь, у него как и у меня ботинки с обмотками, и чуть задрать ноги, так и лежали. Вскоре заметно легче стало, кровь к голове прилила. А тут рядом остановилась легковая машина, «ГАЗ-А», та что фаэтон, верх опущен был, и наш полковой особист крикнул:

- Одинцов, в машину?

Медлить я не стал, велел Студенту заботится о миномёте, и со всеми вещами в руках, с винтовкой, заскочил в машину, та развернулась и поехала к месту, где я связистов видел. Пока ехали, портянки намотал, боты одел и обмотки наматывал. Как раз успел, мы приехали и остановились. Ну да, как и предполагал, вызвали опознать бандитов. Я и опознал восьмерых, застопорившись на одном крепком сержанте.

- Вот этот тогда в форме командира был. А тут уже сержант.

- Это нормально им часто личину менять. Значит из восемнадцати диверсантов, что вы тогда в лесу видели, опознано двенадцать. Где-то ещё шестеро бегают, - пробормотал лейтенант госбезопасности, что вёл опрос и протокол. Тут не только наши особисты были, но и вот представители НКВД. Откуда взялись, не знаю.