Так что пакистанца было несложно понять.

И уже собрался Крохин за вещичками, раздумывая, у кого бы из приятелей перекантоваться и как бы заработать на билет до Москвы, как вдруг пакистанец, хлопнув себя по лбу ладонью, озарился улыбкой, сообщив, что друг его спонсора некий состоятельный араб - просил немедленно по освобождении из темницы направить разжалованного менеджера к себе домой.

Вероятно, предположил пакистанец, араб ищет толкового русскоязычного работника.

Тут он взглянул на часы и, прервав речь, кинулся совершать намаз и только по окончании духовного культуризма дал Крохину необходимый номер телефона.

И вот впервые за долгое время своего пребывания на земле Аравии ступил Владимир в дом мусульманского патриция, в мраморные залы с фонтанами и с павлинами, уселся на низкий бархатный диванчик около инкрустированного костью из слоновьего бивня столика напротив сухощавого человека с острыми черными глазами - сухого, надменно-подтянутого, одетого в белейший бурнус, с сиянием бриллиантовых перстней на загорелых пальцах.

Араб, также оказавшийся не местным жителем, а уроженцем не то Саудовской Аравии, не то Кувейта, представился как Асса-фар, расспросил Владимира о его биографии, а затем сказал, что готов платить Крохину пять тысяч долларов наличными в месяц, если через недельку-другую отправится тот обратно в Россию, где необходимо арабу сформировать экипаж судна, плывущего под российским флагом, но под эгидой Гринписа с целью обследования затонувших советских подводных лодок.

Из лодок, по словам араба, происходит опасная для планеты утечка радионуклидов, а потому надлежит, уяснив интенсивность утечки, разработать проект, как ее кардинально остановить.

Обязанности Крохина будут заключаться в функциях помощника и переводчика при уполномоченном арабом лице, некоем мистере Кальянрамане, пакистанце, научном руководителе экспедиции.

В течение плавания зарплата Крохина составит семь тысяч долларов в месяц, а по возвращении в Эмираты получит Крохин работу еще более выгодную в своем материальном за нее воздаянии.

На вопрос, как именно прожить упомянутую недельку-другую, не имея ни гроша в кармане, араб дал ответ, воистину достойный шейха: Крохин тотчас отправляется в соседний эмират Шарджа, где ему резервируется номер в "Холидей Инн", отдыхает в роскошном отеле от минувших злоключений, а на карманные расходы получает две тысячи долларов.

Не согласиться с таким предложением мог только дурак.

И уже через час Владимир вольготно разлегся на восхитительно широкой кровати в просторном номере, переваривая бесплатно полагающийся обед, состоящий из неисчислимого количества деликатесов, и представляя, как уже перед ужином, пройдя мраморными прохладными переходами, спустится он к пляжу, погрузится по шею в теплый соленый кисель Персидского залива и станет счастливо и бездумно глядеть в здешнее беззвездное, словно затянутое пыльной серо-черной шалью небо.

Стоял октябрь, начинался бархатный сезон. Жара спадала на глазах, вода в заливе по температуре сравнялась с воздухом, не нагреваясь выше двадцати шести, а бриз нес в себе ощутимую, но покуда еще нежную прохладцу.

Он даже пожалел, что покидает Эмираты именно сейчас, после тяжкого летнего пекла, в золотое время короткой курортной паузы, когда, не приковывая себя к спасительному кондиционеру, можно день-деньской проводить на пляже, а вечером неторопливо прогуливаться в лавочно-торговых джунглях города, в кутерьме цветастого праздника.

Впрочем, с него довольно! Два года, как вышло в итоге, он пахал на штрафы и арабскую тюрьму, два года считался недочеловеком, и, похоже, все его состояние отныне заключается лишь в накопленных отрицательных впечатлениях и в спортивной сумке с личным барахлишком, чья общая стоимость едва ли составляет оплату суточного пребывания в "Холидей Инн".

Вот же! Ведь и плавал-то мелко, а все равно едва не утонул!

ЗАБЕЛИН

Офис, куда его пригласили для интервью, располагался под самой крышей одного из манхэттенских небоскребов.

Его принял пожилой благообразный человек, сидевший в черном кожаном кресле с низкой спинкой за черным канцелярским столом, заваленным ворохами факсовых лент и множеством громоздившихся друг на друга картонных папок.

Редкие седеющие волосы хозяина кабинета были зачесаны на косой пробор и гладко прилизаны. От просвечивающей сквозь них кожи волосы казались совсем седыми.

Человек встал с кресла, пожал посетителю руку, затем обошел его вокруг, поизучал, как манекен, и наконец кивнул ему на один из офисных стульчиков на хромированной ножке, хаотично расставленных в помещении.

Превозмогая чечетку, отбиваемую поселившимся в пояснице бесом, Забелин как можно непринужденнее уселся на указанное ему место, стараясь ничем не выдать свое полуобморочное состояние: долгая тряска в вагоне подземки давала о себе знать.

Интервьюер, усевшись за стол, вновь откровенно изучающе посмотрел на Забелина, словно прикидывая стоимость его костюма - самого лучшего, одетого в интуитивном расчете на то, будто его внешний вид может повлиять на решение здешнего начальства.

Затем, понимая, видимо, что английский язык эмигранта желает лучшего, размеренно, подбирая наиболее употребительные слова, расспросил Забелина о его биографии и морской специальности.

- Нам нужен человек, знающий толк в глубоководных работах, - сказал он. - И одновременно разбирающийся в устройстве советских АПЛ и в их боевом оснащении.

- Нельзя ли поточнее? - попросил Забелин, глядя поверх головы работодателя, в окно, где высился, заслоняя пространство, зеркальный параллелепипед соседнего здания, отражавший синь неба и резво бегущие облачка.

- Наша компания представляет интересы Гринписа, - пояснил собеседник. Речь идет о многоэтапной экспедиции по местам, где лежат затонувшие АПЛ с ядерным оружием. Это чисто научно-исследовательская акция, предваряющая осуществление большого проекта по нейтрализации лодок, я имею в виду их реакторы и боезапас.

- И каким же образом вы хотите нейтрализацию провести? - недоуменно вопросил Забелин. - Я хорошо знаком с предметом нашей беседы, а потому...

- Уверены, что хорошо знакомы?

- Да, тем более на одной из таких подлодок погиб мой лучший друг и лежит сейчас вместе с ней в глубине...

- Я приношу соболезнования.

Забелин позволил себе небрежно отмахнуться:

- Это случилось так давно...

- И все-таки как вы относитесь к данной проблеме? - спросил собеседник, .т- И что в принципе знаете о погибших субмаринах?

- Старенький дизель "К-129", что лежит у Гавайских островов, вас, думаю, не интересует, - ответил Забелин. - Тем более ЦРУ умудрилось поднять с него боезапас. Операция "Дженнифер"... Уникальная и дерзкая.

- У вас верные данные.

- Остаются три лодки... - Забелин принялся загибать пальцы. "Комсомолец" в Норвежском море, глубина 1685 метров, 116 килограммов реакторного урана и шесть - плутония-239 в двух боеголовках; вторая - "К-219" с пятьюдесятью боеголовками, глубина 5500 у Бермудских островов, и третья - "К-8" в Бискайском заливе, глубина 4000 метров, два реактора и десять ядерных зарядов. Американские утопленники "Скорпион" и "Трешер" вас не интересуют?

- Да вы неплохо знаете предмет! - удивленно поднял брови собеседник. Нет, наши лодки - дело особое, мы согласовали с государственными инстанциями вопросы об обследовании исключительно советских крейсеров, тем более нами фрахтуется для такой задачи именно российское судно, "Академик Скрябин", с международным, правда, экипажем, имея в виду научные кадры...

- Как я понимаю, вы хотите выяснить интенсивность утечки ядерных помоев? - спросил Забелин. - Но что это даст? Практически? В девяносто четвертом году с "Комсомольцем" работали два батискафа - "Мир-1" и "Мир-2", но все без толку! Закрыли несколько прорех и на торпедные аппараты поставили заглушки, но забортная вода все равно омывает боеголовки... Ну еще налепили заплат из армированного стекловолокна, закрепили "пестицидную бомбу", чтобы флору и фауну отпугивать, а все равно ведь вынос плутония продолжается...