Это был высокий, плотного сложения блондин. Резиновую дубинку он держал в правой руке, легко постукивая ею о ладонь левой. Он смотрел на меня с подозрением, беспокойством и презрением, как свойственно некоторым моим знакомым полицейским.

Я сказал:

-- Ну ладно, дружище, в чем дело? Он приставил дубинку к моей груди. -С вами все в порядке?

-- Все в порядке.

Я чувствовал, что земля горит у меня под ногами, колени дрожат. Волчок сделался еще тяжелее. Но если б я попытался убежать от полицейского, то недалеко бы ушел. Судя по всему, он был усердным служакой и непременно схватил бы меня, да еще пристукнул бы своей дубинкой. Он был абсолютно убежден, что я пьян.

-- Я ничего не пил, -- сказал я, предвосхищая его вопрос, -- ничего не пил со вчерашнего вечера.

-- Вот как? В самом деле?

-- В моей утробе сухо, как в пустыне. Мой юмор заставил его помрачнеть.

-- Сухо, говоришь, а ну-ка, дыхни!

Вот тогда я отступил на шаг, положил на землю пиджак с волчком и достал удостоверение.

-- Я -- Мартин Купер из "Дейли Монитор". Хотите, чтобы я дыхнул, ладно, дыхну. Но только не задерживай меня, приятель. Пожалуйста.

-- Мартин Купер, черт побери! -- неожиданно обрадовался он. -- Черт побери! Тот самый, который ездил на Амазонку ловить Фриско Мак-Анну?

-- Да -- ответил я.

Теперь "Бип! Бип! Бил!" уже просто орали в моем мозгу.

-- Черт побери! -- снова воскликнул он, широко улыбаясь. -- Какие статьи, господин Купер! Великолепные! Я вырезал их и, знаете, храню до сих пор.

-- Мне... мне очень приятно, приятель. Он протянул мне ладонь.

-- Хочу иметь честь пожать вам руку!

И он пожал мне ее, и даже слишком крепко.

-- Я тоже очень рад, -- поблагодарил я. -- Извините. -- и наклонился за пиджаком. Я поднимал волчок с невероятным трудом. Полицейский с любопытством наблюдал за мной, в его глазах снова вспыхнули подозрение и недоверие.

-- Я уже не так молод, как вы -- объяснил я, пытаясь улыбнуться, -- а то, что у меня тут, чертовски тяжелое.

-- Вижу, -- подтвердил он, покусывая губу, -- вижу...

Я взял сверток под мышку и не спеша направился к выходу. Он пошел рядом, но через несколько шагов остановился:

-- Черт побери, господин Купер, вы что-то плохо выглядите, вы знаете это?

-- Да, приятель, знаю.. Я немного устал -- Голова у меня теперь раскалывалась, и мне казалось, что волчок начал нагреваться. Я пошел дальше, а полицейский все не отставал. Некоторое время он молчал, видимо, обдумывая, что бы сказать, потом покачал головой:

-- Трудная же у вас работа, господин Купер, не так ли? Никакого отдыха, ни днем, ни ночью, без конца колесите по всему свету, тут и олимпийский чемпион не выдержит!

-- Конечно!

Я увидел, что он рассматривает мой пиджак с волчком. Прежде чем я успел что-либо сказать, он заметил:

-- По правде говоря, вы не очень-то похожи на журналиста. В таком виде с пиджаком под мышкой...

-- Это тоже связано с профессией, -- возразил я. Да, волчок постепенно нагревался все сильнее. От него исходило какое-то влажное невыносимое тепло, казалось, еще немного, и оно проникнет прямо в грудь. Я глубоко вздохнул. Это была моя ошибка.

-- Помочь вам как-нибудь? -- сразу же спросил полицейский и добавил: -Извините, что я вмешиваюсь, но в тот туннель вход ведь запрещен, господин Купер. -- Говоря это, он опять остановился. Пришлось остановиться и мне. С такими типами надо быть осторожным. Не понравлюсь ему, и тогда...

-- Вы правы, сержант, -- проговорил я, -- но что поделаешь. Такова моя работа. Это связано с теми авариями... Я сделал несколько снимков... Но если хотите задержать меня... -- Меня лихорадило, я обливался потом. Нужно было идти дальше, нужна было, необходимо было! Я знал, что несу смерть. Свою, его?

Он покачал головой:

-- О нет, конечно! Такой журналист, как вы!

Мы пошли дальше. Теперь я уже готов был бежать, хотя на самом деле у меня вряд ли хватило бы на это сил. Сигналы между тем уже просто разрывали мою голову. Те, кто был в волчке, предупреждали меня: время подходит к концу! Я чувствовал, что весь пылаю.

-- Должно быть, это что-то очень тяжелое, -- то, что вы несете в пиджаке, да? -- посочувствовал сержант, дубинкой указывая на сверток.

-- О, да Это новая модель фотоаппарата, знаете...

-- Помочь вам? -- предложил он и протянул руку.

-- Не прикасайтесь! -- вскипел я да так, что он в испуге отпрянул и. остановившись, в недоумении вытаращил глаза. Тогда я сказал, стараясь выглядеть как можно добродушнее и симпатичнее:

-- Не надо, приятель, спасибо... Знаете, тут один очень секретный прибор, но он невероятно хрупкий... Если не возражаете, пойдемте дальше. Знаете, я должен успеть в редакцию вовремя, чтобы передать материал для утреннего выпуска... Ведь если опоздаю, -- подмигнул я ему, -- то и вы тоже кое-что не узнаете, не так ли?

Он усмехнулся.

-- Ну, да, конечно, понимаю! Еще бы не понимать! Ну ладно, -- добавил он, останавливаясь и протягивая мне свою огромную руку, -- до свиданья, извините, господин Купер, было очень приятно с вами познакомиться.

Я положил пиджак на землю и пожал ему руку:

-- Мне тоже. очень приятно, -- торопливо проговорил я. Он не отпускал мою ладонь.

-- Знаете, меня зовут Мак-Лой, Джо Мак-Лой. Наверное, не следовало бы говорить вам этого, но мне очень хотелось бы заниматься журналистикой. Я даже написал одну или две заметки... про спорт, понимаете?

В голове у меня стучали молотки. Сигналы участились, теперь они раздавались вдвое чаще. Это был конец.

-- Да, да, принесите мне в редакцию, я прочту их!

-- Прочтете? Великолепно! и скажите, когда -- он отпустил мою руку, и я наклонился за волчком.

-- Приходите завтра... А сейчас я спешу. Жду вас завтра! -- Я повернулся и пошел к выходу. Он крикнул мне вслед:

-- Спасибо! Запомните -- Джо Мак-Лой!

Я шел по перрону, не отрывая сглаз от эскалатора в конце его. Он казался мне длиннее, чем весь туннель. Нет, не успеть! Этот проклятый Мак-Лой задержал меня, украл столько драгоценного времени! Теперь "Бип! Бип! Бип!" совсем уже оглушали меня. Волчок сделался еще тяжелее. Что, если он начнет вращаться? Бросить и с криком убежать?

Наконец, я подошел к эскалатору и начал подниматься по ступенькам. Хорошо было бы ухватиться за поручень, потому что ноги совсем уже не держали меня, но это было невозможно -- одной рукой я не в силах удержать волчок. Я прижал его к груди, стараясь хоть как-то помочь себе. Одна ступенька, вторая, третья... Я смотрел наверх, туда, где лестница выходила на тротуар -- там моросил мелкий дождь. И этот конец лестницы казался мне выше и отдаленнее самой неприступной вершины. Интересно, святому Кристофору противоположный берег реки тоже представлялся таким же далеким и недоступным, мне эта последняя ступенька? Я попытался сосчитать, сколько их. Двадцать, двадцать пять... "Не успеть, Мартин, ты ведь не можешь тратить но секунде на ступеньку, тебе придется остановиться, чтобы перевести дыхание, иначе сердце просто разорвется..."