AnnotationЯ на протяжении двадцати пяти лет занимаю должность администратора в этом офисе. Я хочу, чтобы мои коллеги отличались таким же неизменным постоянством. Многие не выдерживают и начинают сетовать на одуряющую скуку месяцев через шесть или около того. Сейчас вообще трудновато отыскать работника, обладающего профессиональным терпением. Однако я доволен своей должностью.

Стив Резник Тем

Стив Резник Тем

«В бюро»

Steve Rasnic Tem

«At the Bureau» (1980)

«Говорят, лучше всего управляет тот, кто управляет меньше всех»

Я на протяжении двадцати пяти лет занимаю должность администратора в этом офисе. Я хочу, чтобы мои коллеги отличались таким же неизменным постоянством. Многие не выдерживают и начинают сетовать на одуряющую скуку месяцев через шесть или около того. Сейчас вообще трудновато отыскать работника, обладающего профессиональным терпением. Однако я доволен своей должностью.

Моя жена не понимает, как можно цепляться за эту работу так долго. Она утверждает, что я сам себя загнал в угол; мол, никакого карьерного роста или повышения заработной платы ждать не приходится. Она говорит, что мой подъём завершён и остаётся только медленно катиться вниз под гору. Разумеется, жалобы на мою работу непременно порождают претензии к нашему супружеству. Детей нет. Друзей можно пересчитать по пальцам. Жена частенько повторяет, что расчудесное волшебство давно покинуло нас. Однако я доволен своей работой.

Когда я, будучи молодым человеком, устроился в офис, то оформлял доставку строительных материалов. Раз в сколько-то там лет — по указанию свыше — менялось направление бизнеса; мне приходилось возиться то с оптовой торговлей, то с организацией торжественных мероприятий, то с координацией работ по сносу ветхих строений. Два года назад это были лицензии на содержание собак бойцовых пород. В нынешнем году я выдаю разрешения на рыбную ловлю.

Теперь мало кто увлекается рыбалкой; водоёмы слишком загрязнены. В текущем месяце я продал всего-навсего одно разрешение. За два минувших месяца — ни одного. Меня известили, что вновь намечается переориентация, но окончательного решения ещё не приняли. Мне действительно всё равно, с чем канителиться; лишь бы мой офис и дальше функционировал.

Жена в белоснежном свадебном платье надзирает за мной с фотографии, стоящей в рамочке на моём столе без малого двадцать пять лет. Во всяком случае, жена никогда не навещает меня в офисе. Я безмерно благодарен ей за это.

На позапрошлой неделе снова открылся офис по соседству. «Весьма кстати», — обрадовался я; ведь помещение пустовало лет пять. Мой офис оставался последним в старом городском здании. Я боялся, что и меня заставят съехать.

Я не смог точно определить сферу деятельности новоявленного офиса. Штат там небольшой — всего-то один сотрудник. Я не замечал, чтобы кто-нибудь входил или выходил оттуда до пяти часов вечера, когда он уходил домой.

Но я чувствовал, что просто-напросто обязан выяснить, чем он всё-таки занимается и чего он от меня хочет. В один из дней я поднял глаза от газеты и обратил внимание на тёмный силуэт, так похожий на тень, замерший по ту сторону мутного полупрозрачного стекла, из которого изготовлена входная дверь. Представьте себе моё недоумение, когда я вышел в коридор и приметил закрывающуюся дверь напротив. Я подошёл к ней, намереваясь постучать и поинтересоваться причиной столь странного несостоявшегося визита, но узрел через матовое дверное стекло безликую расплывчатую фигуру, расположившуюся за столом. Это почему-то остановило меня, и я вернулся в свой кабинет.

На другой день произошло то же самое. И на следующий. Тогда я отказался покидать рабочее место. Я не буду гоняться за тенью, играющей в прятки. Вскоре я обнаружил, что если не подходить к двери, то тень продолжит маячить за моим стеклом до пяти вечера.

Однажды я увидел сразу две тени. Это моментально подбросило меня на ноги. Когда же я рывком распахнул дверь, то воззрился на двух технических работников, которых послали соскрести слова «ПО ВЫДАЧЕ РАЗРЕШЕНИЙ НА РЫБНУЮ ЛОВЛЮ» с надписи «БЮРО ПО ВЫДАЧЕ РАЗРЕШЕНИЙ НА РЫБНУЮ ЛОВЛЮ». Я спросил их про новое название, но они ответили, что на сей счёт не имеют никаких инструкций. «Типично», — расстроился я; мне об этом тоже не сказали.

Конечно, после ухода технических работников одинокая тень вернулась на свой наблюдательный пост.

Утром очередного дня я пришёл пораньше. Приблизившись к двери соседнего офиса, я убедился, что свет погашен, а какой-либо информационный текст поныне отсутствует. Под словом «БЮРО» виднелись лишь мелкие фрагменты когда-то счищенных букв.

Я не склонен к проявлению эмоций. Но в тот день я, попросту говоря, вышел из себя. Завидев знакомый силуэт за стеклом, я буквально взорвался. Я во весь голос приказал отойти от двери, однако он вовсе не собирался оставлять меня в покое. Спустя три часа я заплакал. Я умолял. А он даже не пошевелился.

Затем я застонал в голос. Я выкрикивал непристойности. Но он, как и прежде, не желал убираться восвояси.

Возможно, моя жена права; я не очень решителен и не люблю гнать волну. Но прошло столько дней, а он всегда там.

Наконец-то мне посчастливилось добыть ключ от пустующего смежного кабинета. Ключ подходит не только к межкомнатной двери, соединяющей два офиса, но и к коридорной двери. Я тайком перейду из одной комнаты в другую и поймаю этого сумасшедшего с поличным.

И вот я сижу за своим столом, притворяясь, что читаю газету. Он не двигается пару часов кряду и лишь изредка вглядывается в матовое стекло, поднося обе руки к глазам, имитируя бинокль.

Я осторожно снимаю пиджак и пристраиваю его на спинку стула. Стратегически верно расположенный цветочный горшок, припасённый заранее, должен создавать видимость моей головы. Я на четвереньках добираюсь до двери свободного офиса, приоткрываю её как можно тише и проскальзываю внутрь.

Вся мебель в паутине. Картонные папки разбросаны по полу, а пожелтевшие от времени деловые бумаги покрыты пятнами плесени. Костлявые объедки, оставленные кем-то на тарелке, напоминают высохшую мумию. Остаётся лишь удивляться нерадивости здешних уборщиц.

Необъяснимо, но я беспокоюсь о забытом на моём столе списке обязательных к покупке продуктов, который всучила жена. Может вернуться за ним? Зачем? Я ужасно тревожусь за список, лежащий без присмотра, но отвлекаться нельзя. Необходимо двигаться вперёд. Я перешагиваю через пыльную кипу газет, сваленную возле длинного стола для совещаний, и подкрадываюсь к двери, ведущей в коридор.

Одним стремительным прыжком я выскакиваю в дверной проём, чтобы неожиданным появлением и недобрым словцом оглоушить этого любителя подглядывать.

Коридор пуст.

Навалившаяся некстати усталость внезапно сменяется мстительной яростью. Я медленно и решительно иду к соседнему офису. Я останавливаюсь перед прикрытой дверью и жду.

Я вижу призрачный силуэт сквозь туман дверного стекла. Он восседает за столом и, по-видимому, делает вид, что почитывает какую-то газетёнку. Я подступаю ближе, складываю руки так, будто держу воображаемый бинокль. Я прижимаюсь к стеклу под одиноким словом «БЮРО», выведенным большими чёрными буквами.

Он приказывает отойти от двери. Он плачет. Он умоляет. Он выкрикивает непристойности.

Я дежурю под дверью неприятельского офиса вот уже несколько дней подряд.

Перевод — Борис Савицкий