Мама повернула голову к Эзре, которая что-то говорила. Королева улыбнулась, и у меня перехватило дыхание. Такая милая улыбка, я и не помнила, чтобы она когда-нибудь так улыбалась мне.

Так она улыбалась Эзре, но не мне – не своей дочери.

Я сглотнула, чтобы избавиться от комка в горле, но чуть не задохнулась. Мама рассмеялась, и я ощутила это каждой косточкой. Со мной она никогда не смеялась. Да и с чего бы? Я – провалившаяся Дева, а Эзра – принцесса.

Боги, я же ревновала. После стольких лет. Как такое возможно? Захотелось рассмеяться, но какое-то мгновение я действительно желала быть Эзрой.

Сидеть там и быть достойной семьи, которая меня окружает. Кроме Тавиуса, но включая Эзру, конечно. Я мечтала об этом.

Меня наполнили странные мысли – вопросы, которыми я перестала задаваться много лет назад. Насколько другой была бы моя жизнь, если бы мой предок не согласился на такую возмутительную сделку? Не родись я в покрове – как Дева, обещанная Первозданному Смерти. Праздновали бы мои дни рождения с тортами и свечами? Стала бы моим первым полученным подарком кукла или какая-нибудь прелестная безделушка? А теплые объятия и сплетни по вечерам в чайной? А Ритуалы, на которых я сидела бы рядом с мамой? Может, еще и с папой?

Гордилась бы мной мама вместо того, чтобы сожалеть о том, кем я стала?

Все эти вопросы вылетели у меня из головы, когда позади трона заколебался и раздвинулся плотный белый занавес с золотыми символами солнца. Я крепче сжала сложенные на груди руки. Солнечный жрец вывел Избранного. Им оказался молодой человек в просторных белых штанах и жилете. Вуаль Избранного скрывала его лицо, оставляя открытыми только рот и подбородок, а кожа была раскрашена золотой краской, что напомнило мне Каллума.

Когда Избранного усадили на трон, разговоры стихли до шепота. На вуаль надели венок из пионов и еще каких-то хрупких цветов. Солнечный жрец встал позади трона, а еще трое жрецов опустились на колени.

Остававшиеся незажженными свечи вспыхнули, а меня сковало странное ощущение. Я узнала его. Так же я почувствовала себя на озере. За мной наблюдали.

Я напряженно осмотрела передние скамьи, и у меня упало сердце, когда наткнулась на взгляд Тавиуса. Его губы изогнулись в ухмылке, и я подавила желание показать ему средний палец – в высшей степени неприличный жест в Храме Жизни.

Тавиус подался вперед, наклонив голову к маме. Ее бледные плечи, окутанные в шелк, напряглись. Подлец. Я застыла, а королева повернула голову. Я хотела отступить назад в тень, но там не было места. Чувствуя на себе ее взгляд, я стиснула зубы.

Ну вот, всё как всегда.

Не стоило приходить, а если задержусь, королева рассердится еще сильнее. Я начала поворачиваться, но тут по залу пронесся порыв теплого ветра, потревожив пламя свечей. Я остановилась, а по толпе пронесся ропот. Ветер принес аромат…

Воздух наполнился энергией, которая потрескивала на моей коже и окутывала окружающих людей. Я метнула взгляд на центральный проход, где пространство начало искажаться и вибрировать. Зная, что сейчас будет, я взглянула на возвышение, где молодой человек сидел, сложив руки и скрестив ноги в лодыжках. На его лице играла невероятная улыбка. Он не волновался насчет своего Вознесения. Он весь сиял, его тело напряглось в предвкушении, а первозданная энергия нарастала. В золотом зале прогремел раскат грома, а снаружи донеслись приветственные крики. В сотнях свечей ревело пламя, устремляясь к стеклянному потолку, а пространство с рокотом раскололось. Вырвались клубы итера, падая на бриллиантовую крошку и известняк пола. Проход заполнила масса пульсирующего серебряного света, вихрем собираясь вокруг высокой мужской фигуры.

Все вокруг преклонили колени, прижав руку к груди. Когда клубы серебристого света улеглись, я опомнилась и тоже опустилась на одно колено и подняла к груди руку.

Как и все, я не отводила глаз от центрального прохода. Я впервые увидела Колиса, Первозданного Жизни. Оказалось, что у него тоже золотые волосы и кожа, как и у бога Каллума. Высокий и широкоплечий, он носил белую одежду, искрящуюся золотом. Мое внимание привлек золотой обруч на его мощном бицепсе.

Избранный встал с церемониального трона, преклонил колено и опустил покрытую вуалью голову. Колис был размытым золотым очертанием и искрящимися щупальцами итера, когда стремительно взошел на возвышение. Края вуали Избранного взметнулись. Крупное тело Первозданного заслонило от меня юношу, когда Колис поднял вуаль, открывая лицо Избранного только себе.

Не знаю, сказал ли он что-то Избранному. Не знаю, билось ли чье-нибудь сердце так же быстро, как и мое; чувствовал ли еще кто-нибудь текущую по затылку первозданную энергию, отчего было практически невозможно держать голову поднятой. Ощутил ли кто-то тошноту, когда Колис выпрямился во весь рост и заговорил голосом, от которого у меня все внутри задрожало.

– Избранный, ты достоин.

Все вокруг ударили руками по полу. Громовой стук эхом донесся с переполненных улиц перед Солнечным храмом, со всей Карсодонии. Я вздрогнула, не в силах шевельнуть рукой. Достоин. Это слово свернулось комком у меня внутри. Первозданный повернулся к присутствующим. Мне сдавило грудь, а храм содрогнулся под силой сотен бьющих в пол ладоней. Лицо Первозданного…

Слишком яркое, на него было больно долго смотреть – смотреть достаточно, чтобы разглядеть его черты. Он медленно оглядывал скамьи и ниши. Его взгляд остановился, как и мое сердце, а мои глаза начали слезиться и гореть. По коже побежали мурашки, а дыхание застряло в горле.

Первозданный Жизни смотрел прямо в нишу, где я стояла, преклонив колено, и я больше не могла держать глаза открытыми. На ресницах собрались слезы, и они опустились, но я все равно чувствовала его взгляд – горячий, как само солнце, теплый, как дар, бьющийся у меня в груди.

Когда день Ритуала сменился ночью, у меня опять начала побаливать челюсть. Не так сильно, как раньше, но все равно было неприятно. Я бесцельно бродила по Первозданным садам, не испытывая желания покинуть Вэйфейр, хотя Большой Чертог был заполнен знатью и другими людьми, празднующими Ритуал. Мне удавалось избегать мамы, что будет труднее, когда гости уедут. Тогда она наверняка позовет меня.

Я вздохнула, и мои мысли унеслись обратно в Солнечный храм и к Первозданному Жизни. По затылку пробежала дрожь, я остановилась перед ночными розами у входа в сад. Они расползались по земле и оплетали большую чашу фонтана. Наверное, внимание Колиса ко мне лишь игра моего воображения. Ниша, где я стояла на коленях, была заполнена людьми. Но я подумала о своем даре и его источнике: должно быть, этот дар исходил от него.

Раздался высокий, пронзительный свист. Я резко подняла голову и повернулась к гавани. Над морем Страуд высоко в небо взметнулся столб белых искр. Еще один пронзительный свист – и взорвался фейерверк из ослепительных красных искр.

Привлеченная зрелищем, я вышла из Первозданных садов и вступила в крытый переход. С утесов фейерверк будет хорошо виден. А потом я, возможно, схожу к озеру. Я не возвращалась туда после той ночи, когда встретила Эша. Наверное, опасалась, что озеро больше не будет казаться…

– Сера, – послышался тихий шепот.

Я остановилась и повернулась налево.

– Эзра? Что ты здесь делаешь? Ты же должна быть…

Слова замерли у меня на языке, когда я рассмотрела сводную сестру в тусклом свете фонарей. Она была бледна, измучена и…

У меня упало сердце, когда увидела темно-красные пятна на ее лифе. И красновато-коричневые – на зеленой юбке.

– Ты ранена? Тебя кто-то ранил? – Все во мне застыло, и я стала пустой. Я сотворю ужасные вещи с любым, кто посмел ее тронуть. – Кому мне нужно причинить боль?

Эзра никак не отреагировала на мой вопрос.

– Я в порядке. Я не ранена. Кровь не моя, но… мне нужна твоя помощь.

Я почувствовала небольшое облегчение.

– Чья на тебе кровь? – спросила я, ловя ее взгляд в мягком свете газовых фонарей. Я прищурилась. – Тебе нужна помощь, чтобы похоронить тело?