1

  Промозглый ноябрьский ветер, казалось, проникал повсюду. Забирался под плотно застегнутое пальто, потом под рубашку, по-хозяйски располагался на груди и вызывал стойкое желание убраться отсюда подальше.

Но – нельзя.

Потому что обещание дочери – это святое. Нужно терпеть.

А она, будто и не замечала колючей непогоды, тянула его за собой, крутя по сторонам головой в пушистой шапке. Антон в десятый раз поежился и в двадцатый раз спросил:

– Элин, ну вон, смотри какие кролики красивые, белые – может купим одного?

– Не хочу кролика! Пап, ну как ты не понимаешь! Они же глупые!

И упрямо шла дальше.

Продавцы на рынке были под стать погоде. Такие-же хмурые, неприветливые, одетые в бушлаты  поверх курток и тоже, наверное, хотели, чтобы этот день побыстрее закончился. Дочь тащила его через ряды птиц, котят, грызунов и щенков всех пород и расцветок.

Иногда она останавливалась напротив прозрачных аквариумов с жуткого вида мохнатыми пауками, о чем-то размышляла и снова продолжала поиски.

– Так, юная мисс, я категорически настаиваю, чтобы вы объяснили своему отцу, что конкретно вы ищете.

Антон отвел дочь в сторону от снующих мимо покупателей и присел рядом.

– Мы ходим тут уже час с лишним, и кто-то из нас обязательно заболеет!

– Ты обещал на день рождения купить мне друга – насупилась девочка.

– Не спорю, но мы говорили о котенке или щенке!

– А я не хочу щенка или котенка!

– И чего-же хочет моя невыносимая принцесса на свое восьмилетие?

– Не знаю – Элина насупилась еще сильнее – чего-нибудь необычного. Не как у всех.

Антон вспомнил витрину с пауками, около которой она останавливалась совсем недавно и внутренне содрогнулся.

– Давай возьмем кролика, они красивые, и у твоих подружек таких нет, будешь в школе хвастаться.

– Ну я же говорила – они глупые!

Она искренне недоумевала, что ей приходиться повторять взрослому папе такие очевидные вещи. Антон тяжело вздохнул, принимая решение.

– Значит так, дорогая моя. Еще полчаса и мы едем домой. Если никого не выберешь, значит останешься без подарка на день рождения.

– Это не честно!

– Ну и что? У тебя полчаса.

Губы девочки сжались в тонкую полоску, подбородок дернулся и глаза набухли грядущими слезами.

– Даже не пытайся!

Как, наверное, каждый отец, Антон уже не раз проходил такой шантаж, но сейчас он не собирался давать слабину. Очень уж было холодно и мерзко на улице. Поэтому мужчина встал, взял ее за руку и повел дальше по рядам. Они прошли мимо террариумов со змеями (слава богу!), миновали застывших каменными изваяниями хамелеонов (пап, ну они же скучные!), дошли до конца и свернули направо, на последний рубеж звериной ярмарки. По неписаному закону каждого рынка, там народа было уже ощутимо меньше, выбор победнее, но и цены дешевле.

Буквально через несколько шагов Эля остановилась возле клетки, накрытой плотным покрывалом. Сверху, на грозившем вот-вот оторваться куске грязного скотча, был прилеплен тетрадный лист с размашистыми буквами. Несколько секунд девочка внимательно изучала надпись, потом попробовала проговорить ее про себя, шевеля одними губами. Удивленно нахмурилась такому странному названию и старательно произнесла его вслух:

– М-З-Г-Л-Я

Она дернула отвлекшегося на что-то отца за рукав и снова повторила необычное слово, но уже уверенней.

– Мзгля. Пап, а что такое М-З-Г-Л-Я?

– Чего? Нет такого слова, ты откуда…

– Слова может и нет, а животина есть – прервал его простуженный голос, доносившийся из-за прилавка. Антон растерянно оглянулся по сторонам, никого не увидел и недоверчиво уставился на клетку.

– Простите?

Ответом ему стало очень шумное сморкание, кряхтение и над темно-зеленым прилавком показалось густо заросшее бородой лицо. Венчала голову черная вязаная шапочка, из-под которой торчали редкие седые волосы. Ростом продавец оказался чуть выше девочки. Он еще повозился, очевидно на что-то встал, отчего немного прибавил в росте. Но все равно едва доходил Антону до груди.

– Дед еще мой их выводил, и прадед. В шахтах они им очень помогали.

– Мзгля? – повторил за дочкой Антон.

– Она самая.

– Никогда не слышал о таком животном. В шахтах вы сказали?

Мужчина раскатисто чихнул, вытерев нос засаленным рукавом куртки пуховика, бывшего когда-то белого цвета.

– Ага, в них, родимых. Опасность за версту чуют, обвал там, или газ вдруг. Да и с ними лучше, веселее…

Он внезапно осекся, помолчал немного и только через пару секунд добавил – "…было".

– Зачем же продаете, если с ней веселее?

– Старый я уже и последний из нашенских. Помру скоро. А она молодая еще, жить да жить скотине, вот и…

– А по вам так не скажешь, я бы больше 50 не дал.

– Эт у нас вся семья такая – усмехнулся мужик – К отцу моему до ста лет девки клеились. Росту чуть, да в жилах Чудь.

– Понятно – озадаченно ответил Антон – Так, а посмотреть-то можно на живность вашу?

– Отчего же нет, смотрите. Накрыл я ее, чтоб не простыла ненароком, погодка сами видите какая.

Бородатый продавец дернул покрывало со своей стороны, и Антон увидел небольшое мохнатое животное, дремавшее на застланном травой полу клетки. Размером с котенка, оно было похоже на помесь морской свинки и хомяка, с длинной вытянутой мордочкой, почти как у лисы. Покрытые светло-коричневой шерстью бока, мерно вздымались в такт его глубокому дыханию.

"Необычный, но в целом довольно милый хомяк" – отметил про себя Антон. Однако что-то еще, какая-то неуловимая странность в облике спящего грызуна, настойчиво царапала подсознание. Мужчина несколько раз моргнул, чуть встряхнув головой, и посмотрел на дочку, которая, приподнявшись на цыпочках изучала необычную зверушку.

– А Мзгля –  это что? Ну, порода или имя?

При звуке голоса хомяк переросток открыл ярко-оранжевые бусинки глаз, посмотрел на него и слегка зевнул, обнажив краешки острых, как иглы зубов. Затем закопошился, просыпаясь окончательно и с его боков отделились две пары тонких паучьих ног, покрытых такой-же светло-коричневой шерстью. Пока они были прижаты к туловищу, разглядеть их было почти невозможно, а сейчас… Сейчас зверушка вытянула их во все стороны, словно потягиваясь, опять зевнула, на этот раз уже широко раскрыв зубастую пасть и издала громкий мурлыкающий звук. После этого представления, она уперлась лапами в пол, подняла себя и снизу показались еще четыре, вполне обычные, короткие когтистые лапки.  Деловито встав на них, сложила дополнительные конечности и повернулась мордочкой к своему хозяину.

"Мрррряв".

– Это порода ихняя так называется, не спрашивайте кто придумал. Прадед может знал. А может он и придумал, кто его теперь узнает. Мда.

"Мрррряв"

– Ну что тебе? Что ты на меня вылупилась? Чудо в перьях, сейчас погоди.

Мужик скрылся с кряхтением под прилавком, чем-то зашуршал и снова появился, сжимая в руке кусок бежевой рассыпчатой халвы.

– Любит она сладкое спросонок, засранка. Что поделать, разбаловал негодяйку.

Он приоткрыл дверцу и протянул мзгле лакомство. Та осторожно взяла его передними лапками, уселась на пятую точку. Чуть не опрокинулась назад, но паучиные ноги молниеносно распрямились, упираясь в пол. Совершенно ошалевший Антон смотрел, как неведомое ему до этого дня существо, развалившись словно в кресле, с удовольствием уминает его любимую арахисовую халву.

И дед…и мзгля эта его… – просто паноптикум какой-то.

Из созерцания этой жутковатой милоты выдернула дочка, которая уже с минуту неистово трясла его за рукав.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».