Эш наклонился ко мне.

– Но это не входило в сделку, которую заключил мой отец. То, что происходит в Ласании, случилось бы в любом случае. В конце концов это распространится по всему царству смертных, равно как и по всему Илизиуму.

– Знаешь что? – вмешалась Эйос. Я повернула голову к ней, и наши взгляды встретились. – Мне кажется, Рейн что-то понял. Может, это имеет отношение к сделке, но не так, как ты думаешь.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Эш, глядя на богиню.

– Может, Гниль – последствие деяний Колиса – не проявлялась так долго потому, что в роду Мирелей жила искра жизни. Я хочу сказать, что царство смертных гораздо уязвимее к действиям Первозданных. Отсутствие Первозданного Жизни должно было сказаться уже давно, верно? – Эйос оглядела стол. Некоторые согласно кивнули. – Искра жизни в каком-то смысле была защищена в вашем роду. Находилась там, но… когда ты родилась, искра перешла в смертное тело – уязвимое и имеющее конечный срок.

– Ты имеешь в виду мою смерть, – хрипло сказала я.

Эйос поморщилась.

– Да. А может, нет, – быстро добавила она, когда я вздрогнула. – Может, искра жизни ослабела в смертном теле и больше не может сдерживать последствия действий Колиса. – Она слегка пожала плечами. – Или я полностью ошибаюсь, и просто не обращайте на меня внимания.

– Нет. В твоей идее что-то есть, – задумчиво произнес Эш и переключил внимание на меня. Мне стало нехорошо. Мгновение он изучал меня. – Сера, что происходит?

Я не могла ответить.

– Ты не просто удивилась. – В его радужки просочился итер. – Ты переживаешь слишком сильно, это не может быть растерянность из-за недопонимания.

Недопонимание? Меня сотряс хриплый смех. Должно быть, Эш улавливал мои эмоции, читал их, но в этот момент мне было все равно. Вряд ли он мог точно определить, что именно я чувствую.

Дрожь распространилась по телу, лишая меня возможности отрицать его слова.

Все встало на свои места. В тот день в Красном лесу я поняла, что происходящее в Стране теней напоминает распространение Гнили в Ласании – серая, высохшая трава, голые скрученные ветви, вонь гнилой сирени, пропитывающая мертвую почву.

Но это означало… если сделка не связана с Гнилью, я ничего не могу сделать. Что еще хуже, она распространится по всему царству смертных. И если Эйос права, это из-за моего рождения. Потому что искра теперь живет в теле, которое в конце концов умрет, унеся ее с собой. Часы, которые вели обратный отсчет, подводили не к завершению сделки. А к моему концу.

Прижав руку к животу, я встала, не в силах больше сидеть, и отошла от стола.

– Сера. – Эш повернулся ко мне. – Что происходит?

Я убрала с лица волосы, дергая пряди. Я не видела Эша. Не видела никого в комнате. Перед глазами стоял образ Куперов, лежащих на кровати, пока над ними роились мухи. А потом я подумала о других семьях. Сотни тысяч, миллионы бедных семей.

– Я считала, что могу это остановить, – прошептала я. Горло горело. – Так я провела всю… свою жизнь. Мои мысли. Все, что я делала. Одиночество. Проклятая вуаль Избранной. Тренировки… Всё впустую. Проклятая подготовка. – Я провела руками по лицу. – Это стоило того. Я бы спасла свой народ. Неважно, что в итоге случилось бы со мной…

Эш внезапно оказался передо мной, его холодные ладони прижались к моим щекам.

– Неужели вы полагали, что исполнение сделки остановит Гниль?

У меня вырвался придушенный смешок.

– Нет. Мы думали…

«Заставь его влюбиться.

Стань его слабостью.

Покончи с ним».

Я содрогнулась от резкого ощущения – я по-настоящему дышала. То же самое чувствовала, когда меня преподнесли ему в ту первую ночь, а он не забрал меня. Облегчение. Но теперь по совершенно иной причине. Мне не нужно им манипулировать. Не нужно заставлять его влюбиться, а затем убивать.

В поле зрения появилось его лицо, резкие скулы. Роскошные рыжевато-каштановые волосы и поразительные глаза, бурлящие итером. Черты Первозданного, который оказался вовсе не таким, как я предполагала или хотела верить. Чутким и добрым, несмотря на все потери и боль, которые ему выпали и которые многих других превратили бы в чудовищ. Человеком, который… начал мне нравиться. Стал мне небезразличен еще до того, как я узнала, кто он, – когда мы сидели бок о бок у озера. Человеком, который заставил меня чувствовать себя личностью, а не чистым полотном или пустым сосудом.

Рожденной только для того, чтобы убивать.

Мне не нужно делать то, чего я не хочу. И, о боги, я не хотела ему вредить. Даже быть на это способной. И теперь я не должна это делать. Облегчение было всепоглощающим, оно захлестнуло меня волной эмоций, в которых я чуть не утонула. Меня остановило только воспоминание о той ночи, когда он не забрал меня.

Вина.

Горькая, клокочущая вина.

Умрут миллионы, даже если мне не нужно забирать его жизнь. Это не благословение. Не отсрочка.

– Сера, – прошептал Эш.

Я подняла на него взгляд, и у меня сбилось дыхание, когда он провел по моей щеке пальцем, вытирая слезинку. Я попала в плен его ярких глаз, в которых метались клубы итера.

– Вряд ли она думала, что спасет свой народ, став твоей супругой, – раздался голос Бель, напомнив, что мы не одни. Итер в глазах Эша затих. – Думаю, она узнала, как завершить сделку в пользу призвавшего.

Эш молча смотрел на меня. Кто-то выругался. Я слышала, как скрипели ножки стульев по каменному полу, и затем почувствовала это. Руки Эша задрожали, и внезапно комната наполнилась энергией, потрескивающей на моей коже. Я увидела, как истончилась его кожа и под ней сгустились тени.

– Ты думала, что будущее Ласании зависит от сделки, от того, что ты исполнишь ее, но не как моя супруга. – Его голос был так тих и мягок, что по мне пробежал холодок. – Ты знала, как завершить сделку в пользу призвавшего?

Все мое существо кричало, что я должна солгать. Во мне возникло на удивление сильное чувство самосохранения. Солгать было самым разумным, но мне надоело лгать. И скрываться.

– Да.

Эш резко вдохнул. Из углов комнаты отделились тени и собрались вокруг него – вокруг нас.

– Вот почему ты продолжала приходить в Теневой храм после того, как я отверг тебя? Вот почему хотела исполнить сделку, на которую не подписывалась?

В моей груди возникла еще одна трещина.

– Да.

Из его глаз вырвался итер, а сквозь мятущиеся тени за его спиной начал пробиваться свет. Мой выдох повис облачком между нами.

– Твои тренировки. Твоя подготовка. – Он оскалил зубы, и показались кончики клыков. – Все, что ты делала с того дня, как появилась на свет, и до этого момента, было для того, чтобы стать моей слабостью?

Мне сдавило грудь. Я не могла отвечать. Казалось, что из комнаты пропал воздух, а оставшийся слишком холодный и густой, чтобы им дышать. Внутри меня возникло жжение, которое поползло к горлу, а обрамленные итером тени за спиной Эша приняли очертания крыльев.

Я умру.

Я поняла это, глядя в его неподвижные, мертвые глаза. И я не могла его винить. Я стояла перед ним, потому что собиралась убить его. Всегда знала, что приму смерть от его рук или из-за того, что покончила с ним.

– Ты, – произнес он.

Его голос – шепот ночи. Он провел рукой по моей челюсти, прижал ладонь к моему горлу, запрокинул мою голову назад. Теперь я смотрела не на Эша. А на Первозданного. Первозданного Смерти. Он стал для меня Никтосом.

– Ты должна знать, что тебе не удалось бы уйти, даже если твой замысел удался. Ты бы умерла в тот момент, когда вытащила этот проклятый тенекамень из моей груди.

– Эш, – произнес Нектас рядом с нами.

Первозданный не шевелился. Он, не моргая, смотрел на меня.

– Неужели ты совершенно не ценишь свою жизнь?

Я вздрогнула.

– Эш, – повторил Нектас, а Ривер издал негромкий звук.

В глазах Эша метался итер. Он медленно убрал руки, и тени вокруг него обрушились. Мгновение он стоял, черты его лица обострились. Затем он шагнул назад.