— Я вот чего хотел спросить, — я намазывал ножом колбасный фарш на галету, — тот мужик говорил о рабах, плантациях. Я так понимаю, у них экономика своя есть?

— Логично, писаные, хоть и не совсем люди, а жрать обязаны, — рассказал Коростин. — Жрут они всё, но основной источник питания — это мясо мастодонтов и крупа, которую они принесли из своего мира. Очень питательная, быстро зреет, урожайность с гектара заруливает в минуса любую другую культуру. На вкус — что-то, вроде сои или чечевицы, не понять, короче, вроде бы, её даже начали культивировать, благо, теперь почти вся страна под посевы годится, холода только от берега Ледовитого Океана начинаются. Это всё известно, а вот социальные отношения в их обществе были секретом. Даже женщин тамошних никто поначалу не видел. Потом выяснили, что есть женщины, есть рабы, которых на войну не берут, а если берут, то они перестают быть рабами. И пленных людей они в рабство обращали, тех, кому сложных работ делать не надо, зомбировали, остальные трудились под принуждением. Возможно, били кнутами, а может быть, и гипнозом, как тот же Пасечник. Теперь решили повторить завоевание, мобилизовали всех, включая рабов, наносят им татуировки и зачисляют в военное сословие. Не исключаю, что и женщины тоже идут. В последний бой, так сказать.

— А люди? — спросил я, отправив в рот последний кусочек бутерброда.

— С людьми по-разному, — он подал плечами. — Те, кто остался на диких землях, сильно на власть обижены. Могли и добровольно под них пойти, как только возможность появилась. А кто-то просто хотел рабский ошейник снять.

— Ну и дурень, — сказал Винокур, опрокидывая в рот коньяк. — Ничего им не светит. Да и силы у них не те. Вчерашнего раба можно научить железкой махать, а вот магии его уже не обучишь. Да и драконов новых никто не родит. А я ещё слышал, что на такой случай, когда крупные силы будут подходить к освобождённым территориям, будут химию применять. Отравляющие газы. Уже сделали запасы, просто баллонами с газом закидают.

— Так это же запрещено, — вдруг очнулась Марина, которая до того просто прижималась ко мне. — Есть какие-то законы…

— Окстись, девушка, — Винокур едва не захохотал. — Какие законы, три четверти мира в руинах лежат, некому про законы помнить.

— Но… там ведь люди, — упавшим голосом напомнила Марина.

— Угу, а ещё эти люди собираются убивать других людей. Уж лучше так.

— Мне вот ещё что интересно, — несмотря на мизерность порции, коньяк подействовал, меня потянуло на разговоры. — А богиня эта — она одна, или их несколько?

— Насколько известно, одна, — сказал Коростин.

— Просто, если скопления врат тяготели к наиболее людным местам, то чего их главная в России появилась? Почему не в Европе, ну, или Бангладеш?

— Ну, справедливости ради, появилась она не в России, а где-то в Иране. Оттуда шли первые волны пришельцев, по побережью Каспия. Надо полагать, принцип тот же, что и у моей установки, не каждое место подходит. Богиня, если правильно понимаю, явилась первой, с отрядом самых сильных магов, а следом начали открываться другие врата, которые действительно тяготели к густонаселённым местам.

— И что, сейчас других стран нет?

— Ну, кое-что есть, всё же и там войска были, и оружие ядерное. Но таких запасов, как у нас, не имелось. И, что более важно, не было свободных мест, куда можно перебросить население. Теперь там анклавы, кое-где поддерживается относительно цивилизованная жизнь, но остальное — процентов, этак, девяносто — сплошной мрак.

— Китай, например, частично уцелел, — добавил Винокур. — Южная часть, где большинство проживало, почти исчез, а север, вместе с Монголией, выжил. В США кое-где ещё остались поселения, часть людей в Канаду перебралась, Европа почти полностью исчезла, я сам там не был, но те, кто возвращались, говорят, что смотреть страшно, разруха, пожарища и безлюдье. При этом писаные были и там разгромлены, но уже после того, как покончили с человечеством. Теперь только редкие крепости под охраной военных, часть людей, кстати, наши эвакуировали, когда руки дошли.

Мы уже закончили обед, когда появился Немой, сгибаясь под тяжестью двух полных канистр. Мы вскочили, Винокур сразу забрал у него канистры и передал новые, а сам бросился выливать содержимое в бочки.

— Откуда горючка? — немедленно задал вопрос Коростин.

Немой с глубокомысленным видом показал пальцем в ту сторону, откуда пришёл. Нда.

— Нет, в смысле, как её получили?

Немой пару секунд подумал, после чего изобразил пантомиму, где он открывает кран и подставляет канистру.

— Очень информативно, — съязвил Винокур из машины.

Немой с виноватой улыбкой развёл руками.

Он сделал ещё несколько ходок, в итоге наш запас горючего пополнился до максимального. Происхождение так и осталось загадкой. Когда он принёс последние канистры, с ним вернулся и Башкин.

— Всё в порядке? — он обвёл нас взглядом.

— В порядке, — ответил за всех Коростин. — Но у коллектива появились некоторые вопросы.

— Да, сейчас всё объясню. Не всё, конечно, но, если вкратце: товарищи, шутки кончились. Дальше нас ждут полноценные боевые действия, пробиваться придётся со стрельбой и взрывами. Враг велик числом, хитёр и коварен. А нас мало. Но, скажу я вам, шансы есть. Ставку сделаем на скорость.

Винокур многозначительно покатал между пальцами патрон, намекая, что стрельба и взрывы требуют расходников.

— Всё есть, — загадочно сказал учёный, — даже больше, чем нужно. Идите за мной, теперь все.

Он пошёл в лес, а мы отправились следом, с машиной остался только Немой, который сильно вымотался, пока носил канистры. Пройдя извилистой тропой, мы вышли на странную поляну, где под слоями дёрна и свежей травой проглядывала бетонная поверхность. А на этой поляне нас ждал сюрприз: гора оружия. Надо полагать, учёный вскрыл некий схрон, который был замаскирован от посторонних.

— Итак, смотрите, — начал объяснять он. — Три автомата и магазины.

Он взял из кучи три автомата АКС, полностью новых, явно никогда не использовавшихся, положил рядом с нами и стал выкладывать магазины. Последние, кстати, были либо пулемётными на сорок пять, либо «бубнами» на сто. Даже не знал, что в Союзе такие выпускали. Один из автоматов имел подствольный гранатомёт.

— Пулемёт, — продолжил он. — ПКМ я брать не стал, его тяжело перемещать, а вот это, — он напрягся и вынул из кучи тяжёлую тушу ДШК, нам очень даже пригодится. Насколько я знаю, установить его в башне труда не составит.

— Установим, — кивнул Винокур.

— Патронов больше пяти тысяч к автомату, в цинках, и чуть больше тысячи к ДШК, правда, эти россыпью, бронебойные и МДЗ.

Он снова полез в кучу и вытащил на свет очередной цинк с патронами.

— А это вам, уважаемая Марина, семь шестьдесят две, снайперские, четыреста сорок штук. Есть ещё несколько пачек бронебойных и трассирующих, всего почти шестьсот.

Марина растерялась.

— Да мне столько и не нужно, я ведь не расстреляю.

— Не уверен, — он покачал головой. — Поскольку вашу трёхлинейку, что застала, как я думаю, ещё Гражданскую войну, мы сейчас утилизируем.

В руке его появилась винтовка СВД, тоже новая и с каким-то нестандартным прицелом.

— Только пристрелять нужно, — сообщил учёный. — Прицел экспериментальный, восьмикратный, только начали обкатывать.

Марина, несколько растерявшись, приняла неожиданный подарок и с интересом его рассматривала.

— Теперь те, у кого нет оружия ближнего боя, — он вынул из небольшого мешка два пистолета Стечкина. — Берите, вооружайтесь, по два запасных магазина и запас патронов, патроны не считал, но около двух сотен на каждый.

— Гранаты? — спросил Винокур, ковыряясь в пулемёте.

— Вон те два ящика, — сообщил Башкин, указав в противоположный конец поляны. — Сорок РГД-5 и двадцать Ф-1. Запалы отдельно. Ещё есть взрывчатка, но немного, килограммов десять. Тротил. Гранаты к подствольному гранатомёту в количестве сорока штук. И вот это ещё.