- Вы чего тут козлы, расселись? Вам что, подворотни мало? Григорий слегка обиделся. Больше за подворотню.

- Ты чего такое говоришь, бабка? - ответил он, размахивая початой бутылкой водки в правой руке, - Побойся Бога, если не партийная. Мы что, алкоголики какие-нибудь, по подворотням пить?

- Так кто ж вы, если в песочнице средь бела дня эенки наливаете?

- Мы, инженеры-химики, гордо ответил Григорий, - Моя фамилия Забубенный, может, слыхали?

- Не слыхали, А ну валите отсюда, а не то милицию позову! Забубенный хотел еще что-то сказатъ, но вспомнил, как однажды, проезжая через Сыктывкар, устраивался работать в милицию и что из этого вышло. Воспоминание пробудило в нем давно забытые привычки. Неожиданно для себя Забубенный гаркнул:

- А ну, предъявите документы!

Бабка опешила. Документов, кроме использованного билета на трамвай, у нее с собой не было. Тут в перепалку вмешался Антон, все это время разглядывавший пацана, который искренне хотел покопаться в песочке, но пока боялся.

- Да ладно, бабуля, не надо предъявлять документов. Пойдем, Григорий ко мне домой, пусть парень отдохнет.

Забубенный нехотя собрал остатки трапезы обратно в мешок и, заткнув пальцем бутылку, побрел в парадное. Они поднялись к Антону в квартиру и там расположились на кухне. Когда сосед продолжил возлияние, Антон не выдержал и присоединился. Третьего у них не было, но и водка уже подходила к концу. Опроставший пол-литра в одно лицо Григорий прорвался. Тонкая плотина врожденной тактичности была сметена мощным потоком водки и воспаленных воспоминаний. И Забубенный начал историческую песню.

- Вот я-то постарше тебя буду почитай вдвое, Антоха. А как мы жили, какая у нас страна-то была, ты только представь! Широкая! В-оо-т такая..., и он развел свои руки с огромными ладонями в стороны, едва не свалив стоявшую на подоконнике вазу.

- Угу, - подтвердил Антон, с сожалением понимая, что плотина точно прорвалась и придется ждать пока поток иссякнет, - Шире некуда, дальше океан.

- Вот и я говорю, рыбы - море, лесов - океан, руби - не перерубишь! А сколько светлых голов у нас в стране, а?

- Море?-предположил Антон.

Больше, подтвердил Григорий, - Светлых голов у нас тьма!

- Точно. Руби, не перерубишь, - поддакнул Антон.

- Во-во. И чего только не напридумывали эти русские светлые головы:

электричество, паровоз, комбайны, мельницы, бани и даже космические корабли! Всего было вдоволь. Представляешь, как мы жили, пока не пришли эти...

Антон на секунду озадачился. Отсутствие знаний компенсировалось у Забубенного хорошей осведомленностью в политике и экономике необъятной родины. Антон пропустил мимо ушей "мельницы и бани", придуманные мусульманами, но версия про "этих" его несколько озадачила. По возрасту Григорий вроде бы не походил на старого революционера, принимавшего участие в штурме Зимнего, в то же время был уже не слишком молод. Скорее всего, он имел в виду "новых русских". На всякий случай Антон переспросил:

- Это, какие эти?

- Ну, те, несвязно ответил Григорий, и слегка стушевался, - которые все захватили и разворовали. Ворюги, короче, у которых опять стало много денег.

- Банкиры, что ли?

- Ага. Банкиры, пирамиды и правительство. Наживаются, сволочи, на народной душе. "Кока-Колу" пьют со "Сникерсами" разными, стриптизы смотрят. А народ-то, что - двужильный, одну водку кушать? - у Забубенного в глазах появился злобный блеск, - Народ, он тоже "Сникерсов" хочет и стриптиза, культурно отдыхать то есть. Тысячу лет уже терпим эксплуататоров, сколько ж можно пить кровь народную?

При этом он набулькал себе и Антону еще по рюмке. Водка закончилась,

- Да какую же тысячу? - снова удивился Гризов, - Еще ста лет не прошло, как всех эксплуататоров перевешали.

Забубенный отмахнулся.

- Ты меня Антоха не путай, давай лучше выпьем!

- За что? - спросил Антон,

- За правительство!

Теперь Антон был ошеломлен окончательно.

- За какое правительство? Ты же их ворюгами считаешь, Григорий.

Но Григорий не ответил. Он молча опрокинул в себя стопку и посмотрел на пустую бутылку. Затем перевел мрачный взгляд на кухонную стену.

- Да, - наконец выговорил он с нажимом в голосе, - Все надо менять!

- Точно, Григорий! Это верно подмечено. У тебя, я смотрю, государственный ум. - пошутил Гризов, - Тебе надо революцию делать Григорий или сразу в президенты двигать. А что, будешь страной управлять, это легче, чем "Мерседесы" чинить. Учится, главное, вообще не надо. В президенты всех берут, никакой дискриминации, - актеров, теннисистов, летчиков. Самое рыбное место

Григорий воспрянул духом и с надеждой посмотрел на Антона. Но тут ему пришло в голову, что если делать революцию это значит, надо рисковать жизнью, создавать партию, лет двадцать помотаться по тюрьмам и ссылкам, недоедать, и, если на этом пути тебя не застрелят, то брать власть в свои руки путем кровопролитного сражения за Кремль, поскольку просто так ее не отдадут. А если выставить свою кандидатуру на выборы от блока инженеров-химиков и авто слесарей, то ведь надо еще денег добыть на предвыборную кампанию Людей найти нужных, помощников, все организовать, всех подкупить и постараться дожить до дня всенародного голосования. И в том и в другом случае надо было много работать,

Григорий посмотрел на Антона, махнул на все рукой и сказал:

- Я за второй бутылкой сбегаю, а то водка закончилась.

Я что-то был такое без названья,

Не флора и не фауна как будто...

Глава пятая. Контакт по-русски

В ожидании Антон просидел почти два часа, глядя в окно на слегка трепыхавшиеся листья тополей. Пара стопок сделали свое расслабляющее дело, Гризов размяк, и сам постепенно пропитался духом воспоминаний. Скоро ему захотелось покурить, он вышел на балкон, но вспомнил, что больше не курит. Однако на балконе остался, - больно хорошо было стоять августовским вечером на открытом воздухе, хоть и городским.

Когда стукнуло шесть вечера, а Забубенный по-прежнему не давал о себе знать, Антон решил позвонить Утякину. Вместе с ним можно было сообразить что-нибудь развлекательное. Но не успел. Неожиданно в воздухе случилось что-то странное. Освещение двора резко изменилось. Неровные тени деревьев, до того едва различимые в мягком вечернем свете, внезапно почернели, став четкими, словно на футбольном стадионе включились чудо прожектора. Проявилась песочница с избушкой. Больше ничего не произошло, но Антону и этого хватило. Осмотрев двор, Гризов медленно поднял голову вверх и вздрогнул от неожиданности: над самыми крышами двора-колодца висела, мерная бортовыми огнями, летающая тарелка. Не какой-нибудь "Шаттл" или станция "Восток-7", а самая натуральная летающая тарелка из фильмов про инопланетян. Из ее днища били мощные прожектора, освещая все вокруг, но почему-то никто кроме Антона не обратил на нее внимания. Дети продолжали копаться в песочке, прохожие шли по своим делам, к окнам домов не прилипали изумленные сограждане. Странно, но с появлением тарелки, не появилось никаких новых звуков типа завывания турбин или свиста разрезаемого воздуха, не вырывался пар из раскаленных дюз. Видно, техника была экологически чистой и находилась за гранью фантастики.