– Да вот я тоже не в курсе, кого ты спрашиваешь, – добродушно пробухтел Санёк, накладывая на хлеб масло.

Масло он именно накладывал, пластами примерно в сантиметр толщиной. Маша, глядя на него, как-то мгновенно вспомнила, где у неё печень находится, хотя обычно такие вопросы её не очень-то заботили.

– А что происходит-то? – поинтересовался Добренко.

– А то и происходит, что сначала понаехали какие-то бароны с прочими Онасисами, а потом давай неповинных, понимаешь, граждан арестовывать! – багровея, заорал полицейский, угрожающе размахивая своей папкой.

– Если Онасис – это про меня, то я никого не арестовывал, – признался Саша.

– Да не ты, – отмахнулся лапой-ластой Капитан Америка. – Это мои ребятки с утра подсуетились. И, кстати, почему неповинных-то? Вот как ни на есть, настоящего преступника взяли. Прямо с доказательной базой повязали.

– Я тебе покажу базу! На моём, мать его, районе и без моего ведома?! ..! … ..! – окончательно вышел из берегов Боровик. – Да кто ты такой, …. …. мать?!

– Да я … … … за ногу, капитан … Скуратов, – равнодушно, даже апатично, отозвался бугай, откусывая от своего чудовищного бутерброда примерно разом половину. – И мне … на… твой … … район.

– Да я тебя щас … … …. через … забор, капитанишка … … засратый! – перешёл на фальцет участковый.

– Так ведь и я тебя могу … … … …, товарищ … капитан, – потянулся, хрустнув суставами, морской котик. – Ты об этом … не … … подумал?

Маша окончательно запуталась в обилии капитанов. А, может, это просто красочность великого и могучего родного языка её деморализовала. Вон Ирка слушала перепалку, приоткрыв от восхищения рот и высоко вздёрнув безупречные брови.

– ..! – высказался Малыш, одним глотком допил кофе из чашки и пошёл по своим делам, по дороге сильно пихнув Боровика в пухлый бок, но тот даже и не заметил этого, в таком гневе пребывал.

– Ну ты меня достал, – крутанул почти лысой головой бугай, – я щас…

– Сань, – тихонько напомнил Добренко. – У тебя совесть есть? Тут же эти… дамы.

«Не эти» как по команде уставились на «этих». Маша немедленно захлопнула собственный рот и тихонько ударила по подбородку Ирку, побуждая подругу сделать тоже самое.

– Миль пардон, – провозгласил морской котик, поднялся с белоснежного дивана и изобразил книксен. Мария Архиповна никогда раньше не видела, как слоны проделывают эдакие штуки. Получилось ничего, даже грациозно. Почти. – Давай так, капитан.

Ниоткуда, кажется, прямо из воздуха, Саня выловил бордовую книжечку со сверкнувшей золотом надписью – Мельге не разобрала, что там на удостоверении написано – и сунул «корочки» прямо под нос участковому. Тот ещё больше побагровел, хотя это и казалось совершенно невозможным, отшатнулся, но послушно скосил глаза. А потом разом побледнел, икнул, вдруг выдал ни к селу ни к городу: «Ваш’ благродие…» – и странно ослаб в коленях, как будто тоже собирался реверанс сделать.

– Ну вот и ладушки, – бугай одобрительно похлопал Боровика по плечу, отчего тот присел ещё ниже. – Работай, капитан. Я тебе больше мешать не буду. Извиняй, ежели чего не так.

– Как можно? – акулой разулыбался участковый.

– Стойте! – отмерла Маша. – А кого арестовали-то?

– Говорю же, преступника, – повёл богатырскими плечами бугай. – Который вас, раскрасавицы вы наши, по кумполам долбал. И в подвал пихал под видом вашей же алкогольной невменяемости. А другие нас и не интересуют совсем, пусть ими местные органы занимаются.

– Как так-то? – ошарашенная Мария повернулась к Добренко. – Ты же мне обещал! Я же сама должна до всего… Я же объясняла! То есть, объяснила!

– Ну а я чего? – невозмутимо пожал плечами дрессировщик. – Узнавай. Чем смогу, помогу, как и договаривались.

– Так его же уже арестовали!

– Тем более. Самое теперь время тебе в это лезть. Никто больше по кум… Не навредит, в общем.

– Ну ты и!..

Госпожа Мельге аж задохнулась от возмущения, прожгла Сашу взглядом и, чеканя шаг, покинула комнату. Хотелось бы ещё от души долбануть дверью, но этого сделать не получилось ввиду отсутствия оных в акапульсковском доме.

– Это что такое было? – озадаченно прогудел за её спиной громила.

– Эмансипация, – спокойно пояснил необразованный, но, видимо, до чёртиков эрудированный бывший укротитель.

И наверняка ведь плечами пожал, с… с... «Мерзавец!» – вот как бы сказала Вероника Германовна, чьи мудрые наставления непутёвая внучка как-то подзабывать стала. И зря, наверное.

Маша ещё немного постояла в тёмном коридоре, догрызая жалкие остатки ногтей и так же, чеканя шаг, вернулась.

– Значит, слушайте меня внимательно, – специальным тоном, каким особо важные собрания открывала, начала Мария Архиповна. – Добренко. Мне нужно, чтобы ты съездил в город, в больницу и узнал, что же всё-таки случилось с Михалычем. Полный отчёт. Это понятно?

Саша, как раз наливавший себе кофе, даже не дрогнул, просто кивнул.

– Ну сильна барышня, – восхищённо, но шёпотом, выдохнул морской котик. – Сашк, а ты с ней справишься?

Дрессировщик – мерзавец и не надо лишних эпитетов – пожал плечами и вроде бы усмехнулся. Правда, это Маше как раз вполне могло и показаться.

– Хорошо. Да, и оставь мне списки, которые ты в городе взял. По секции биатлона, – как ни в чём не бывало, продолжила госпожа Мельге. – Теперь ты, Ир. Не могла бы съездить в местный архив? Мне кое-что узнать надо бы, в общем-то пустяк, но деталька важная. Смотаешься? Нет, две, две детальки. Ещё надо заскочить в БТИ[1] или как там теперь эти конторы называются?

Ирка, успевшая принять независимый и даже скучающий вид… тоже пожала плечами. Сговорились они, что ли? Или это просто заразно?

– А ты что будешь делать? – поинтересовалась подруга, прикуривая пахитоску.

Кстати, кажется, в первый раз за всё своё пребывание в Мухлово.

– А я поищу старушку-уборщицу, которая видела, кто в кабинет заходил. – Ирка вопросительно выломила бровь. – То есть соседку, заметившую, кто заходил в дом. Тогда узнаем убийцу… то есть не убийцу, конечно, тьфу ты! В общем, узнаем, кто старичка-банкомата ударил.

– И-и, барышня! – протянул Санёк. – Спохватились! Там всех соседей уже давно по третьему кругу опросили. Никто внимания на этот дом не обращал. Магазин, как-никак, да ещё этот… Вот точно, банкомат! Постоянно туда-сюда шляются. Всех разве упомнишь?

– Я разве говорила, что речь о магазине идёт? – глянув на громилу с высока, осведомилась Мария. – Мне нужно выяснить, кто в тот вечер приходил к Лиске. За ней-то соседки наверняка во все глаза глядят.

– Почему?

– Потому что её любовников стерегут, – любезно пояснила Маша.

– Ну сильна, барышня! – повторил морской котик, только теперь уже в полный голос.

Мария Архиповна в ответ лишь фыркнула.

***

Голая лампа, висящая на толстом чёрном проводе, тихонько покачивалась, заставляя яблони отбрасывать на траву причудливую, почти ажурную тень, туча мошкары вилась вокруг неё, звеня едва слышно, но мелодично, ничуть не хуже какой-нибудь японской «музыки ветра». Наливка в неисчерпаемой бутыли мерцала рубиново и таинственно. Отмытые помидоры и огурчики поблёскивали в миске глянцевыми бочками. Позади, в зарослях кустов что-то шелестело, будто по ним ёж пробирался. Или ветер? Точно, там притаился ветер, он тоже ждал, настороженно и немного испуганно, когда Маша начнёт рассказывать.

А этого делать Марии совсем не хотелось. Она устала так, что язык на самом деле едва шевелился, будто привычную гибкость потерял, как при отходящей зубной заморозке.

– Ну, Машенька! – взмолилась Алла, прижимая ладони к пунцовым ситцевым розам на груди. – Мы же сейчас помрём от любопытства!

Мария Архиповна хрипловато откашлялась, покосилась на Сашу, сидящего рядом, но словно бы чуть в стороне, будто мешать не хотел. На Ирку и Саню: подружка утопала в свитере морского котика, который бугай ей заботливо на плечи накинул, выглядывала из вязанных складок, как боец из плащ-палатки. На Кольку с женой, на «зефирку» Оксану и её папашу-бизнесмена в неизменном, но аккуратно заштопанном пиджаке. На Лиску, прячущуюся в тени у гамака, и Малыша, сидящего вроде поодаль от неё, но всё равно умудряющегося охранять.