– Я помогу, следи за сковородкой! – окликнул меня Рой, закончив с рыбой, и сложил нарезанные кусочки в большую миску. Тщательно ополоснул руки, и только после этого взялся за аптечку, под непрестанное ворчание брата.

Я же развернулась к плите как раз вовремя – первые кусочки могли пригореть.

Запах шел божественный! Как удержаться и не снять пробу? Я сглотнула слюну, переворачивая кусочки. Почувствовав запах рыбы, с табуретки спрыгнул Арчи и подошел ко мне, холодными прикосновениями ластясь о ноги. Помнится, с непривычки жутковато было. Первые дни, когда я только примкнула к Грейсам, я с воплем запрыгивала от Арчи на стулья и подоконник. Но за два года привыкла.

В миску духу упали рыбьи головы, и Арчи с урчанием принялся за еду.

– Ужин готов, – позвала я братьев, вытаскивая на деревянную подставку дымящуюся сковороду, и мы сели за стол.

– И почему Арчи всегда получает свою порцию первым? – нацелившись на самую поджаристую рыбину, спросил Дин.

Котенок ответил ему шкодливым мяуканьем, и какое-то время мы ни о чем не разговаривали, поглощая ужин.

Когда тарелки были тщательно вычищены, а косточки скудной горсткой убраны со стола, я принесла большие чашки травяного настоя. Травы я собирала в лесу за Глушью, там же, бывало, находила ягоды. Получалось полезно и вкусно. Горячий ароматный напиток придавал больше бодрости, чем обычный чай, к тому же последний по вкусу всё чаще напоминал сено.

Кроме настоя с мятой и ягодами, на столе лежало три кусочка сахара – дневная норма, которую мы приберегали к вечеру. Сладкое в Глуши было роскошью, и торопливо съедать его вместе с обедом не хотелось. А вот не спеша откусывать по крохотному кусочку, смакуя сладость на языке – ни с чем не сравнимое удовольствие! Такие моменты стоили того, чтобы оставить сахар на вечер.

Кружка приятно грела руки, запах трав успокаивал. Мы трепались о рыбалке, погоде, работе; мечтали о лете и старательно обходили тему охоты стороной. Но совсем промолчать о ней оказалось невозможно. Я не боялась встречи с банши: в конце концов, охота стала привычной частью моей жизни. Но этот дурацкий плач!.. Он продолжал звучать в ушах, и избавиться от него никак не получалось.

– Как думаете, это Прорыв? – не выдержала я. Глушь приучала ожидать худшего.

Дин отхлебнул из своей кружки.

– Вряд ли. Ловцов не видно. А они сразу появляются, если Прорывы в городе.

Прорывы, через которые духи и химеры попадали в наш мир, чаще всего возникали в местах массовых казней, убийств или несчастных случаев с большим количеством жертв. Привлечь потусторонние силы могли и обычные пентаграммы, когда очередной идиот неправильно проводил ритуал, надеясь заключить контракт. Однажды нам довелось нарваться на свежий Прорыв: знакомый мальчишка решил отомстить обидчикам. Прорыв мы запечатали, но к тому моменту, как подоспели, призрачные твари отгрызли парню ногу. Повезло, что вообще остался жив. Хотя без ноги в Глуши – какая это жизнь?

Рой заметил, что я грущу, привычно встрепал мои волосы и протянул свой кусочек сахара.

– Хватит об этом думать. Съешь и иди спать.

Я приняла сладкое без спора. Раньше пыталась, но Рой быстро объяснил, что его решения не оспариваются. После смерти родителей ему рано пришлось повзрослеть. Больше никто не принимал его за подростка: он был сильнее и ловчее большинства своих сверстников, работал по две смены, чтобы мы не загнулись от голода, и до хрипоты спорил с приютом, желающим отнять меня и Дина. Иногда он уходил на охоту один и возвращался весь в крови – своей или химер. Соседи старательно делали вид, будто не замечают этого. Роя в Глуши уважали, а мы помогали ему изо всех сил.

Посуду убрали быстро и молча. Когда последняя чашка заняла место на полке, я позволила себе потянуться, отчаянно зевая.

– Спокойной ночи, – я первой ушла в спальню.

Здесь с трудом вмещались кровать и диван. Пока братья жили одни, диван стоял собранный в углу, и места было чуточку больше. И к старому шкафу, где хранилась одежда, можно было спокойно подойти, а не протискиваться боком. Но сейчас кровать Роя отдали мне, а братья теснились вдвоем у противоположной стены.

Я успела пригреться под одеялом, когда скрипнул старый матрас, и Грейсы завозились в своем углу, устраиваясь на разложенном диване. С недавних пор Рой не разрешал мне спать рядом с ними. «Ты взрослая. Не так поймут!». Ха! Как по мне, лишние хлопоты. Пусть по возрасту мы были почти погодками, я совсем не росла, оставалась такой же, какой встретилась с ними. Нескладный большеротый ребёнок с бледными веснушками на носу, к тому же плоская, как доска. Больше мальчишка, чем девчонка.

И честно скажу, то, что я не росла, волновало куда сильнее всяких этических норм. Рой пытался успокоить, списывал отсутствие роста на потрясение и плохое питание, но сам переживал не меньше. Я же утешала себя тем, что время вырасти у меня есть. Не побьют ведь меня местные жители только за то, что я выгляжу моложе своих лет? По крайней мере, пока.

– Хороших снов, – сонно пробормотал Дин, и Рой выключил свет.

***

Утро началось с мурлыканья под ухом и холодка на шее. Я попыталась согнать Арчи с кровати, но довольный игрой котёнок спрыгнул с подушки и отправился будить братьев.

Я перевернулась на живот и уткнулась носом в подушку, воруя у сна последние секунды. Обычно день был расписан по минутам. Едва занималась заря, мы выходили на работу – что поделать, Глушь не то место, где дети могут свободно гулять и играть. Работа попадалась разная: иногда мы целое утро выгребали мусор или помогали на стройке, в другой раз безвылазно сидели над чисткой овощей или рыбы. Девушек постарше могли отправить в центральный район Абендона, стирать и прибираться в домах, но детей туда не звали. Поговаривали, что там оказывают услуги иного толка.

Работа в Глуши распределялась администрацией и длилась до полудня, после чего всем выдавали жидкую похлёбку и кусок хлеба. Этого хватало, чтобы не свалиться с голоду, и, несмотря на жуткий вкус варева, никто не жаловался.

После обеда обязательной работы не было. Кто-то оставался за отдельную плату, другие разбредались по Глуши в поисках подработок. Рой частенько помогал в доках, чтобы хватало на оплату жилья. А вот нашу «сверхурочную» работу строго контролировал – мелкие поручения выполнять разрешал, но не более того. «Вырастете – тогда и работать станете», приговаривал он.

Пару раз в неделю нам удавалось вырваться на рыбалку. Шли всегда вместе, как вчера, иначе могли попросту не пустить на пристань, а то и отобрать улов. Когда везло, из рыбы получался знатный ужин на пару дней, и чувство голода притуплялось. Кажется, я знала сотни способов, как приготовить рыбу, и две сотни, как её съесть.

Вот бы и сегодня порыбачить! – размечталась я. Сквозь старые занавески, местами полупрозрачные от многочисленных стирок, в окне виднелась алая полоса солнца, озарившая крыши домов. Рассвет. Ну что ж, теперь уж точно пора вставать.

Подобрав вещи, я на цыпочках скрылась в ванной.

Горячего водоснабжения в доме не было. Наскоро ополоснувшись под холодным душем, я прошла на кухню и, напевая себе под нос, занялась завтраком. Открыла коробочки с засушенными травами и ягодами, принюхиваясь к ароматам и выбирая, с чем смешать чай – экспериментировать со вкусами мне нравилось. На плите весело побулькивала каша. У нас было правило: можно не ужинать, но завтракать надо обязательно. Иначе откуда брать силы для работы?

– Утречка! – взъерошенный Дин зашёл в кухню и уселся на табурет, подтянув к подбородку длинные худые ноги. – Как спалось?

– Без сновидений. – Я бросила листья мелиссы в то сено, что не иначе как по недоразумению тетушка Ло продала под видом чая, и поставила ковш рядом с кастрюлькой. Мои сны разнообразием не отличались. Свисающие разноцветные провода, прозрачная крышка над головой и пузырьки воздуха, поднимающиеся в толще воды – вот и всё, что мне снилось. Хорошо, когда сновидений не было, как сегодня. Тогда я вставала отдохнувшей. – А ты как?